Читать книгу Зеркало для канарейки. Психологический триллер - Надежда Черкасова - Страница 6

Эта поездка для Фёдора как избавление, пусть даже и на короткое время, от мрачной действительности, которая разрывала ему душу своей безысходностью. Ведь он так устал от проблем, внутренней неустроенности и пустоты, возникающей от осознания, что никто тебя по-настоящему не любит и что нужно постоянно заслуживать чью-то любовь. Особенно любовь дорогого его сердцу сына. А это так утомительно, и совсем не остаётся времени на то, чтобы стать, наконец, счастливым.

Такое ощущение, словно он свалил с себя огромнейший груз проблем, с которыми сам ни за что бы не совладал. Именно сейчас, когда сын остался без любимой матери, Фёдор не мог подставить себя под его ненавистные взгляды и мысли о поиске виновных, потому что знал наверняка: сын обвинит в случившемся именно его, своего отца. Простит ли он его когда-нибудь? Только время способно рассудить их. Но Фёдор сделает всё возможное и невозможное, чтобы заслужить любовь сына, что он собственно и делает с самого его рождения.

Однако со смертью бывшей жены, которая отвлекала всё внимание сына на себя, у Фёдора появился реальный шанс добиться успеха. И только Соня с её тактом и терпеливостью способна ему помочь. На Раису надежды никакой. Как ни любил Фёдор сестру, а всё же не верил ей до конца. Тем более теперь, когда он поддался на её уговоры и совершил самую роковую ошибку в своей жизни.

Нет, не ошибку, а великую глупость, из-за которой не спит по ночам. Долго это продолжаться не может. Если бы не смерть Нинки, Фёдор немедленно прояснил отношения с сестрой и поставил все точки над «i». Придётся отложить этот важный вопрос до своего возвращения. А пока он запрещает себе не только сомневаться в ней, но даже думать о патовой ситуации.

Фёдор растёр грудь в области сердца. Щемит, проклятое! Дорого же ему обходится его доверчивость. Надо же так опростоволоситься!.. Нет, прочь все дурные мысли о Раисе. Кому же тогда и верить-то на свете, если не ей? Тем более что она не раз доказывала Фёдору свою верность и преданность.

Вот и сейчас, кто как не она избавила его от ненавистной Нинки? Да, несомненно, именно она, сестра, беззаветно любящая единственного брата и намыкавшаяся с самого детства с его болезненным сыном Феденькой, оградила семью от позора и бесчестья. Только она, бесстрашная женщина с райским именем и адом в душе, способна была совершить подвиг ради справедливости.

Ай да Раиса, ай да чертовка! Если уж у неё хватило ума освободить их род от порочной Нинки, то она наверняка отобьётся и от следствия, которое может начаться. Не сдуру же она, в самом-то деле, пошла на преступление? Уж верно всё устроила без свидетелей, без улик. Какая умница!

Теперь Фёдора беспокоила только одна мысль: не обернётся ли её безоглядная преданность брату против него самого? Ему остаётся только надеяться, что Раиса не поддастся искушению, которому подверг её брат, и не захочет избавиться от самого Фёдора. Ну да ничего, две недели погоды не сделают. Вернётся из командировки, займётся и сыном, и сестрой, за которой нужен глаз да глаз.

Фёдор остановился напротив высоких роскошных ворот и нажал на кнопку пульта. Ворота медленно и бесшумно отворились, он въехала в просторный двор, увитый виноградом и красующийся многочисленными кустами роз – любимыми цветами Сони. Загнал машину в гараж и присел на белой садовой с витиеватой спинкой скамье в тени огромной вековой сосны, широко раскинувшей пышные ветви.

Странно, что Марта даже не выбралась из будки, чтобы встретить его. Хотя он никогда и не был с ней особенно ласков, ведь собака должна знать своё место. Вот она и знает… Всё же могла бы хоть для приличия хвостом помахать. Может, заболела? Тогда прочь со двора. Придётся отдать её собачникам, а лучше самому отравить, да найти другую, здоровую и злую, чтобы никого даже близко ко двору не подпускала. А эта сидит в своей конуре, безразличная ко всему, даже к своему хозяину.

Дотошный Фёдор во всём любил порядок, но сейчас не до собаки. Пока его мысли заняты предстоящим отдыхом. Что-то он очень притомился за последнее время от тревог и хлопот, да так сильно, что и свет не мил. Надо поскорее убраться отсюда, пока стрессовые ситуации не довели его до инсульта. Если сам о себе не подумаешь, то у других и подавно не возникнет желания взять на себя его заботы. Каждый думает только о себе и мечтает что-то урвать от него. Тот же любимый Феденька, в котором Фёдор души не чает…

Нет, про сына так думать он не имеет права, так как это – святое. И себе не позволит, а уж о других и говорить нечего – порвёт на клочья всякого, кто только даже мысленно покусится на сакральное… Тогда почему он бросает его в самый тяжёлый для того час? Чтобы не остаться виновным. И точка! Больше он о Феденьке не должен даже вспоминать, чтобы не бередить зря сердце. Решить легко, а вот как это исполнить?

