Читать книгу Пятьсот дней на Фрайкопе - Наит Мерилион - Страница 7

В жизни Рин происходило так мало событий, что ей не составило труда сопоставить фразу сгустка «Обрати внимание, Рин» с тем фактом, что Джироламо потребовал от нее того же.

Возможно, он использовал весь остаточный запас силы, чтобы материализовать послание в виде сгустка. Хорошо, что отныне ему не надо объясняться с помощью силы; сейчас у Джироламо в руках был фонарик, который Рин отыскала на чердаке, и ничто не могло ей теперь помешать оказать помощь, в которой он, судя по всему, нуждался.

Луч фонаря дрожал на полу. Дом милости погрузился в сон, и Рин, сидя в комнате с больным, упорно создавала еще один скелет в своем шкафу. Скоро им там станет совсем тесно.

– Повторим еще раз, Джироламо. Слева направо значит «нет», снизу вверх значит «да».

Джироламо терпеливо закрыл глаза, оранжевый луч прополз снизу вверх.

– Тогда я еще раз повторю вопрос. Ты хочешь, чтобы я что-то нашла?

«Да».

Рин направилась в сторону тумбочки, но луч фонаря импульсивно закачался слева направо, а затем упал на кровать: под подушкой Рин нашла колоду карт.

На Кальсао Рин таких не видела, но, возможно, она просто не вращалась в кругу магов с высоким уровнем доступа к источнику. На каждой карте, которая попадала в руки Джироламо, проявлялась картинка: изображения людей, мест, животных. Последней картой оказался источник – круг, похожий на луну. Рин уже видела его на картинках, в бутылках с предсказаниями, в воспоминаниях больных.

– Что я должна делать?

Джироламо подсветил карту с изображением дома милости.

– Люди на картах – твои знакомые?

Фонарик дернулся снизу вверх.

– А места – реальные места на Фрайкопе?

«Да».

– Сейчас ты попытаешься мне что-то сказать, я поняла.

Рин выложила в ряд карты, на которые светил Джироламо.

Дом милости, кровать, источник, кровать.

– Нужно лечь спать в доме милости, чтобы коснуться источника?

Джироламо улыбнулся. Два – один, туман проигрывает Рин. А затем луч фонаря уткнулся в нее, в Рин.

– Не понимаю.

Брови Джироламо угрожающе сдвинулись.

– Я должна лечь спать, чтобы коснуться источника?

«Да».

– Мне жаль, но это невозможно. Я принять-то силу от Передатчика не могла, а уж коснуться источника самой… об этом не может быть и речи! Давай попросим Оллибол!

Джироламо тяжело вздохнул, посветил на карту с изображением курицы, а потом на Рин.

– Что? Я – курица? Знаешь, Джироламо, приличные люди благодарят за помощь, а не обзываются! А я теперь знаю, что ты все прекрасно понимаешь, с тебя теперь другой спрос. Так вот. На «да» и «нет» у нас с тобой есть договоренность. А световой круг на полу будет означать «извини».

Фонарь яростно метнулся слева направо.

– Я не буду продолжать диалог, пока не извинишься.

Пятно света упрямо застыло на карте с людьми-сгустками. Они поднимались и опускались в туманных волнах, были то черными, то пепельными. Рин быстро сдалась, взяла карту и положила на пол перед больным.

– Люди-сгустки. Один из них вчера говорил со мной в переулке.

Луч фонаря скользнул снизу вверх, потом на карту со сгустками, а потом Джироламо посветил себе в грудь.

– Значит, все-таки ты его создал, – в горле у Рин пересохло.

Третья улыбка. Такими темпами Рин перегонит и Оллибол, и Лью. Вот только поделиться с ними не сможет, потому что об этой беседе Джироламо потребовал не рассказывать в обмен на свое хорошее поведение. Выгодная сделка.

– Значит, ты хочешь, чтобы я легла спать, каким-то чудом попала к источнику, где я смогу поговорить с тобой словами?

Фонарик в руках Джироламо радостно запрыгал снизу вверх.

