Читать книгу Такие разные… Судьбы английских интеллектуалок Нового времени - Н. С. Креленко - Страница 4

Представления о том, что такое мужчина и что такое женщина, каковы должны быть отношения между ними, являются продуктом культурно-исторического развития социума. Следовательно, гендерные модели «конструируются» обществом, предписываются институтами социального контроля и культурными традициями.[22] Общество Средневековья представляло собой социум, в котором господствовал деятельный мужчина и не допускалась активность женщин в какой бы то ни было сфере. Однако такое неприятие женской активности не означало, что они действительно были к этим делам непричастны.[23]

Реалии жизни далеко не всегда укладывались в прокрустово ложе общественных установок и нормативов. Это наглядно доказывает судьба одной из горожанок Лондона, женщины хотя и не знаменитой, но выдающейся в своем роде, – Джоан Пайел (Joan Pyel, ок. 1335–1412), супруги, а затем вдовы торговца предметами роскоши Джона Пайела, столичного мэра, шерифа, олдермена на протяжении конца 60-х – начала 80-х годов XIV века.

О жизни Джоан до замужества сохранились лишь самые отрывочные сведения. И это неудивительно. Даже много позднее, в начале XVII века, Д. Ишем, лондонский купец, оставивший свое жизнеописание, упоминает пять своих сестер исключительно в матримониальном контексте. Он написал, что они «прожили достаточно долго, чтобы вступить в брак».[24] Сообщив о том, за кого они вышли замуж – за джентльмена, юриста, эсквайра, йомена или купца, повествователь завершил свой краткий рассказ весьма примечательной фразой, в принципе характеризующей отношение тогдашнего социума к женщинам: «И хватит о них».[25] Европейская Реформация, порвав со многими традиционными взглядами, сохранила, однако, устойчивые предубеждения относительно того, что подобает мужчинам, а что – женщинам.[26]

Известно лишь, что Джоан родилась в Лондоне в период между 1330 и 1335 годом, скорее всего, в семье торговца готовым платьем. Данное предположение основано на ее завещании, по которому она оставила 20 шиллингов «братству торговцев готовым платьем». С. О’Коннор полагает, что сама Джоан входила в эту компанию.[27]

К февралю 1349 года, достигнув возраста 19–24 лет, она была выдана замуж за купца Джона Пайела. Этот уроженец местечка Итлинборо в Нортгемптоншире[28] к своим 30–35 годам сумел многого добиться, надежно закрепившись в деловом мире Лондона и обретя столь необходимые атрибуты мужественности, такие как одобрение и уважение равных ему столичных английских купцов. Показателем его социального престижа был дом на Брод-стрит, в котором Пайел провел значительную часть своей жизни. По соседству находились внушительных размеров дома других богатейших купцов, таких как Томас Легги, меховщик и мэр, и Бартоломью Босано, купец из Лукки, тесно связанный с работами по металлу.[29]

Джон входил в самую респектабельную и влиятельную компанию торговцев предметами роскоши (мерсеров), возглавлявших список так называемых «Двенадцати Больших ливрейных компаний». Ее представители торговали в Брабанте, Куртрэ, Камбрэ, Париже, Кёльне, Милане, Неаполе, доставляя на тамошние рынки шерстяные, льняные, шелковые и хлопчатобумажные ткани, шелковые и льняные нити, предметы текстильного производства, а также ювелирные изделия, вина, рыболовные сети и прочее.

Торговые агенты Джона Пайела действовали в Хантингдоне, Честере, Нортгемптоне. В частности, в Нортгемптоншире Джон Пайел совместно со своим деловым партнером и другом Адамом Фрэнси закупал шерсть в аббатстве Салби.[30] Известно также, что он занимался поставками в Лондон продуктов питания и товаров повседневного спроса, главным образом, из Восточного Мидленда и Сассекса. Являясь владельцем нескольких кораблей, Джон экспортировал сукно, одежду и другие товары в Бордо, Лиссабон и Испанию. Кроме того, он активно субсидировал корону: за период своей деловой карьеры (прим. 1345–1382) Пайел привлек на эти цели 22 тыс. фунтов.

