Читать книгу Блуждание. Сага «Исповедь». Книга шестая - Натали Бизанс - Страница 12

Ещё одну ночь старшие братья с жёнами и детьми остались в родительском доме, а поутру уехали на своё хозяйство. Жюзьен старалась прятаться, чтоб лишний раз на глаза Ронану не появляться, но свои обычные женские обязанности все исполняла. Реми он держал всё время при себе. Приближалось время серьёзного разговора, которого теперь было не избежать. Адриан стал темнее тучи, молчалив и вечно раздражён. Отец семейства, как и полагается вдовцу, подавлен горем. Всё вернулось в доме на свои прежние места, только без Катарин все ощущали пустоту, лишившись её любви, заботы и присутствия. Печально смотрели на них с икон Божественные лики, тёмные от времени и с трудом различимые, но, всё же, живые.

«Господи, помоги нам!» – мысленно обращалась к ним Жюзьен и, тихонечко, чтобы не привлекать к себе внимания, вздыхала.

За столом ели молча. Даже слышно было, как где-то под потолком кружит сонная муха. В животе от нервного напряжения «скреблись кошки», и, если бы можно было отказаться от еды, Жюзьен бы обязательно так и сделала, но это ещё больше разозлило бы хозяина. Он очень требовательно относился к трапезам и настаивал на всеобщем присутствии вовремя и до конца. Съесть нужно было всё, что положено в тарелку, иначе и ложкой по лбу не долго получить, а рука у Ронана тяжёлая.

Аппетита у несчастной Жюзьен, на беду, последнее время не наблюдалось, и каждую ложку она проталкивала в себя через силу, а в этот раз и вовсе занемогла. Зажав рукой рот, она выбежала из дома и прямо у порога её стошнило. Слышали это все.

– Наверное, съела что-то не то… – предположил Реми, и хотел подняться, чтобы помочь, но отец жестом усадил его обратно за стол. Молча дожевал баранье рагу и запил колодезной водой.

Жюзьен вернулась иссиня-бледная, но, увидев еду, её вновь замутило, и она убежала во двор.

Отец отложил ложку и посмотрел на обоих сыновей:

– Ну, а теперь поговорим.

Оба брата покраснели.

– Кто из вас греховодник?

– О чём ты? – растерянно спросил Реми.

Ронан поднялся и с грозным выражением лица сказал:

– Для непонятливых повторяю, кто девку испортил?

Оба опустили голову, но ответил только Реми:

– Я хотел с тобой поговорить, но ты и слушать не стал.

– Нужно было при всех озвучить: «Отец, возрадуйся, я обрюхатил сироту!» – его кулак опустился на стол и тарелки подпрыгнули, ровно как и кишки в животе обоих сыновей.

Адриан молчал. В нём надежда на обладание Жюзьен боролась с ревностью и страхом, ведь девушка конкретно дала понять, что ничего между ними больше быть не может, и если что, вскипятит ему мозг. От одного воспоминания о перенесённых муках, его скрутило.

– Слишком тебя мать любила и жалела пуще всех, драть тебя нужно было, когда мог, теперь уже поздно. Ответишь за свой поступок.

– Я хотел просить её руки, о большем и не мечтаю.

– Мечты… мечты… откуда только эта дурь в мозгах у вас берётся? Поначитались книжек, сукины дети, а всё она!.. Так и знал я, что от этой девчонки только беды будут!

– Разве ребёнок – беда?

– Молчи уже! Хорошо, хоть мать этого стыда не терпит! И так в деревне только о вас и судачат, а мне каково?! Ведьму пригрел, да ещё и за сына выдал, бесовское отродье плодить! Ох, беда-то, беда!.. – сел, схватившись за голову, и, качаясь, запричитал по-стариковски.

– Так ты не против?

– А куда же я от вас, окаянных, денусь?! Набедокурил, держи ответ, у нас в семье за себя мужчины отвечают! Через месяц сыграем две свадьбы в один день, хоть на этом сэкономлю. Идите обрадуйте своих невест! Вечером к Гийому пойдём с подарками, Адриан. Пора тебе своё гнездо вить. А ты, малой, беги, ищи свою зазнобу, пока она с собой чего не сотворила, поняла, небось, что жареным пахнет!

Реми бросился к отцу и расцеловал его, а после убежал искать Жюзьен. Отец отёрся рукавом и, с еле заметной улыбкой, воскликнул:

– Было б счастье, да несчастье помогло. Ты не хмурься, Адриан, не люба тебе Барба, да девка она хорошая, работящая и с большим приданым. Ты с ней беды знать не будешь. Крепкая она, плотная, как спелое яблоко, вкусишь и понравится. А эту здыхлю, разве что на руках носить, пусть Реми с ней и мается.

– Зря ты так. Столько добра она для нас сделала, и сейчас изо всех сил старается… Не забыть мне её, отец… Отравой она во мне сидит, вся душа изболелась по ней.

Никогда ещё Ронан не видел таким сына. Всё, что он держал в себе, наружу полезло, разрыдался на отцовском плече, но про тайну их не сказал, хотя понял, что ребёнок скорее всего его. Знал он, что не сразу тошнота у беременных проявляется, а не раньше, чем через месяц.

– Жюзьен, ты здесь?

Тишина в ответ. Реми хотел уже уйти, как услышал, что солома наверху слегка пошевелилась.

– Чего не отвечаешь? – он взобрался по лесенке на самый верх и увидел Жюзьен, свернувшуюся комочком. Погладил её густые, сверкающие на солнце, огненные волосы. Прикоснулся к ним губами. – Почему дрожишь?

– Плохо мне, неужели не видишь.

– Это бывает… но скоро пройдёт.

– Ничего уже не пройдёт! Ты не знаешь!..

– Это ты не знаешь, моя кровиночка, даже не догадываешься, какие новости я тебе принёс!

Жюзьен посмотрела на него своими огромными янтарно-зелёными глазами.

– Отец нас благословил. Да, да, не смотри на меня так!

Из глаз Жюзьен хлынули слёзы.

– Чего ты плачешь? Он согласен, он принял тебя и нашего малыша, скоро сыграем свадьбу, как только сорок дней пройдёт. Ну, скажи, что ты рада! Да что ж ты плачешь-то всё время?!

Нервное напряжение стало спадать, и Жюзьен дала себе волю, улыбаясь сквозь слёзы, она думала о том, что не сможет долго обманывать Реми, что рано или поздно придётся во всём признаться, если Адриан не сделает этого раньше её. Возможно, уже сейчас он рассказывает отцу об их роковой встрече…

А Реми всё целовал и целовал любимое лицо и, стирая с него губами солёные капли, ощущал себя самым счастливым на свете человеком. Всё это было как сон, и ему совсем не хотелось просыпаться.