Читать книгу Блуждание. Сага «Исповедь». Книга шестая - Натали Бизанс - Страница 8

Ни свет ни заря Жюзьен уже доила корову, молоко струйками звенящими ударялось об металлическое ведро, куда падали и девичьи слёзы:

– Давай, милая, давай! Пусть знают, сколько ты у меня даёшь молока. А то вчера, видишь ли, и половины не надоили! Уметь надо к животине подходить! Что им скотина? Им и люди-то неважны! Скажи, милая, хоть кто-то заметил моё отсутствие? Брось, никому я не нужна, никто и слезы не прольёт, если сгину. Даже братья родные, и те уже обо мне позабыли наверняка!.. Только ты, душенька, и любишь! – ещё одна крупная слеза капнула в ведро, смешавшись с пенящимся молоком. И тут на сене кто-то зашевелился, Жюзьен вздрогнула и даже перестала доить. Настолько не ожидала она, что слова её кто-нибудь может услышать. Все гости спали в сарае на заготовленном свежем сене, а здесь его было не так уж и много – в основном для нужд коровки.

У Адриана из волос торчали соломинки, и вид был измученный дорогой и переживаниями.

– Что ты тут рыдаешь с утра пораньше?

– Вы вернулись?!

– Ещё вчера, где тебя носило?

Жюзьен вытерла рукавом мокрые дорожки на щеках и шмыгнула носом, ну, точно как в детстве, отчего названный брат невольно улыбнулся.

– Ну, что ты, что ты, глупышка! Все тебя здесь любят, а я так пуще других. И нашёл бы тебя, как пить дать, нашёл бы, если бы отцу не было так плохо. Боялись мы от него отойти, чуть не помер у гроба.

– Горе-то какое, Адриан! Покинула нас Катарин! – уже было высохшие слёзы с новой силой полились. Адриан обнял её, прижал к груди, и рубашка, помятая со сна, стала влажной. Сердце громко застучало, наполненное горячим чувством доверху, как ведро молоком.

– Горлинка моя, как истосковался я по тебе! Как умолял всё это время отца, чтобы разрешил он нам быть вместе!

Эти слова заставили её опомниться, и Жюзьен оттолкнула его.

– Не быть тому! Так и запомни, Адриан! Ты мне только брат!

– Что говоришь ты такое? Кто ж возьмёт тебя теперь?..

– А то не твоя забота! Я слово дала усопшей и буду его держать! Не смей больше даже приближаться ко мне!

Молодой человек, широко раскрыв глаза, оторопел:

– А как же наша любовь?

– Какая любовь? Тебе показалось, ошибку мы с тобой совершили тогда, страшную ошибку… Вот мама и заболела!

– Не смей так думать! Причём здесь это?

– А удар когда её хватил, помнишь? Когда ты с отцом из-за меня спорил. Женись на своей суженной, а про меня и думать позабудь! – схватив ведро, она выскочила из хлева, словно ужаленная. В доме уже все проснулись, кроме той, что лежала в гробу. Столкнувшись с Реми у порога, Жюзьен отпрянула от него, как чёрт от ладана. Поставила ведро с молоком возле очага и унесла ноги не оглядываясь, но парень её догнал за углом дома.

– Где ты была? Все думали, ты ушла, бросила нас.

– Кто думал? Ты?! Небось, даже не заметил моего отсутствия!

– Глупышка, я не мог подойти к тебе, был слишком занят…

– Хватит меня глупой называть! – Жюзьен даже топнула ногой от злости.

В этот момент Реми обнял её и, прижав к стене дома, страстно поцеловал. Кровь ударила в голову, не смогла его отвергнуть, слишком сильны были чувства и горячо желание.

С трудом оторвавшись от нежных губ её, Реми произнес:

– Делай вид, что ничего не случилось, пусть гости разъедутся, незачем им о наших делах знать да сплетни разносить. Я сам потом с отцом поговорю и с братом объяснюсь… Не время сейчас.

– Хорошо, – Жюзьен с трудом дышала, она всё больше и больше влюблялась, и горячее сердце пылало в груди.

Реми это видел и боялся, что девушка выдаст его раньше времени, а этого нельзя было допустить, только не сейчас, не в день похорон, когда отец и так убит горем… Он прикоснулся к её горячему лбу и подумал о том, что у Жюзьен, должно быть, высокая температура.

– Обещай мне!

– Обещаю… – безропотно произнесла она, тая в его руках.

Он слегка встряхнул её вернув на землю, а затем быстро ушёл.

Отпевание длилось около часа, а после гроб с телом повезли на телеге к деревенскому кладбищу. Лысоватый священник не вызывал у Жюзьен особой симпатии, слишком уж вялый и безразличный, бубнит что-то себе под нос. Она вспомнила отца Эдуарда, его звучный голос и проникновенные речи, когда каждое слово люди ловили с жадностью, как пищу голодные птенцы.

«Таких священников – один на миллион! – подумала она и робко взглянула на Реми, стоявшего рядом с братьями. – Интересно, одобрил бы отец мой выбор?»

И тут же пришёл ответ:

«Береги себя!»

«Что это значит? Не быть нам вместе?»

Но больше она ничего не услышала.

– Родные могут проститься с усопшей и окропить могилу святой водой, – священник отошёл в сторону, предлагая людям подойти ближе. В этот момент начался дождь, капли покрывали лицо умершей, скатываясь с него, словно слёзы. Целуя в последний раз мокрые губы своей жены, Ронан покачнулся, крепкие руки сыновей поддержали его, не дав упасть.

Адриана сотрясали рыдания, Реми стоял, как окаменевший, два старших брата горевали безмолвно. После всех близких подошла Жюзьен и, поцеловав сложенные на груди персты, прошептала:

«Прости меня, родная!» – и тут у неё началась истерика. Она стала обнимать покойницу и тормошить, словно, пыталась разбудить её. Люди опешили.

– Уведите её отсюда! – священник обратился к братьям, первым бросился Адриан и оттащил её подальше. Стали заколачивать гроб. С каждым ударом Жюзьен вскрикивала, словно гвозди вонзали ей в сердце.

– Пойдём, пойдём, тебе лучше уйти! Не надо, не смотри, – его крепкие руки отворачивали её лицо, но она вновь и вновь порывалась вернуться.

– Да что с тобой! Словно черти вселились! – заорал брат и даже несколько раз шлёпнул её по щекам, дабы опомнилась.

– Никогда больше так не делай! – придя в себя, ответила Жюзьен, и глаза её сверкнули, как два изумруда.

– Надо же было как-то привести тебя в чувство, ведёшь себя, аки сумасшедшая!

– Прости, мне очень стыдно, сама не знаю, как это вышло…

– Пойдём в дом, воды попьёшь, успокоишься, – Адриан заботливо приобнял её за плечи. Это видели все, в том числе и суженая, обещанная ему в жёны, и младший брат…

– Вот, ведьма! – скрипя зубами, произнесла Барба, дочь Гийома.

Реми посмотрел на неё тяжёлым взглядом и отвернулся.

– Эта чертовка всех с ума сводит! – прошипела её подружка.

– Гнать её отсюда поганой метлой, пока бед не понаделала!

– Так кому гнать? Оба брата по ней сохнут…