Таким образом, Джон вполне мог обеспечить своей супруге надежную защиту, доброе имя и положение в обществе. Заключенный между Джоан и Джоном союз в полной мере укладывается в так называемую «северо-западную брачную модель», которая предполагала, что молодоженам следует до вступления в брак стать экономически самостоятельными, и, следовательно, оба супруга должны были долгое время накапливать необходимые средства и откладывать замужество и женитьбу.[31]

Замуж Джоан вышла уже вполне зрелым человеком, с устоявшимися взглядами и отношением к действительности, что должно было стать основой для определенной самостоятельности. При всей скудости сохранившихся документальных свидетельств о ней совершенно очевидно, что Джоан была компетентной, рассудительной женщиной, способной полностью взять на себя инициативу в деле управления домом, домашним хозяйством, и, возможно, присматривала за «бизнесом» мужа в Лондоне во время его довольно частых деловых поездок.

Документально засвидетельствовано участие Джоан Пайел в делах мужа, связанных с приобретением недвижимости в Лондоне: в 1373–1377 годах ее имя упоминается вместе с именем супруга в нескольких сделках (10 из 255) по приобретению земли в городе. Джоан и Джон Пайелы являлись совладельцами земель и рент в Итлинборо и Нортгемптоншире в целом.

Скорее всего, Джоан вела достаточно скромный и размеренный образ жизни, соответствовавший ее внутренним, глубоко религиозным убеждениям. Сохранились лишь отрывочные упоминания об этой женщине в период с 1349 по 1382 год. В частности, известно, что в феврале 1349 года, вскоре после заключения брака, они с Джоном получили полное отпущение грехов, а в 1355 году Джоан добилась особого разрешения папы, предоставившего ей право по своему усмотрению выбрать духовника для предсмертной исповеди.[32]

В силу своей профессии Джон проводил много времени вне дома. И это не могло не сказаться на его семейной жизни и на взаимоотношениях супругов. С течением времени они отдалялись друг от друга, их отношения становились всё более официальными. Показательно, что Джоан с большим нежеланием согласилась последовать за мужем в Итлинборо в конце 1370-х годов, когда он решил вернуться на свою малую родину.

Безусловно, здесь сказалась привязанность Джоан к Лондону, который она никогда не хотела покидать. Очевидно, что ее совершенно не прельщала перспектива сельской жизни. Но была еще одна причина, объясняющая такое поведение Джоан. Видимо, в Итлинборо у Джона появилась дама сердца – некая Маргарет Джой, возможно, местная вдова. Во всяком случае, эта женщина получила по завещанию Пайела не только 10 фунтов наличными, все земли, строения и ренты в Файндоне, графство Нортгемптоншир, но и личные вещи, в том числе кровать, скатерть, салфетки, кубок и плоскую чашу. Весьма показательно, что упоминание о Маргарет и ее наследстве следует сразу же за перечислением доли Джоан.

Супруга, скорее всего, получила личные вещи на основании устного распоряжения Джона Пайела. Любопытно сравнить наследство «личностно окрашенное», предназначенное Маргарет, и официальный, «обезличенный» характер имущества, отписанного жене. В целом бросается в глаза исключительно скупой тон завещательных распоряжений в отношении Джоан, который резко контрастирует с великодушием и щедростью, проявленным к друзьям и их женам в графстве и нескольким религиозным домам.

У Джоан и Джона родились два сына: Джон (умер в 1385 году) и Николас, ставший главным наследником (прожил до 1406 года). В браке Николаса с некой Элизабет родились тоже двое детей: сын Джон, скончавшийся примерно в 1406 году, и дочь Элизабет, дважды выходившая замуж и умершая после 1445 года.

Однако отношения Джоан Пайел с сыновьями и внуками не отличались теплотой и пониманием. При жизни Джона она не принимала участия в их воспитании и обучении. Это была его прерогатива. Здесь уместно сказать о том, что сам Джон получил элементарное, но весьма приличное образование. Немаловажный штрих: грамоты и акты его картулярия[33] написаны на латинском и французском языках. На всю жизнь Джон сохранил большую тягу к чтению, которое стало его излюбленным способом проведения досуга. В завещании Джона упомянуто немало книг, это преимущественно литургические тексты – бревиарии (католические требники), молитвенники, псалтыри, Библия, а также работы по каноническому и гражданскому праву.