Чемоданы в дорогу Фёдор не собирал. Чтобы не терять зря времени, поедет налегке с одним кейсом. Всё необходимое всегда можно купить по дороге. Сейчас на счету каждая секунда. Полтора часа назад позвонила Раиса и сообщила, что его бывшая жена найдена мёртвой в своей квартире, а ещё через час Фёдор уже будет лететь на самолёте в жаркие страны. Причём с чистой совестью. Так как в любом случае у него есть алиби на момент смерти Нинки: всё утро он пробыл на заводе у всех на виду.

Но дураков на свете не счесть, поэтому теперь каждая минута для него может стоить даже свободы, не говоря уже о нервотрёпке, связанной с возможным расследованием. Как хорошо, что его загранкомандировка давно запланирована, поэтому отъезда Фёдора ожидали со дня на день, значит, воспримут как нечто само собой разумеющееся.

Вот и всё. Необходимые распоряжения по работе сделал, никому кроме Сони о случившемся не сообщил: зачем самому порождать сплетни и кривотолки? Для всех – он узнает о несчастье уже за границей. Остаётся только постараться вовремя добраться до аэропорта, но такси уже в пути, диспетчер сообщил, что подъедет с минуты на минуту. Можно, конечно, поехать и на служебной, но ему так надоело перед всеми притворяться убитым горем человеком, потерявшим ребёнка.

Аж скулы ломит от устроенного им в офисе и перед доброхотами-соседями представления. А что делать? Все лезут к нему с ненужным сочувствием, соболезнованиями. Всем подавай страдальческого зрелища, чтобы и слёзы чужие узреть, и самим ненароком всплакнуть, жить-то на свете скучно без лицедейства. Пусть это будет даже фарс, но установленные кем-то традиции соблюсти непременно нужно. Фёдор сделал всё как надо, и теперь никому ничего не должен.

Он с удовольствием оглядел великолепный дом с помпезными колоннами, расположившийся на небольшой возвышенности и позволяющий обозревать окрестности. Весь город словно на ладони. Как правильно он выбрал место для обустройства семейного рая: кругом сосновый бор, чистейший воздух, даже во дворе несколько сосен-громад, по которым весело и вольно скачут, распушив хвосты, рыжие белки.

Залюбовавшись домом, Фёдор думал о том, что самого необходимого в жизни он уже добился. Но это лишь материальные блага, которые являлись только ступенькой к настоящей счастливой жизни. А в чём она заключалась именно для него, Фёдора? Чего ему не хватает для того, чтобы уверенно заключить, что его жизнь удалась? Неужели любовь сына так важна Фёдору для полного ощущения счастья? Несомненно! Это его ахиллесова пята, которая не даёт расслабиться ни на минуту, отравляя все радости жизни, выпавшие на его долю.

Тогда почему он уезжает и оставляет Феденьку одного с его горем? Не для того ли, чтобы скрыть искреннюю радость, обуявшую Фёдора от известия о смерти бывшей жены, притязания и неуёмные требования которой теперь также канули в небытие вместе с ней? Фёдор ни за что не сможет сыграть откровенное огорчение. Даже для того, чтобы хоть как-то поддержать сына. Нужно как можно скорее бежать с поля битвы, спрятавшись за производственной необходимостью. И даже если его сочтут трусом, то ничего страшного, ведь лояльность сына ему всё же удастся сохранить, так как Раиса обещала поведать Феденьке, что его отец уже за границей.

Как бы там ни было, а в путешествие он всё же отправится. И пусть отравленные стрелы ненависти и злобы сына примет на себя Соня. Он специально пригласил пожить у них не только Феденьку, но и племянников, которые своей бешеной неуёмной энергией и шумностью не только отвлекут её от постигшей беды, но и заставят шевелиться, не оставляя времени на собственную персону и глупые переживания.

Раиса тоже было напросилась с мальчиками, но Фёдор решительно заявил, что после похорон, которые та полностью возьмёт на себя, ей необходим отдых, и она просто обязана позаботиться о себе. Он предложил ей такую приличную компенсацию за хлопоты, от которой та не в силах была отказаться, согласившись с любыми его доводами.

Благодарность Фёдора не знает границ, ведь Раиса избавила его от чудовищной помехи, мешающей духовному воссоединению с сыном. И теперь нужно постараться сделать так, чтобы Раиса не взяла на себя смелость освободить своего любимого брата и от недостойной – сестра в этом твёрдо уверена – второй жены, которая не в состоянии сделать его счастливым. Однако ради собственного благополучия Фёдор пойдёт на риск и оставит жену одну с его родственниками, чтобы самому набраться сил для дальнейшей, такой сложной и в то же время такой занимательной, жизни, которая ждёт его впереди.

Что для него Соня? Глоток свежего воздуха, верная подруга по жизни, которой он никогда в этом не признается. Именно она возродила в нём желание жизни, когда ему казалось, что ничего хорошего – после насильственно-принудительного существования с первой женой, к которой он был словно цепями прикован, – в его неудавшейся жизни уже не произойдёт.

