Читать книгу Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма - Надежда Сергеевна Ник - Страница 2

2

Утренний лес, безмятежно купающийся в лучах восходящего солнца, дышал свежестью. В тенистых зарослях алмазной россыпью сверкали капли росы. Луга и овраги окутывал бледный серебристый туман. Нет время прекраснее раннего утра в лесу.

Вероника, осторожно ступая, медленно шла по только ей одной заметной, заросшей травой и молодым ивняком, тропе. Здесь уже давно никто не бывал, и на это были более чем веские причины.

Сухой щелчок. Угрожающий звук нарушил спокойствие и умиротворение. Вероника замерла на месте. На милом, все еще по-детски наивном личике, застыло напряженное выражение. Мгновение, она опустила вниз испуганный взгляд и… выдохнула с видимым облегчением.

Ничего страшного, всего лишь сухая ветка. Девушка рассеяно и виновато улыбнулась сама себе и, отбросив назад, рассыпавшиеся по плечам непослушные русые пряди, побрела дальше.

Она словно плыла в лиловом море. Высокие стебли Иван-чая, скрывали невысокую, хрупкую девушку чуть ли не с головой. Она то и дело остановилась, подставляя лицо солнечным лучам, золотистыми нитями, пробивающимися сквозь прохладный зеленый сумрак. Несмотря на ранний час, кузнечики уже стрекотали вовсю, а скупое не жаркое солнце средней полосы этим утром припекало, словно на юге. Хотя откуда это знать Веронике? Её домочадцы, еле сводившие концы с концами, не могли и мечтать о поездке на море.

Семь лет назад жизнь ее не богатой, но дружной семьи громом среди ясного неба перечеркнул трагический случай – погиб отец. Вероника, как самая старшая из трех сестер, усердно помогала матери. Еще будучи школьницей старших классов, она устроилась на работу, которая вопреки ожиданиям приносила не такой уж большой заработок, зато выпивала ее последние силы без остатка.

Тихая и прилежная девушка, не любила рассказывать о своих проблемах, никто и помыслить не мог, насколько неподъемная ноша в одночасье свалилась не ее хрупкие плечи. Последнее время учеба давалась ей не просто, а работа и вовсе валилась из рук. Но она молча будет тянуть свою лямку пока не свалится… А что прикажете ей делать? Отказаться от образования нельзя, бросить работу и повесить все заботы о двух своих сестрах на мать? Невозможно!

С таким настроением только на стенку лезть. Вот и она сбежала, куда глаза глядят. А глядели они, этим чудным солнечным утром – вниз по улице, туда, где тропинка терялась в густой зелени.

Девушка неспешно шла, по буйно заросшей высокими травами поляне. Ей все время приходилось быть настороже – смотреть под ноги, когда хотелось просто любоваться окружающим ее, таким невероятно слепящим миром. Поднять глаза высоко, к самому небу, где в вышине кружили коршуны и большие черные вороны, то и дело оглашая окрестности своими криками.

Не верилось, что по этому умиротворенному краю некогда прокатилась не одна война, огнем и железом выжигая, глубокие, неизгладимые раны на теле земли. Людской век короток, а память оказалась еще короче. Не сменилось и трех поколений, как ужас стерся, становясь далекой и забытой историей. Но земля долго затягивает свои раны. Выросли новые леса. Их зеленые кроны, как могли, заслонили шеренги окопов и воронки от взрывов воздушных бомб, такие глубокие, что в них до начала лета не таял снег. Под коврами из травы и прошлогодних листьев заснули остатки множества уничтоженных хуторов. Кем были люди, которые жили здесь? Своими, или чужими? Успели ли они спастись или остались похороненные под развалинами своих же домов? Теперь все не важно…

Победителей не судят, проигравшие – не вернуться. О прежней жизни, ныне брошенной земли, могли напомнить лишь заросшие поляны, да камни. Развороченные взрывами бетонные укрепления – неведомые серые чудища, с торчащими в разные стороны, словно зубы, железными прутами, служили немым укором и напоминанием для живых.

Но опасность все еще лежала на поверхности, прямо под ногами – множество неразорвавшихся снарядов, ими был усеян весь лес. Оставаясь, все так же смертельно опасными, спустя многие годы, мастерски скрытые травой и опавшими листьями. Им оставалось лежать и ждать своего часа, чтобы многие годы спустя, свершить, наконец, свое смертельное предназначение.

Так в этих лесах, семь лет назад погиб ее отец. Бывалый лесник и опытный охотник. Обходя просеку по свежему снегу, он свернул со своего обычного маршрута, и таившаяся десятилетиями железная смерть дождалась своего часа. Местные говорили, будто взрыв был такой силы, что поломал несколько вековых лиственниц на опушке старого леса, а грохот от него разнесся на десятки километров.