После смерти Пайела обязанности по воспитанию и обучению его сыновей взял на себя друг и деловой партнер Джона Николас Брембр.[34] Именно он был назначен опекуном обоих мальчиков, которые поселились в Нортгемптоншире. Джоан редко виделась со своими сыновьями, а потом и внуками.

Таким образом, с точки зрения человеческих отношений брак Джоан Пайел нельзя назвать счастливым. Не был он и союзом единомышленников. Хотя, казалось бы, относительно узкий возрастной интервал между супругами создавал изначально благоприятные условия для их взаимного сближения и установления партнерских отношений. Тем не менее, несмотря на все сложности, Джон ценил свою супругу, что наглядно проявилось в его завещаниях. Ведь он назначил Джоан душеприказчицей обоих своих завещаний – первого, составленного 25 июня 1377 года, которое касалось недвижимости в Лондоне и его предместьях, и второго, от конца февраля 1379 года, содержавшего детальные распоряжения относительно имущества в Нортгемптоншире.

По первому завещанию всю свою недвижимость в Лондоне и предместьях Джон оставил жене, а после ее смерти – колледжу в Итлинборо.[35] Во втором завещании Джоан упоминается только единожды в качестве совладелицы наследства, очищенного от долгов и прочих завещательных отказов, в виде движимого имущества сыновей. Правда, по дополнительному распоряжению к завещанию, сделанному 25 июня 1379 года, она получала в пожизненное пользование 50 марок ежегодного дохода от земель мужа в Нортгемптоншире с оговоркой, что это распоряжение вступает в силу через семь лет после его смерти.

Джон Пайел умер в мае 1382 года в возрасте 63–68 лет. Это событие, несмотря на весь свой трагизм, внесло новые краски в жизнь Джоан. Как известно, основной составляющей статуса женщины было ее положение по отношению к мужчине (дочь, жена, вдова), и поэтому именно для женщин вдовство означало определенную правоспособность, самостоятельность в решении имущественных вопросов, отчасти – в распоряжении своей личностью.[36]

Как и подобает вдове, Джоан получила полную самостоятельность в распоряжении своим имуществом, домашним хозяйством и даже в какой-то степени самой собой, – конечно, с учетом строгих правил приличия. В материальном отношении годы вдовства Джоан были благополучными и даже комфортными. В 1411 году ее годовой доход только от лондонского имущества составлял 23 фунта 9 шиллингов 4 пенса,[37] что позволяет говорить о ней как о состоятельной женщине. Именно теперь в полной мере проявился ее, как оказалось, сильный характер, понимание долга и смысла земного бытия.

Джоан овдовела в возрасте 47–52 лет, после чего осталась жить в доме мужа на Брод-стрит, в приходе св. Варфоломея, и замуж, видимо, в силу возраста, больше не выходила. Хотя, по подсчетам Б. Хэнуолт, в 1309–1458 годах две трети вдов олдерменов вновь вступали в брак, причем очень быстро, в период между смертью супруга и регистрацией осиротевших детей и их имущества у мэра.

Джоан Пайел нашла себя в другом. После смерти мужа она, не останавливаясь ни перед какими трудностями, занялась основанием колледжа в Итлинборо, что было мечтой последних лет жизни Джона, который хотел не только дать хорошее образование собственным детям, но и создать учебное заведение в своем родном селении, где могли бы обучаться местные дети. Он начал эту процедуру в 1373 году, когда папа Григорий XI в ответ на его просьбу направил епископу Линкольнскому Джону Бакингему распоряжение предпринять конкретные шаги, необходимые для возведения приходской церкви св. Петра в Итлинборо и создания колледжа.