Пренебрежение и даже презрение к женщинам, которых он считал особями низшего сорта, у него появились с детства. Он видел, сколько матери приходилось работать, в то время как отец мотался где-то по свету в поисках неуловимого счастья. Когда их старенький домик раскололся на две половины как грецкий орех, стал вопрос о строительстве нового. И мать устроилась работать на кирпичный завод, где могла ежедневно уносить с собой по нескольку кирпичей. Так, не имея никакого образования и питаясь, в основном, овощами и фруктами, выращенными на своём земельном участке, она умудрилась не только выжить, но и построить дом.

И тогда в жизни Фёдора снова появился отец, нагулявшийся досыта на вольных хлебах и порассеявший своё многочисленное потомство во многих уголках обширной и необъятной державы. Двенадцатилетний Фёдор, уже записавший отца в кровные враги, был уверен, что мать прогонит его, но жестоко ошибся. После первой же бурной и счастливой ночи изголодавшаяся по мужской ласке мать простила предателя и пустила его жить с ними. А скоро у Фёдора появилась сестричка Рая.

Фёдор, считавший свою мать женщиной величавой и сильной, преисполненной чувства собственного достоинства, прежде почитавший её и гордившийся ею, не смог простить матери мягкотелости и податливости. Он перешёл на сторону отца, а мать полностью утратила доверие сына. Даже повзрослев, Фёдор не захотел понять её одиночества и желания быть любимой.

Первая же близость с женщиной, когда ему удалось ухватить частичку физического наслаждения, стала для Фёдора катастрофой и навсегда утвердила его в мысли о распутности и безнравственности слабого пола. Оказалось, что повисшая на его шее молоденькая кареглазая блондинка с невинным ангельским личиком, являлась символом удачи для всех игроков местной футбольной команды. Именно об этом она гордо сообщила наивному пареньку, прижавшему её так страстно к тёплой батарее в обшарпанном подъезде старой пятиэтажки. Шок от услышанного настолько поразил Фёдора, что он решил навсегда исчезнуть из её беспорядочной разгульной жизни.

Однако желанию его не суждено было исполниться, так как совсем скоро на горизонте появились её родители, объявившие о беременности дочери. И в случае отказа жениться они грозились суровыми разоблачениями и наказаниями за поруганную честь их «почти несовершеннолетней малышки». В это время Фёдор учился на последнем курсе престижного университета и шёл на красный диплом, а потому реальная возможность оказаться за решёткой совсем не выглядела для него более заманчивой, чем женитьба на гулящей девке. Женился он с твёрдым убеждением, что немедленно после рождения ребёнка разведётся со своей ненавистной женой.

Но случилось невероятное. При виде худенького и болезненного младенца жалость настолько поглотила Фёдора, что он тут же забыл о своих мечтах. А предложение жены назвать сына его именем и вовсе принял за откровение и признание в любви.

И всё у них могло в дальнейшем сложиться довольно счастливо. Он получил диплом, и ему предложили высокооплачиваемую должность, позволяющую жить на широкую ногу, а потому жена и сын ни в чём не нуждались. Единственное, что от неё требовалось, – находиться рядом с ребёнком. Однако дома жену было не застать, так как молодость и безграничные потребности определённого характера гнали Нинку прочь от кричащего день и ночь слабенького младенца. Блуд для неё являлся романтикой жизни, некоей житейской философией, позволяющей спрятаться от скучнейшей действительности.

Фёдор по непонятным для него причинам не решался оставить жену и все заботы о маленьком Феденьке взял на себя. В его отсутствие с младенцем оставалась одиннадцатилетняя на ту пору Рая, которая, в сущности, и заменила ребёнку мать. Фёдор верил сестре так, как мог верить только себе самому. И лишь когда сыну исполнилось восемнадцать, он вдруг осознал, что невидимые оковы пали, и его каким-то непостижимым образом оставила зависимость от надоевшей до смерти жены. Он почувствовал себя совершенно свободным от всех обязательств перед ней и благополучно развёлся.

Сколько же раз за эти годы совместной пытки он намеревался уничтожить эту ненасытную до чужих ласк сущность! Но всё время ему мешало что-то невидимое и неотвратимое, чему он никак не мог противиться. Какая-то мощная сила удерживала его от преступления. И теперь он даже рад, что не совершил тогда ничего чудовищного.

После бурного расставания с женой, которая никак не хотела лишаться внушительного содержания и беззаботной, не обременённой мыслями о хлебе насущном, беспечной жизни, Фёдор серьёзно задумался о судьбе Феденьки. Сын ещё больше отдалился от отца, не простив ему ухода из семьи. Скольких трудов стоило Фёдору убедить сына отправиться на учёбу за границу в самый престижный университет мира! Несколько месяцев уговоров, заверений в самых добрых намерениях, обещаний красивой и обеспеченной жизни за границей и золотых гор по возвращению, но всё впустую. И только большой выкуп, предложенный Фёдором Нинке, сдвинул его усилия с мёртвой точки.

Феденька поддался на хитрые уловки приласкавшей его, наконец-то, матери и согласился принять подарок отца. Фёдор радовался словно ребёнок: теперь Феденька будет далеко от непутёвой матери, увидит мир, получит хорошее образование и вернётся обновлённым, благодарным отцу за предоставленную возможность изменить его жизнь в лучшую сторону.