Мгновенно постаревшая от горя мать, строго на строго запретила Веронике и двум ее младшим сестрам выходить за границы поселка. Вскоре после того, как страшная новость распространилась по округе, сезонный поток грибников и охотников постепенно иссяк. Лес одичал. Но годы шли, притупляя страх, а упрямое сосущее чувство все возрастало.

Вероника впервые отправилась в лес, чтобы, спустя столько лет увидеть все своими глазами и, наконец, положить цветы на могилу отца. Не ту, к которой они ходили. На маленьком поселковом кладбище стоял памятник – черная плита с фотографией, справленная на последние деньги и при участии неравнодушных знакомых и соседей. В поселке ее небогатую, но дружную семью любили. Только отца там не было, зато он был здесь – у поломанных лиственниц на опушке старого леса.

Вероника свернула с еле заметной тропы и остановилась. Раньше она старалась не думать о таких вещах, но с годами вопросов становилось все больше, а ответов и вовсе не находилось. Почему отец, знающий каждое дерево в этом лесу, вдруг, отправился неизвестно куда, по бурелому, без тропы. Он просто не мог ни знать об опасности!

Девушка пробиралась к двум поломанным лиственницам в надежде увидеть и, возможно, понять, что подвигло его поступить так неосмотрительно. Но вместо того, чтобы получить свои ответы, она нашла нечто совершенно иное.

***

Ступая бесшумно, Вероника пробиралась по пробуждающемуся лесу. Девушка отодвинула от лица жесткие еловые ветки, покрытые серебристыми нитями мокрой паутины. Внезапно, прямо из-под ее ног, громко хлопая крыльями, взлетела лесная птица и вскоре скрылась за деревьями. Но в вдалеке еще долго слышались ее возмущенные, тревожные крики. Вероника наклонилась и раздвинула траву перед собой – за упругими зелеными стеблями, прямо на земле она увидела маленькое гнездо, устланное мягким пухом и былинками, в котором сидела пара пухлых розовых птенцов. Заметив движение, они запищали, разом подняв головы и раскрывая большие вечно голодные рты. Девушка улыбнулась, возвращая высокие травы на место. Она знала – их крылатые родители не улетели далеко и стоит ей лишь уйти, как они вернутся, если не трогать птенцов.

Вероника не боялась ни дремучего леса, ни диких зверей, живущих в нем. Стоило людям исчезнуть, звери с птицами осмелели. Такого множества лосей, кабанов и косулей, не считая мелких зверей и птиц, казалось, не было больше нигде. Но Девушка и не думала отказываться от своих прогулок, ведь она была уверена – звери боятся ее намного больше, чем она их.

Знала бы мать, где по утрам любит гулять ее дочь, она бы не нашла себе места от беспокойства и потеряла последнее здоровье. Но к счастью, она и не подозревала, что вдумчивая и благоразумная девушка, ослушается строгого запрета и будет так неразумно рисковать своей жизнью и шатким, но все-таки, благополучием семьи.

Вероника исчезала с рассветом, когда все домочадцы еще крепко спали, безмятежно досматривая свои сны, а возвращалась до их пробуждения. Она очень любила и жалела свою мать и сестер, но и от своих тайных прогулок отказаться никак не могла. Это было единственной ее отдушиной, не считая семьи, и оставалось тем, что давало силы мириться с непростой судьбой, жить и радоваться жизни. К тому же человек так устроен, пока живет, он считает себя бессмертным, особенно, когда ему всего шестнадцать лет.

Услышав тихое шуршание, девушка замерла, заворожено глядя сквозь кружевную листву. В паре десятков шагов, прямо на тропинке, уходящей в неглубокую лощину, паслось стадо лосей. Десяток безрогих коров с телятами и огромный лось с удивительно широкими и раскидистыми рогами.

Лесные гиганты меланхолично завтракали молодыми побегами, не обращая никакого внимания на застывшую неподалеку девушку. Вдоволь налюбовавшись на это идиллическое зрелище и поняв, что стадо не собирается уходить с ее пути, Вероника решила не вспугивать животных, а обойти их. Она, никем не замеченная, бесшумно посторонилась и углубилась в чащу.

Дочь охотника, она с детства гуляла здесь, видела незаметные глазу ориентиры, знала каждую тропинку…Спустя час, проведенный в тщетных блужданиях и поисках, впервые в своей жизни, Вероника с досадой призналась себе в том, что окончательно заблудилась. Она тяжело продиралась через густые заросли. Совсем недавно зеленые стены, казавшиеся ей такими невероятно уютными и манящими, в мгновение ока стали темными и неприветливыми.

