Читать книгу Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма - Надежда Сергеевна Ник - Страница 1

1

Он был всего лишь обрывком света и тени, скрывающимся в щелях, между камнями древних стен. Днем он прятался от палящего зноя в глубине темных подземелий, а в сумерках бесшумно скользил среди руин. Не живой и не мертвый, он бесстрастно взирал на то, как день становится ночью, лето зимой. Год за годом утекали в бесконечность.

Ничего не трогало его, он не помнил, кем был и был ли когда-то кем-то еще. Его не волновало, кем он стал, и что с ним будет, когда руины затянет коврами из прошлогодних трав, а лес подступит так близко, что корни деревьев поглотят под собой жалкие остатки его темницы. Что станет с ним, когда рассыплется пылью и песком последний камень?

Он был всего лишь обрывком света и тени, но позабывшим про свет. Без имени, без чувств, без воспоминаний, без эмоций. Прошлое не имело над ним власти. А будущее? Чего желать такому как он? Бестелесному, бездумному, невидимому, немому, но все-таки живому?!

Стены разрушались, проваливалась под собственной тяжестью башня, а он оставался, не уходил. Почему? Может, потому что это место и было его домом? Он не помнил. Память стерлась, истлела. Время оказалось сильнее памяти.

Нет, он не в чем не раскаивался и не о чем не жалел. Настанет день, когда безвременье сотрет и его. Он исчезнет, растворится, сгорит под палящими лучами бесконечно равнодушного солнца.

Трава росла, деревья бросали свои семена, лес подступал все ближе. Пели птицы, мимо пробегали дикие звери, ящерицы и насекомые сновали среди камней. Он дремал, он просто не помнил себя другим.

Однажды все изменилось. Его привычный мир рухнул в одночасье, а может быть, спала пелена, целую вечность, застилавшая ему глаза. Все его спокойное, сонное, бесстрастное существование оборвалось в один миг и причиной тому стало появление одного необычайного создания. Создания, которое невообразимым образом забрело так далеко, и вторглось прямо в сердце его потаенного дома!

Тихий шорох легких шагов навсегда вырвал дремлющее сознание из бездны забытья. Его внимание привлекло движение и, последовавшее за ним шуршание осыпающегося тонкими струйками песка. Этот звук живой и необычный, а еще закипающее негодование хозяина, потревоженного в собственном доме, подвигли его подобраться ближе.

Нет, никто не может найти его тайное убежище и темницу, некого ждать, не на что наедятся. Так он решил сам, решил и исчез, засыпая, навечно закрывая глаза…

Он медленно и беззвучно пробирался вверх по расщелине. На счастье или на беду, солнце почти скрылось среди деревьев. Тени удлинялись, а мрак между камней и в лесной чаще загустел, становясь непроницаемо дымчато-синим.

Он осторожно выглянул из своего укрытия. На самом краю холма стояла девушка в легком летнем платье и открытых сандалиях. Тонкая и гибкая как лоза фигура, легкие, летящие движения, загорелая кожа, вызолоченные солнцем пряди в жемчужно-русых волосах, создавали ареол очарования молодости и беспечности. Человек! Так много прошло времени, он совсем забыл, когда был таким же, как она человеком… Свободным и живым!

Девушка легко и быстро пробежала по камням, когда-то образовывавшим внешнюю стену его укрытия, и резко замерла на самом краю. Ее движения разбудили очередную лавину из песка и мелких камешков, посыпавшихся с крутого обрыва.

Она стояла к нему спиной довольно долго. Он не мог видеть лица незнакомки и не сразу понял, что она любуется золотым летним закатом. Солнце утопало в безграничном зелено-синем просторе. Необъятная даль волновалась, оживая от дыхания ветра, качая вершинами, словно море перекатывалось волнами. Он и забыл, какой потрясающий вид открывается с одной, самой дальней из его башен.

Когда-то непреступная крепость на холме могла похвастаться не только своим расположением, толщиной стен и неприступностью, но и величественной красотой, и очарованием местных пейзажей. Как жаль, что он так и не успел насладиться ими. Живые всегда куда-то спешат, и он торопился жить, а потом сгорел, чтобы жили другие…

Крепость исчезла, ветра времени не пощадили величественных стен. На их месте остались лишь поляна и зарастающие с каждым годом руины, сам холм, да бескрайние леса. А теперь, здесь, на границе, за невидимым глазу пределом встретились двое, те, чьи пути, казалось, не должны были пересечься никогда.

Тихое шуршание песка отвлекло его от созерцания замершей на краю маленькой фигурки и завораживающей панорамы вокруг нее. Как он мог быть так неосторожен! Вновь пришлось скрыться за большим щербатым валуном.