Однако Фёдор даже представить себе не мог, как отъезд сына выбьет его из колеи привычной жизни. Всё теперь не в радость: ни свобода от брачных пут, ни открывшиеся перед ним горизонты выбора жизненных ценностей, ни одиночество, о котором он так мечтал. Он чувствовал себя запертым в тёмных чертогах своего разума, а ключ остался у любимого Феденьки.

Расставание с сыном невыносимо. Несколько раз Фёдор ездил навещать его за границу, но тот принимал отца очень холодно, страдая от безумной тоски по матери. И лишь развесёлая распутная жизнь Нинки не позволила Фёдору забрать сына домой. Пусть отдохнёт от порочной матери, хоть на людей нормальных посмотрит, чужой сладкой жизни попробует. Может, ему там понравится и он больше никогда не вернётся к плохому.

Но что же ему самому-то без Феденьки делать, как теперь жить? Неужели после стольких лет унижения и смирения, судьба не пошлёт Фёдору счастье?

И тут в его жизни появилась Соня. Их встреча стала чудом для Фёдора. Он поехал тогда по делам в Москву. В тот же день вечером после сложных переговоров возвращался в гостиницу усталый и голодный, мечтая поскорее чего-нибудь перекусить и лечь, наконец, спать, чтобы утром чуть свет убраться из этого шумного, многолюдного, пыльного и неуютного города.

Как же славно ему жилось в его небольшом родном провинциальном городке, где всё так зелено и воздух прозрачно хрустален. Никакой излишней суеты, никуда не надо бежать сломя голову и высунув от усталости язык. Тишина и покой. Солнечный город-парк с подземными родниковыми источниками, старинными особнячками разных архитектурных стилей, фонтанами, морем цветов и удивительной красоты природой. Земной рай, да и только.

До гостиницы оставалось метров сто, когда Фёдор вдруг резко остановился и замер, не спуская глаз с идущей ему навстречу девушки. Он мгновенно забыл обо всём: о голоде, об усталости, о раздражающем городе. Ничто больше не могло отвлечь Фёдора от созерцания чуда, которое ему посчастливилось увидеть: мягкие линии тела, гордо вскинутая, словно у королевы, голова, но особенно лучистые синевой глаза, в которых Фёдор утонул как в море. Она прошла мимо, оставив за собой лёгкий шлейф нежно-холодных морских запахов. Фёдор смотрел ей вслед и не мог сдвинуться с места до тех пор, пока она не смешалась с толпой, исчезнув в подземном переходе.

Внезапно его охватила паника: он больше никогда её не увидит! Фёдор метнулся в переход, перескакивая через ступеньки и расталкивая идущих навстречу людей, вытянув шею и пытаясь разглядеть издалека незнакомку по цвету морской лазури платья. Но она пропала, и только огромная толпа равнодушной рекой струилась мимо двумя противоположными потоками, пытаясь и его втянуть в свой безумный водоворот.

Если он не найдёт это диво дивное, будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Ещё миг промедления, и будет совсем поздно. Остался единственный шанс: она могла спуститься в метро и у него, может быть, всего минута, пока её не заберёт отъезжающая электричка.

Фёдор словно одержимый нёсся вниз по эскалатору и гадал, с какого перрона лучше начать поиск. Но вот в толпе отъезжающих мелькнула знакомая и такая теперь родная лазурная синева. Он метнулся к закрывающейся двери и в последний миг успел заскочить в вагон. Стал рядом с незнакомкой, стараясь не задеть, и голова его кружилась от счастья. Только бы удар не хватил от радости. Глупая улыбка не сходила с губ, и он опустил голову, чтобы не привлекать ничьего внимания.

Электричка остановилась, и прежде чем новая волна пассажиров успела хлынуть в вагон, Фёдор неожиданно обнял девушку за талию и потянул за собой к выходу. Она потеряла равновесие и была вынуждена сделать шаг на перрон, увлекаемая Фёдором. Толпа пассажиров тут же оттеснила их от вагона и прижала к колонне. Девушка гневно оттолкнула незнакомца, посмевшего к ней прикоснуться, и растерянно оглянулась на закрывающиеся двери электрички.

Теперь они стояли друг против друга, и она недовольно разглядывала его, словно неизвестно откуда взявшееся досадное пятно на её безупречном платье. На перроне снова собиралась толпа, и нужно было немедленно что-то придумать, так как уже слышался шум следующей приближающейся электрички.

– Простите, что я вас побеспокоил. Но мне стало плохо с сердцем, и я был вынужден о вас опереться. Простите, ради Бога! – Фёдор схватился за сердце и покачнулся.

Проходившая мимо пожилая дама тут же подхватила Фёдора под руку.

– Человеку плохо, – закричала она. – Да помогите же мне! – возмущённо обратилась она к девушке.

Той ничего не оставалось, как поддержать Фёдора под другую руку.

– На скамейку его, на скамейку, – деловито распоряжалась дама, и его повели прочь от подошедшей электрички. – У вас лекарство есть? – требовательно спросила она у Фёдора, усаживая его на скамью.

– Нет, – честно признался Фёдор.

– Эх, молодость! – посетовала дама. – Никакой ответственности за своё здоровье. И что бы вы без нас делали?! – Она порылась в сумочке, вынула небольшую капсулу и ловко запихнула в приоткрытый рот Фёдора. – Нитроглицерин. Под язык.