Девушка думала о том, как будет объясняться с мамой, когда ее не дождутся к завтраку, а может и к обеду. Совсем не напуганная, а, скорее, раздосадованная, тем фактом, что ей придется выдать свой секрет, Вероника брела по совершенно незнакомому лесу. Нет, она наверняка успеет придумать что-нибудь другое, но не станет рассказывать, где пропадала. Если, конечно, вообще сможет вернуться назад…

Вероника шла напрямик, пока, наконец, ее ноги не начали вязнуть во влажной земле. Девушка оказалась у незнакомого ручья с топкими берегами. И, вконец расстроенная, пошлепала по мутной воде, не снимая сандалий, чувствуя, как ноги все глубже застревают в илистом дне, а между пальцами просачивается отвратительная жидкая грязь. Только этого ей не хватало! Нет, это неприятное место она бы точно запомнила!

Девушка шла дальше, усталая, промокшая и испачканная, то и дело поскальзываясь на высоких кочках и проваливаясь в неглубокие мутные лужи. Глинистая почва поросла мхом, темно-зелеными пучками низких папоротников и седым хвощом. И вот, наконец, впереди ей померещилась тропинка. Узкая и незаметная, она, извиваясь, исчезала в густой тени.

На чистой каменистой тропе не было видно ни единого следа, ни животного, ни человечьего, кроме одного. Вероника присела и, слегка прищурив глаза, принялась разглядывать свою находку. Почти незаметный, непонятно как сохранившийся на тонкой почве, след от раздвоенных копытец зарос голубоватым мхом. Жаль, она не знает, чей он. Отец безошибочно различал следы всех животных в своем лесу. В своем лесу… который его погубил. А сейчас лес забирает ее.

Девушка нахмурилась и поднялась на ноги. Нет. Какие глупости. Это всего лишь случайность. Нужно продолжать путь, лес не такой уж большой. Через некоторое время она выйдет на шоссе или на просеку и поймет куда ее занесло. Наверняка она сделала крюк. Скоро все образуется.

Уставшая, Вероника и не заметила, как заросший лесной коридор, раздавшись в стороны, вывел ее на большую поляну. Туда, где, казалось, не должно быть ничего, кроме дремучей и запущенной лесной чащобы.

Отодвинув в сторону ветви кустарника, она миновала сухой, но все еще глубокий ров, отделяющий поляну от ближайших деревьев.

Попав на яркий свет после лесного сумрака, прикрывая ладонью глаза от слепящего света, девушка с интересом огляделась. Прямо перед ней, на самом краю высокого холма громоздились неведомые руины: величественные и древние. Вероника восхищенно оглядывала практически полностью разрушенные внешние стены из светлого камня, просторный мощеный двор с расколовшейся чашей фонтана и упавшими колоннами и, с чудом сохранившимися стенами самой дальней из угловых башен.

Девушка прошла по истертым плитам двора, любуясь выщербленными барельефами у подножия колонн и фонтана, осторожно обогнула черные провалы колодцев и огромные пустоты, открывавшие широкие галереи нижних этажей. Нигде не было и следа человеческого присутствия. Странные руины стояли нетронутые. Казалось, над ними потрудились лишь время, ветер и дожди.

Солнце уже висело над самым горизонтом. Веронике казалось, что она проплутала не больше двух часов, а в действительности прошел целый день! Её наверняка уже ищут и дома все с ног сбились! Ей срочно нужно вернуться! Но как это сделать, если девушка совершенно не понимает, где находится? Она пыталась ориентироваться по солнцу и единственное, что смогла обнаружить – грязный, заболоченный ручей вместо оживленного шоссе и неведомые руины там, где по ее расчетам, должен был находиться поселок. А ведь совсем скоро наступят сумерки, нет ничего опаснее и глупее, чем блуждать по ночному лесу. Ей придется остаться здесь, как минимум до утра. Да и на открытом месте ее быстрее найдут.

Летний вечер парил. Вероника примостилась в тени у подножия башни. Девушка отдыхала, смотря из-под полу прикрытых век в синюю даль. Как же она устала… Неужели она действительно шла весь день и теперь придется заночевать здесь, совершенно одной среди этих руин? Кажется, ничего лучше не придумать…

Немного передохнув, Вероника решила оглядеться и, взбежав вверх по разрушенной галерее, замерла у самого края стены. С холма открывался чудесный вид на бескрайние леса, где высокие стволы деревьев, поляны и извилистые ручьи купались в солнечных лучах, пении птиц и кузнечиков. Она долго вглядывалась в бесконечную даль, но не видела ничего кроме мерно покачивающихся зеленых вершин и убегающих за горизонт дымчатых холмов.