– Оллибол сказала мне, что к источнику ведет дверь. Такая дверь часто мне снилась, иногда она была немного приоткрыта, из нее сочилась страшная темь. Я никогда не шагала за порог, Джироламо. Беда в том, что на Кальсао тщательно скрывают информацию о том, как самому пройти к источнику. Для владения силой нужны Передатчики, они дают импульс на определенные вещи, а об использованной силе ты должен отчитаться. В детстве я рассказала о том, что, закрывая глаза, вижу дверь, но мне ясно дали понять, что это никчемный дар хождения во снах, и лучше бы я научилась принимать силу от Передатчиков. У нас все верят в это… Инфамов на Кальсао почти нет, мы слишком закрытый фрагмент… Так что, когда Оллибол объяснила мне, что к чему… было поздно… я потеряла способность.

«Нет».

– Ты не понимаешь. Давно уже я не видела во сне ничего, кроме тумана.

«Да».

– Значит, потеряла способность.

«Нет».

– То есть ты хочешь, чтобы я попробовала… – тяжело выдохнув, заключила Рин.

«Да».

– Хорошо, Джироламо. Я сделаю, как ты просишь, и никому не скажу о твоей просьбе, но завтра и все последующие дни ты будешь идеальным пациентом. Никаких драк, проделок, ничего подобного ты больше не устроишь.

«Да».

– Договорились.

Рин собрала карты, положила их на место и собралась помочь Джироламо пересесть с коляски на кровать, но фонарь в его руках раздраженно замаячил слева направо.

– Ты справишься сам?

«Да».

– Тогда я пошла. Доброй ночи.

Рин уже подошла к двери, когда увидела пятно света.

– Что такое? – Рин обернулась.

Джироламо посветил ей в грудь, а потом основанием фонарика постучал по своей голове.

– Я дурная?

«Нет».

– Я молодец?

«Да».

– Ну спасибо… На самом деле, это просто с картами все было очень понятно.

Рин улыбнулась, и Джироламо ответил тем же. Закрыть дверь, открыть и снова закрыть.

Комната Рин находилась на втором этаже, прямо под комнатой Джироламо. С недавних пор. Джироламо изводил каждого, кого селили в эту комнату: он громыхал ночами, скреб по полу, стонал, стучал по батареям до тех пор, пока в комнату не заселилась Рин.

Включить свет, выключить, включить. Быстро принять душ и тщательно почистить зубы щеткой, потом нитью. Распустить волосы, расчесать, заплести в косу. Переодеться в ночную рубашку. Снять мамин перстень, положить на тумбочку, прочитать молитву, поцеловать перстень. Лечь спать.

Джироламо постучал по полу три раза и затих.

Видимо, это его новый способ пожелать ей доброй ночи.

Рин закрыла глаза. Чтобы уснуть, ей требовалось считать, и Рин не представляла, как люди могут спокойно уснуть без счета хотя бы до ста.

Пятьсот сорок четыре, пятьсот сорок пять, пятьсот сорок шесть…

Глупо пробовать что-то, когда ты заранее уверен в провале…

Семьсот двадцать три…

Глупо давать надежду Джироламо… Мау была права. Рин все потеряла.

Сначала было пусто, как и всегда; Рин не осознала, что потеряла связь с реальностью, и мозг погрузился в мир снов. Было пусто и туманно сидеть или висеть где-то в воздухе, не чувствуя ни рук, ни ног. И смотреть, как размеренно плывут нити тумана, вихрятся, образуют узоры, рассыпаются.

Закрыть окно. Открыть и снова закрыть. Окно точно заперто, и Рин спокойно и хорошо. А заперта ли дверь? И где она, эта дверь?

Верно говорят: твое от тебя не уйдет. Дверь будто пряталась в тумане, осознав за двадцать лет свою ненадобность, но Рин ее наконец позвала…

Разве бывает так в жизни? Такое бывает только во снах…

Неудивительно, что Рин никогда не горела желанием зайти во мрак. Но она пообещала Джироламо, что постарается. А уж Рин обещания держать умела.

Мама говорила: «Рин, я знаю, тебя ждет великое будущее. Все будет хорошо!» Рин кивала головой и говорила: «Я верю!» И она не врала маме, просто не уточняла, что верила она только во вторую часть предсказания, в то, что все будет хорошо. Ведь «хорошо» у каждого свое. Страх отпустил, Рин приготовилась считать тысячи шагов во тьме, а нужно было сделать всего лишь два. Левой и правой.