– Спасибо!

– Да на здоровье! А к доктору вы всё же сходите. Мне пора. А вы, девушка, – строго обратилась дама к незнакомке, – не бросайте его. Немедленно проводите хотя бы до медпункта. Не ровен час, опять ему плохо станет, тогда вызывайте скорую.

– Да-да, конечно! Я провожу.

– Счастливо оставаться, – распрощалась дама и исчезла в толпе.

– Вы извините, что я вас оттолкнула.

– Это вы меня извините. Время у вас только отрываю, – оправдывался Фёдор, растирая грудину. – Мне уже лучше. Вы идите, я сам доберусь.

– Нет-нет, что вы! – пыталась загладить несуществующую вину незнакомка. – Я никуда не тороплюсь. И обязательно провожу вас.

– Вы мне жизнь спасли… Теперь вы за меня в ответе. А я – ваш вечный должник.

Фёдор схитрил и вытянул счастливый билет. Он убедил Соню в том, что это была судьбоносная встреча, и увез её из Москвы. Никогда и ни за что на свете он не признается в том, что обманул её. А ещё он узнал самое слабое место Сони – она была жалостливой. Это хорошо. И всегда срабатывало, когда ничто другое уже не помогало.

Ему повезло: она была почти сирота. Бабушка её год, как умерла, а с матерью отношения были довольно странные. Соня никогда о ней не вспоминала при муже и ничего не рассказывала, ссылаясь на то, что мать уже давно живёт своей жизнью и приезжать из заграницы к ней не собирается. Соня тоже ехать к матери не спешила, так как её никто и не приглашал. Однажды Фёдор по параллельному телефону подслушал разговор Сони с матерью и больше уже никогда не заводил о ней речи.

– Здравствуй, мамочка! Как ты поживаешь?

– Соня? Это ты? Что-то случилось? Зачем ты звонишь?

– У меня всё хорошо. Просто соскучилась и хотела услышать твой голос. Как ты поживаешь?

– Нормально.

– Мамочка, ты мне так нужна. Может, ты приедешь ко мне? Или я тебя навещу?

– Тебе нужны деньги?

– Нет-нет, что ты! У меня всё есть, и деньги тоже. Просто я соскучилась, и мне очень хочется увидеть тебя.

– Тогда зачем встречаться, ведь у тебя всё есть! Если тебе плохо, то я настоятельно советую тебе обратиться к психоаналитику. Я сама к нему хожу постоянно.

– Хорошо, мамочка. Я так и сделаю.

– Вот и умница. Пока, дорогая.

– До свидания, мамочка.

Железная леди. Никаких «целую, обнимаю». Ни единого лишнего слова. Чтобы не за что было зацепиться даже словом, увязнуть в эмоциях. Никто никому ничего не должен. У них там, за границей, так принято. Сначала родители выпроваживают совершеннолетних детей из дома, а потом ставшие на ноги дети экономят на любви и внимании, помещая престарелых родителей в специальные заведения. Наши же старики нянькаются со своими детками до самой смерти. Может, потому и доживают свои дни среди близких людей, а не в одиночестве среди чужих?.. Хотя, тоже по-разному бывает. Кому как повезёт. Вот Сониной матери очень повезло: дочь её никогда не бросит, если той потребуется помощь. Потому что жалостливая… И его тоже не бросит. Наверное.

Как же безумно он любил Соню! Любил так, что в него вселялся ужас от одной лишь мысли, что она может когда-нибудь оставить его. Нет, она должна и будет принадлежать только ему одному! Соня – его собственность. Её тело, мысли, чувства, сознание. Даже душа её, которую он стережёт как своё добро, пытаясь навязать собственные взгляды на жизнь. А если Соня не оправдает его надежд на счастливую жизнь, то он даже готов уничтожить её, чтобы уж никому более не доставалась…

Нет-нет, это он, конечно, погорячился. Только не это! Как он тогда будет жить без неё? Как он будет без неё дышать?! Стоило Фёдору почувствовать любое замешательство, любую даже едва заметную тень на её лице, он тут же обеспокоенно спрашивал: «О чём ты думаешь? Ты что-то от меня скрываешь?» Его ужасала мысли о том, что Соня может измениться и стать другой, непредсказуемой и самовольной. Он покрывался холодным потом, и в нём неизменно появлялась настороженность дикого зверя, боящегося выпустить из лап добычу. Нет, она не будет принадлежать никому, кроме него. Он единственный имеет на неё право.

После женитьбы, не желая отпускать Соню от себя ни на шаг, он устроил её к себе на завод. Но не на свободную тогда должность начальника планово-экономического отдела, как та просилась, а на более скромную – начальником отдела подготовки кадров. Чтобы не дразнить врагов и завистников, которых у него множество, как на работе, так и в городе.

Однако Соня, вникнув в производство, уговорила всё же Фёдора показать ей заводскую финансовую документацию, а после её изучения предложила провести в бухгалтерии ревизию. Фёдор сначала набросился на неё с упрёками, посоветовав «не лезть туда, где не спрашивают», но, хорошо поразмыслив, согласился, так как завод, от которого он ждал чистой прибыли на многие миллионы, почти дышал на ладан.