Какой простор! Неужели это ее лес, из каждого уголка которого можно было услышать звуки шоссе? Куда подевались телевизионная вышка на горизонте и старая водонапорная башня из соседнего поселка? Здесь так высоко, что можно было бы увидеть дымящие трубы и зарево над городом. Нужно всего лишь немного подождать. В сумерках, на небе с южной стороны загорится желтая полоса и она, наконец поймет, куда нужно идти!

Но стоило ей отвернуться от странных развалин, как по спине пробежал холодок. Вероника резко обернулась, почувствовав на себе, чей-то тяжелый и пронзительный взгляд. Он, наверняка мог принадлежать, какому ни будь животному. Хищнику. Девушка вздрогнула и мгновенно отступила за стену, потому что знала – так, до неприятного разумно может смотреть только человек!

Вероника несколько раз глубоко вздохнула, стараясь унять волнение, и прислушалась – тишина. Никого, ни единого шороха… Когда она осторожно выглянула из своего укрытия вокруг не было ни души. По-прежнему яркое солнце освещало древние стены. Теплый ветерок, доносивший терпкий и сладкий запах цветов, гулял по пустому двору. Жар разогретых солнцем камней поднимался к безоблачному небу. Лесные птицы, бесстрашно снующие среди развалин в поисках насекомых, тоже не казались встревоженными. Все вокруг хранило впечатление глубокой безмятежности и спокойствия. Но внимание, почти успокоившейся девушки, вдруг привлек шорох осыпающихся камней. Может быль, среди развалин спрятана лисья нора?

Немного ободренная своей мыслью, она на цыпочках прокралась мимо расколотого фонтана. Из трещин, установленной посредине амфоры, в чашу стекало несколько прозрачных струек воды. Девушка медленно обошла полуразрушенную башню, высокие стены которой, возвышались среди развалин, словно столб на пепелище.

Шорох повторился, звук раздался совсем близко. С ближайшей стены ручейком из песка и мелких камешков осыпалась старая кладка. Но больше всего внимание Вероники привлекла узкая арка подвального окна, чернеющая у самой земли. Она подкралась ближе и осторожно заглянула в сырую пустоту.

Предпоследние солнечные лучи выхватывали из темноты лениво кружащиеся белесые пылинки. Девушка не могла различить в густой черноте ни противоположных стен, ни пола и никакого движения.

Вероника вдруг замерла. Сидя на корточках у черного проема, девушка почувствовала, как ледяной ужас поднялся от каменных плит, взбираясь вверх по ногам и позвоночнику и защекотал у самых корней волос. По ее телу прокатилась крупная дрожь. Жаркий летний вечер уступил холодной полутьме, словно грозовая туча внезапно заслонила солнце. Или это у нее в глазах потемнело? На небе нет ни облачка. Неужели с ней случился солнечный удар? Нужно немедленно подняться и уйти в тень, но тело совершенно отказывалось повиноваться…

Гул, зародившийся где-то в глубине земли, с каждой секундой приближался. Казалось, он поднимается вверх из тех самых бесконечных подземелий, в которые никогда не заглядывал солнечный свет. Каменные плиты под ногами затряслись и пошли трещинами. Веронике почудилось, что вот-вот пол под ней провалиться, и она упадет, туда… в бездонную темноту.

Девушка, словно в одночасье, ослепла и оглохла, ее прошиб холодный пот, руки, и ноги не желали слушаться, и все тело будто окаменело. Она только и могла, что дышать, обреченно взирая в леденящую кровь пустоту. Вероника, наконец, осознала всю тщетность своего положения. Даже если она, каким-то чудом, поднимется на ноги и попробует сбежать, ее обязательно настигнут, потому что из ледяной бездонной тьмы на поверхность поднималось нечто всесильное и смертельно опасное.

В лицо дохнуло холодным и влажным воздухом подземелья. Может, это дыхание того, что поднялось из глубины? Девушка каждой клеточкой своего тела ощущала: оно уже здесь, перед ней. Хоть Вероника и не видела ничего кроме черноты подвального окна, она не сомневалась – то, что поднялось из глубины, прекрасно видит ее…

Секунды растянулись в часы, золотистые солнечные искры, отраженные в воде фонтана, затанцевали по плитам двора и разрушенным стенам. Но девушка не замечала ничего вокруг. Только в опустевшем сознании, на месте всех ее чувств, изгнанных непреодолимым страхом, неведомо откуда, появилась единственная, казалось бы, неуместная мысль: как должна быть невыносима жизнь, там внизу, в вечном, беспросветном мраке. Как тяжело день за днем безнадежно взирать через крохотное окно на огромный, такой красивый и удивительный мир!

Жалость, подчас, бывает притворна и глупа, но Вероника не врала, ведь она была уверена, что пропала. Девушка не знала, произнесла ли она свои мысли в слух, но вдруг поняла, что свободна. Она вскочила на ноги и, не оглядываясь, побежала в сторону леса.