Кажется, на этот раз его оплошности никто не заметил. А сердце, наверное, колотилось бы вовсю, если бы оно существовало. Но, нет. Нет ничего: ни сердца, и его самого больше не существует. Только тень. Никем не замеченный, он украдкой, выглянул из своего убежища, надеясь, что сон, если это зрелище было именно сном, не оборвется. Хотя приходившие все реже ночные мороки трудно было назвать приятными… А сейчас все происходит наяву! Его хрупкое видение и не думало исчезать.

Незнакомка стояла на том же самом месте и не была ни мороком, ни сном. Все слилось в одну ясную картину: потемневшее небо с прорезывающимися, не яркими звездами, алый горизонт, темно зеленые дремлющие вершины сосен… И тоненькая фигурка, оживившая весь пейзаж, вдохнувшая в него новую жизнь и новы смысл. Потрясающая сцена, все элементы которой вдруг стали единым целым: гармоничны, неразделимы и едины.

Шуршание камней, сыплющихся ручьем, среди вечерней тишины, прозвучало громко и тревожно. Да что же с ним сегодня твориться?! Девушка вздрогнула и растерянно обернулась. В ее глазах бился страх.

Безумец! Это он сам, засмотревшись, неловко столкнул осыпь. Дважды!? Такого просто не может быть! Он – ничто. Больше, чем ничто. Его нет и никогда уже не будет…

Юная незнакомка смотрела широко раскрытыми глазами, такими же зелеными, как лесное море за ее спиной. Неужели она смотрит прямо на него?! Неужели она видит!? Обескураженный, он торопливо отступил к своему укрытию и затаился. Мысли, (откуда им было взяться?) бестолково роились и путались.

Конечно, это невозможно… Никто из живущих не мог увидеть полупрозрачную тень в глубокой и тёмной расщелине, среди сотен точно таких же теней… Но никто из живущих, до сих пор, не мог найти его укрытие. Тропы теряются в лесах, уводя в никуда.

Слишком близко к Границе. Здесь другой порядок, другое время, другая жизнь, или… отсутствие жизни. Где же этот нелепый Зверь – хранитель Врат? Привратник, стоит отдать ему должное, хорошо оберегал свои тайны. А он сам, вернее тот, кем он был когда-то, вполне мог бы проникнуться уважением к этому необычному существу. Но они всегда были слишком разными для того, чтобы понять, друг друга… Однако, в этот раз привратник запросто пропустил в свои владения человека. Зачем?

Он поискал взглядом тоненькую фигурку у обрыва – никого. Девушка испугалась. Она должна, просто обязана была уйти. Здесь живым не место! Почему эта мысль вызывает такое забытое, непонятное чувство…похожее на волнение, а еще, уж совсем невозможное, – странную смесь облегчения и… жгучего сожаления.

Нет, она не ушла. Легкие шаги, медленно, не слишком уверенно, приближаются к его укрытию. Так близко. Так… тепло.

Все! С него хватит! Она уйдет отсюда, так же, как и пришла! Кто бы ее не пустил, да хоть сам хранитель Врат, ей здесь не место! Незнакомка обязана уйти и пусть он будет жалеть об этом все оставшееся ему время! Но… почему так тяжело распрощаться с той, кого видишь в первый и последний раз? Он не уходил, потому что ждал… Он ждал ее. Только ее. Ждал целую вечность! Нет, невозможно. Это все бред, обман! Его жестоко обманули, поэтому он застрял здесь. Никто не придет. Кому он нужен?!

Бледное и растерянное, в приглушенном свете предзакатных сумерек, казавшееся почти детским, личико, появилось в просвете низкого подвального окна. Удивление и испуг плескались в больших зеленых глазах. Вот, единственное чувство, что он способен вызвать у живых – лишь безотчетный страх!

Все, с него хватит! Он обязан прогнать ее, она должна быть достаточно напугана, чтобы уйти сейчас же и навсегда забыть дорогу к его темнице. Он медленно поднялся из своего убежища.

– Ты будешь жить. Долго… Только не возвращайся! – Конечно, юная девушка не могла его слышать. Она лишь ощутит прикосновение холода и пришедший вместе с ним ледяной ужас. Сырое дыхание подземелья всколыхнуло золотистые волосы. Она не шелохнулась, не вскрикнула. Просто смотрела… прямо на него.

Он видел, как дрогнули ее губы и из широко распахнутых глаз скатились, поблескивая, несколько хрустальных слезинок. Может, незнакомка и не хотела приходить на эту поляну, но кто знает, почему она попала именно сюда? Судьбу изменить можно, но не обмануть, но он постарается. Ради нее. Потому что его собственная участь давно решена.

Почему же так тяжело ее отпускать? Он чувствовал в этой девушке нечто неуловимое, непостижимое и потому неизбежно притягательное, но при этом противоположное тому, что питало его самого. Юная незнакомка была другой, ее движения и повадки, даже ее страх завораживали.