Два выходных дня они бок о бок просидели в его роскошном кабинете за документами. А в понедельник Фёдор предложил уволиться по собственному желанию главному бухгалтеру, оказавшемуся беспросветным жуликом, ведущим двойную бухгалтерию, и своему заместителю, подхалимистому и скользкому субъекту, умудрившемуся в короткий срок разграбить завод.

Обращаться в правоохранительные органы не стал, так как в их маленьком городке того и гляди нарвёшься на какого-нибудь родственника его врагов, и тогда неизвестно кому придётся страдать больше – виновникам или жертве. Соня просчитала все финансовые риски и спрогнозировала денежные потоки, составив подробные рекомендации по улучшению работы предприятия, после чего завод заработал с новой силой, принося ощутимую прибыль.

Вот только благодарности Соня от Фёдора так и не дождалась: зачем баловать и тем самым портить хорошую жену? Фёдор разработал даже собственную теорию о целесообразности придирчивой критики в семейной жизни и бессовестно использовал её как способ самоутверждения, оттачивая на Соне свою состоятельность в уме, способностях и даже в сексе.

Да, жена всегда должна знать своё место. А если вдруг полетать захочется, то критика у любого обрежет крылья. Особенно у женщины, живущей в основном чувствами и мечтами. Чем выше ей захочется взлететь, тем унизительнее и оскорбительнее должны быть критические замечания по поводу её внешности, аккуратности и особенно сексуальности.

И потом, какое же это верное средство, чтобы снять с себя отрицательные энергии и выпустить пар, получить заряд бодрости, удовлетворить потребности в эмоциональной встряске, доведя себя и Соню до белого каления и ощутив вкус к жизни! Какой же она становится слабой и бессильной после его артистично устроенных выволочек, даже уединяется в свою комнату, чтобы поплакать. Такой Соня нравится ему куда больше. Вот теперь она настоящая женщина.

Он даже не осознавал, как разборки обедняют и разрушают его самого, не оставляя ни единого шанса на счастье. Не замечал того, что подчёркивание несуществующих ошибок и отрицательных качеств Сони, а также игнорирование всех её достоинств, является причиной уменьшения последних. Ведь если в саду, где расту прекрасные розы, обращать внимание только на сорняки, все цветы завянут.

Но иногда всё же Фёдор делал послабление Соне. Например, смотрел почти сквозь пальцы на её баловство сочинениями песен и игрой на гитаре. Пусть тешится своими стишатами, незамысловатыми песенками. Словно ребёнок с любимыми игрушками, хоть и неказистыми.

Правда, если хорошо подумать, то и эти игрушки лучше бы у неё отобрать. Не такие уж они и невинные на первый взгляд, подобные забавы, увлечённости, которые хоть и невольно, но позволяют ей думать и формулировать в слова не только фантазии, но и истинные мысли, взгляды на окружающий мир, а значит, и на жизнь. Нет, лучше сразу пресечь это баловство и словоблудие.

И с чем тогда она останется – с заботами о собственном муже и его родственниках? Почему бы и нет? Настоящая женщина должна в первую очередь думать о своей семье. Вот и пусть думает, как ей предписано природой.

Однако он чувствовал, что хотя Соня и смирилась – или просто сделала вид – со своим положением прислуги и домработницы, где-то там, в потаённых уголках души, всё же спрятала незримый протест до поры до времени. И Фёдору непременно нужно быть предельно внимательным, чтобы эти жалкие порывы её несчастной смелости не вырвались наружу и не испортили ему с таким трудом налаженную личную жизнь. Он заслужил покоя и уверенности в непоколебимости устоев созданной им семьи.

Да и она не дурочка, а потому должна понимать, что при хорошем и заботящемся муже всегда будет за ним как за каменной стеной, о которой мечтает любая нормальная женщина… А не смахивает ли его каменная стена на тюрьму? Чушь! Должна же Соня понимать, что он печётся о её же безопасности… Спасает от самой себя, что ли? Да хоть бы и так! Ему со стороны виднее и её ошибки, и неразумные желания, которые рано или поздно погубят Соню.

Но долгожданный покой Фёдору только снился. Деятельная и хитрая Раиса постоянно находила причины, чтобы вмешаться в семейную жизнь брата, ловко и умело подливая масло в огонь его страстей. Она намекала Фёдору о крамольных мыслях, которые Соня якобы держит в своей голове.

Раиса знала самые больные места любимого брата и метко вонзала в них острые ножи недоверия и сомнения: а вдруг Соня захочет бросить Фёдора, который намного старше её? Или ей вожжа под хвост попадёт, и она – как его бывшая жена Нинка – кинется изменять ему направо и налево, а потом ещё и попытается отсудить у него нажитое непосильным трудом?

Хорошо, что Раиса вовремя дала ему бесценный совет, и Нинка при разводе ничего, кроме дома, не получила. Фёдор согласился отдать ей дом, так как надо же где-то жить его сыну. Да, Раиса умела убеждать и советовала брату не наступать на одни и те же грабли, напоминая ему, как Нинка чуть не оставила его тогда с одними драными рубашками, у которых лезвием подрезала воротнички и манжеты.