Соответствующий королевский патент был получен в феврале 1375 года, а в ноябре аббат и конвент[38] Питерборо, являвшиеся патронами церкви св. Петра, написали епископу Бакингему, попросив созвать специальную комиссию, что полагалось в подобных случаях. Однако епископ всячески затягивал процесс, ссылаясь преимущественно на технические сложности. К моменту составления второго завещания в 1379 году Джону Пайелу стало ясно, что он может и не увидеть зримого результата своих усилий. И он не ошибся. Однако Джоан посчитала своим долгом завершить начатое мужем богоугодное дело и с невероятной энергией и упорством принялась за осуществление его проекта. Ей пришлось преодолеть серьезные препятствия, чинимые главным образом епископом Линкольнским, проявив всю свою мудрость и даже хитрость. Джоан добилась того, что 10 июня 1386 года папа Урбан VI не только подтвердил первоначальное распоряжение Григория XI, но и направил новое, адресованное уже не Джону Бакингему, а Томасу Бэйктону, архидиакону Лондона.

Основанием для этого послужил тот факт, что Джон Пайел был горожанином Лондона. 12 марта 1388 года Джоан купила за 20 марок новый королевский патент. После длительных препирательств и ожесточенных споров сопротивление епископа Линкольнского было сломлено. В феврале 1393 года, спустя 11 лет после смерти Джона Пайела, было принято окончательное решение об учреждении колледжа в Итлинборо. Основная заслуга в том, что замысел Джона получил-таки свое воплощение, принадлежит его вдове Джоан – она с честью справилась с тяжелой обязанностью, которую фактически сама на себя возложила.

Как оказалось, окончание этой миссии ознаменовало начало нового этапа в жизни Джоан. Она фактически отошла от семьи, возможно, поселилась в монастыре. Известно, что в 1392 году Джоан сделала щедрые дарения в пользу приорства св. Варфоломея в Лондоне и женского монастыря в Хартфордшире. Больше о ней ничего не было слышно вплоть до 1412 года: достигнув 80-летнего (или более) возраста, она умерла, предварительно составив завещание.

Интересно, что в нем Джоан называет себя «бывшей женой Джона Пайела, умершего горожанина Лондона». И это единственный случай, когда она упоминает о своем муже. Джоан оставила подробные инструкции относительно своих похорон – «напротив южного входа в монастырскую церковь св. Елены на Бишопсгейт». Данной приходской церкви она завещала две свечи, чтобы «горели в день ее похорон». Основную часть своего имущества, в том числе деньги, Джоан оставила монахиням монастыря св. Елены и других религиозных домов Лондона. Исключение составляют ее служанка Джоан Лукас – возможно, родственница одной из монахинь, персонально упомянутая в завещании, и бывший слуга Джон Шарп. Предусмотрены также «посмертные дарения» на помин души.[39]

Джоан Пайел умерла 1 февраля 1412 года, пережив мужа (на 30 лет), сыновей, Джона и Николаса, и внука Джона. Ее пережила только внучка Элизабет. Похоронена Джоан, как и завещала, в монастыре св. Елены на Бишопсгейт, рядом со своим мужем.

Большую часть своей жизни Джоан Пайел жила в тени супруга, одного из самых успешных лондонцев своего времени. Всё, что мы знаем о ней, так или иначе связано с церковью. Очевидно, Джоан была женщиной исключительно набожной. Получение полной индульгенции, разрешение самостоятельно выбрать духовника, рвение, проявленное в деле основания колледжа в Итлинборо, личные пожертвования, поддержка монахинь и, наконец, ее завещание (своеобразный каталог религиозных домов Лондона) – всё это позволяет говорить о ней как о женщине горячо верующей. И эта внутренняя сила, внутренняя убежденность позволили Джоан достойно прожить весьма долгую жизнь и даже оставить зримый след в истории.

В биографии Джоан Пайел самым примечательным для нас фактом является ее упорство в деле основания учебного заведения. Остается только догадываться, было ли это упорство продиктовано желанием добросовестно выполнить волю покойного супруга, или в ее действиях проявилось почтение к знаниям, намерение способствовать их распространению? В любом случае ее усилия предвосхищали постоянный интерес последующих поколений интеллектуалок Нового времени к проблемам воспитания и образования.