Замершая, неподвижная, она смотрела в темноту широко распахнутыми от страха глазами, стиснув побелевшими пальцами острый край каменного подоконника. Прошло еще несколько мучительных и незабываемых секунд. Опомнившись, девушка вскочила на ноги и быстро побежала к лесу, ни разу не оглянувшись. Он позволил ей уйти по скрытому лесному коридору. Незнакомка сможет выйти из леса, где пожелает. Этого будет достаточно, чтобы найти дорогу домой. Достаточно, чтобы навсегда потерять путь обратно к его поляне.

Незнакомка ушла, исчезла, растворилась в темноте легким ночным ветром, будто ее и не было никогда. Он остался. Но, прежде чем уйти, она подарила ему загадку, тень эмоции. Почти неуловимой искрой, в зеленой глубине ее глаз мелькнуло щемящее и забытое чувство. Оно должно было согреть, но жгло, должно было давать надежду, но в место этого мучило.

С той самой встречи, невиданно, откуда появившиеся ощущения окончательно и бесповоротно вырвали его из пустоты забытья, в котором он прибывал. Никто больше не придет к его крепости никто не вспомнит его, никто не узнает, как он уйдет. Эти мысли наполняли его существование болью и страданием. Как он мог, оставаясь здесь, быть настолько безучастным ко всему, что раньше называл «жизнью»?

Не многим из живущих были доступны способности, которыми он обладал. Но что он мог, запертый навечно в своей невидимой темнице? Он не в силах сделать и шагу дальше этих проклятых стен.

Его невозмутимости хватило не на долго. Мертвенный холод подземелий, мучительно давивший днем, к вечеру становился нестерпимым, и, подхлестывая, на пару с глухой темнотой, всякий раз гнал наверх. На то самое место, у обрыва, где стояла она. Вечерние сумерки пьянили и печалили, а опускающаяся на смену им ночь звала и будоражила. Впадая в исступление от гнева и безысходности, он метался среди пыльных камней, еще хранящих дневное тепло, и бился о стены своей темницы.

Он был всего лишь обрывком света и тени, но стены вздрагивали под его ударами, а уцелевшие фрагменты кладки покрывались трещинами. Как он мог делать то, что раньше почитал для себя невозможным? Ответ был очевиден. К нему возвращались силы, невероятно тяжело, по капле. И, невольно, он начал связывать этот факт с появлением незнакомки.

Каменные осколки летели во все стороны и падали вниз с холма, вздымая тучи пыли. Жаль, что его гнева хватало лишь на то, чтобы устраивать погром в собственной темнице, но не сломать незримые стены, неусыпно стерегущие пленника и днем, и ночью.

Кого, в сущности, он мог ненавидеть кроме самого себя? Камни катились вниз с пологого склона, исчезая в густых зарослях. Его поглощало вездесущее ощущение пустоты и обреченности. Раньше оно не беспокоило, казалось привычным, а сейчас мучило нестерпимо, причиняя сильную, почти осязаемую боль. Что же случилось с ним? Сознание молчало, опустевшая память не давала ответов. Он ждал, считая дни, не отдавая себе отчет о тщетности своих мечтаний. Он ждал, хоть и не хотел признавать… Эта маленькая незнакомка, мысли о ней, и о невозможности побега стали его проклятьем, много более жестоким, чем все то, что он испытывал раньше.

Он чуть не погиб, решившись забраться на самый верх своей единственной наполовину обвалившейся башни, и неосторожно угодил прямо под палящие лучи. Невыносимо яркое светило, впервые за целую вечность, грозно взглянуло на свое отвергнутое творение. Оно обожгло каленым железом, снисходительно открыв, однако, обреченному упрямцу горькую правду, и, сбросив его в пучину коротких, но ярких воспоминаний.

Ослабевший, он упал вниз и затих, съежившись в холодной, глубокой расщелине. И, наконец, забылся под аккомпанемент непрестанно кружащих в вихре ревущего пламени, бессвязных, но ярких образов, звуков, лиц, которые он не помнил. Но всего хуже стал тот гнетущий отпечаток, что они оставляли. Он остро чувствовал пропитавший видения страх, ненависть, боль, презрение и причиной всему был он сам.

Вечный воин – это все что он помнил. Но было ли в его прошлой жизни место счастью? Любил ли его хоть кто-нибудь, любил ли он сам? Что он искал в душной пустой темноте? Нет, эта крепость никогда не была его домом, но он пришел сюда и остался. Он пытался вспомнить еще хоть что-то, но видел лишь бушующее пламя и багрово-черный дым, его окружали искаженные ужасом лица, а потом приходила пустота… И все равно, он предпочел бы вспомнить все.