Напев ему как-то про всех чертей, которые водятся в тихом омуте загадочной души его молодой жены, Раиса предъявила в качестве неоспоримого доказательства украденные у Сони стихи.

– Что это? Стихи? Интересно-интересно. – Фёдор пробежал глазами по строчкам и удивлённо уставился на Соню: – И что сие означает?

Он прочитал ещё раз, но уже вслух:

– Так-так!.. И далеко ли ты, курица, лететь собралась? Уж не на развод ли решила подать после стольких лет совместной жизни?! – в гневе набросился Фёдор на растерявшуюся Соню.

Его распирало от ненависти, а бешеный взгляд пробивал любую защиту. Он смотрел то на лист бумаги в дрожащих от ярости руках, то на Соню, словно решая, с кого начать расправу.

– Намекаешь на то, что это тебе жизнь со мной опостылела?! Ах вот, значит, как! Значит, вот ты о чём мечтаешь – о любви!

Фёдор в клочья разорвал лист и бросил обрывки в лицо Сони.

– А моей любви тебе уже недостаточно?!

Он скалой навис над женой, и Соня сжалась до пылинки под его башмаками… Тогда у него впервые возникло неодолимое желание ударить её, и он даже замахнулся, но рука замерла перед побледневшим лицом Сони. Она зажмурилась, а Фёдор стоял вплотную со стиснутыми до боли кулаками и побелевшими от напряжения костяшками пальцев, пытаясь побороть дикое желание наброситься на жену и растоптать зародыш её вольности на корню.

Но всё-таки сдержался. Не посмел ударить, испугался разрушить счастье, которое, несомненно, присутствовало в его жизни, и которое во что бы то ни стало нужно сохранить. Всю злость выместил на двери, попавшейся на пути, когда в бешенстве выбегал из комнаты. Проломленная ударом ноги насквозь, та с грохотом ударилась о стену и свалилась с петель.

Если бы только Фёдор знал, что ему вдогонку неслись строки продолжения стихотворения, которые невольно возникли в сознании Сони, расправы ей не миновать, так как он непременно счёл бы это для себя не иначе как угрозой. Соня смотрела ему вслед, но уже не испуганно, а с сочувствием:

Как же Фёдор впоследствии благодарил себя за то, что сдержался, не наломал дров. С тех пор твёрдо уверовал: у них всё будет хорошо. Так как понял главное – женщину бить недопустимо ни в коем случае!.. Потому что всё равно бесполезно. Лучше уж убить совсем.

А вот держать в узде следует постоянно. Словно норовистую лошадь. Контролировать каждый её шаг и не позволять ни в чём и никакой вольности. Иначе несчастливая история его первой женитьбы повторится. Никаких похвал и нежностей, только жёсткая дисциплина и неизменный порядок. Как в доме, так в её теле, душе и мыслях.

В интимную жизнь Сони Фёдор также внёс свои коррективы. Её незнание мужчин сыграло ему на руку. Не знает ничего об «этом» и не узнает. А если и узнает, то только от него, мужа, который подарил ей счастье осознать себя женщиной и насладиться полнотой семейной жизни.

Но однажды он всё же расстарался так, что выложился по полной программе. В дальнейшем Фёдор никогда не повторял подобного подвига покорения женского тела, так как больше беспокоился о собственном здоровье, нежели об интимном воспитании своей непросвещённой жены. Не чувствует ничего – её проблемы. Пусть соответствующую литературку почитает. К врачу, наконец, сходит, если считает, что с ней что-то не так. Главное – птичка теперь в клетке, а клетка на запоре. И «поздно уже пить боржоми». А потому довольствуйся, певчая, тем, что тебе предоставила судьба.

Фёдор вдруг подумал о других женщинах. Он всегда чувствовал себя состоятельным только с развязными и опытными. Может, потому что самому не приходилось особо напрягаться? И это его вполне устраивало. По крайней мере, не вынуждало надрывать свои силы, чтобы извлечь для себя удовольствие.

Он часто смотрел на спящую жену. Свернувшись калачиком и подложив сомкнутые ладони под щёку, Соня дышала неслышно, как и жила. Она казалась такой трогательно беззащитной, что он даже оттаивал ненадолго, обещая себе сделать жену счастливой… Избавься она от тупого упорства непременно родить ребёнка, и он получит идеальную жену. Хорошо бы ещё ей научиться хоть немного притворяться в постели, подтверждая его состоятельность, и тогда цены ей не сложить.

Шесть лет Фёдор потакал жене, позволяя мечтать о материнстве. Значит, не судьба. И Соня сама должна это понять… Вот только ей совсем незачем знать, что судьбу эту вершил он сам с помощью Раисы, которая оказалась в его жизни незаменимой помощницей. Во всём. Это она подливала и подсыпала в еду Сони всякие зелья, поэтому все беременности прерывались. Фёдор не мог допустить, чтобы даже малая толика Сониной любви досталась кому-то другому. Он сам хотел выпить её до дна, высосать из неё всю любовь до капельки, чтобы она никому более не принадлежала. Только несчастные верят во власть судьбы. Фёдор же твёрдо знал, что вершить судьбу нужно собственными руками.

Несмотря на двенадцатилетнюю разницу в возрасте с братом, молодая Раиса была не по годам хитра, мудра, чрезвычайно сообразительна в житейских делах и часто выручала брата в деликатных вопросах. После удачных экспериментов с Соней, Фёдор вознамеривался рассчитаться со своей бывшей женой, месть к которой трепетно лелеял в душе. Но Нинка сама как-то уж очень странно и благополучно для всех – кроме Феденьки, конечно, жизни себе не представляющего без матери, – распростилась с белым светом, отравившись случайно крысиным ядом, которым были усыпаны все углы её дома.

Фёдор догадывался – нет, знал точно! – что именно Раиса, которая вечно бежала впереди паровоза, решила продолжить так понравившиеся, а главное, безнаказанные эксперименты с Соней, и самостоятельно разобраться с ненавистной ей и брату Нинкой. Потому и не стала оповещать своего излишне трусливого братца, на свой страх и риск сыграв роль палача.

Разумеется, у Фёдора хватило ума и такта напрямую не спрашивать у Раисы об её самодеятельности. Зачем?! Лучше быть в блаженном неведении, чем мучиться страхами и угрызениями совести. Он ничего не знает и не хочет знать! Лишь бы она сама не пожелала пооткровенничать с ним. Говорят, что преступники всегда жаждут рассказать кому-нибудь о своих злодеяниях.

А если начнётся следствие? Ничего, Раиса выпутается. Она достаточно умная, чтобы обеспечить себя алиби перед тем, как на что-то решиться. Не выпутается, придётся отвечать по закону, ничего не попишешь. Не станет же он за неё отдуваться, даже если она совершила это преступление ради него?!.. И всё же нежелательно, чтобы на Раису пало подозрение, ведь их связывает страшная тайна, о которой Фёдор даже боится думать. Придёт час, и он со всем разберётся. Исправит ту ужасную роковую ошибку, которую совершил в гневе и страхе…

Ай да Раиса! Хитрее её он в жизни своей никого не встречал. Развела братца по полной программе! А он и уши развесил, поддался на её уговоры. Хотя, если трезво рассуждать, она права: он не мог поступить иначе. Нет, Раиса его никогда не подведёт, и Фёдор в этом уверен как никогда.

Но главное на сегодня – Феденька. Теперь у сына нет причин отказываться жить с отцом, и он, наконец-то, совсем переберётся в его дом. Тем более что Фёдор посулил сыну чуть ли не горы золотые. И всё потому, что безумная любовь и привязанность Феденьки к матери просто убивала Фёдора, к которому сын относился совсем по-другому: сдержанно, неласково, словно только делая вид, что любит, а на самом деле терпел всепоглощающую любовь отца. Теперь всё изменится, и сын полюбит его так же, как любил мать. А то и больше.

Чтобы предотвратить неминуемую ревность Феденьки к новой жене, Фёдор клятвенно обещал отписать ему по завещанию всё движимое и недвижимое имущество. Соня не получит ничего при любом раскладе. И Феденька, наконец, смирится с Соней как с вынужденной необходимостью. Так Фёдор и поступит по возвращении. И сын немедленно простит отца, как только увидит завещание на своё имя. Фёдор же заранее провозгласит его хозяином всего состояния…

Ну вот, кажется, он всё предусмотрел, теперь можно и расслабиться. Диспетчер сообщил о подъехавшем такси. Фёдор ещё раз с любовью оглядел дом, прощаясь с ним ненадолго, бросил взгляд на насторожившуюся Марту, понимающую, что хозяин собирается уходить со двора, запер ворота и сел в машину.

За окнами замелькали знакомые с детства улочки с битым асфальтом, невысокие дома под старыми черепичными крышами и раскидистые могучие сосны, скрашивающие все недостатки старого провинциального городка. Прощай, родной уголок с неразрешимыми проблемами, которые Фёдору пока не по зубам. Он уезжает, но скоро вернётся, чтобы продолжить борьбу за своё счастье.

По дороге в аэропорт он ещё какое-то время думал о превратностях судьбы. Но как только самолёт поднялся в воздух, тут же забыл обо всех проблемах и погрузился в мечтания. Он уже валялся на тёплом песочно-янтарном берегу изумрудно-лазоревого моря, а в пятизвёздочном отеле его с нетерпением поджидали жаркие континентальные красотки. Горячий ветер развевал разлапистые веера листьев высоченных пальм на центральной набережной – пафосного места для вечерних прогулок бомонда, – а вдоль берега стояли роскошные яхты миллионеров со всего мира.

И только одна назойливая предательская мысль сверлила мозг и немного мутила лучезарное настроение: почему он не может жить так, как эти богачи, почему позволяет себе только краткосрочные набеги на эту восхитительную роскошную жизнь?! Ответ Фёдор знал и сам: слишком много проблем и обязательств, которые он взвалил на себя и которые своими цепями и непосильной тяжестью гнут его теперь к земле, не позволяя расслабиться даже в небесном просторе над облаками среди мириад ярко светящих звёзд.

Но как только самолёт коснётся земли, сковывающие цепи сознания и обязательств перед другими людьми падут с его души, и он с головой окунётся в беззаботную и праздную жизнь великолепного заморского курорта.