Читать книгу Приходские повести: рассказы о духовной жизни - Наталия Черных - Страница 5

Покровский женский монастырь. Суздаль. Автор фото неизвестен.

Обе истории, записанные ниже, рассказал Мыкалка. Мыкалка высок ростом, похож на учителя-пенсионера и всегда легко одет. Сколько ему лет: семьдесят или девяносто, никто не знает. Любит бывать в гостях у прихожан. Кто он: дурака валяет, или же настоящий блаженный, сказать трудно.

Мыкалка седой-преседой. Про таких говорили: как лунь. Он и есть – птица лунь. Сухой, острый и длинный. Любит детей, дарит им сладости и понимает толк в детских играх, порой очень причудливых. Дети, что непонятно, тоже любят Мыкалку. С взрослыми прихожанами Мыкалка разговаривает несколько свысока, почтительно растягивая слова, вытянув прикрытый жидкой растительностью ротик, чуть кося белесым глазом.

Мыкалка всегда поет. Как заштатный артист, фальшивым голосом, но приятно. С ним постоянно что-то происходит, какие-то житейские нелепости. Потому и прозвали – Мыкалка. На самом деле зовут его Александр Васильевич.

Однажы пришел в храм весь мокрый. Постоял, вздохнул и сказал: мне стыдно! Затем вышел немедленно. И мерз всю долгую всенощную службу: стоял возле входа в храм, исправно клал поклоны, громко молился, собрав возле себя всех приходских детей. Дети незлобно глумились над ним, но не уходили со двора.

Знакомство мое с Мыкалкой состоялось так. После всенощной присел на скамейку, где я вместе с другими прихожанами отдыхала:

– Здравствуй, Божия душа! Я фарисей.

Внешнему его виду можно по-хорошему удивиться: на Мыкалке чистенькая, чуть только полинявшая рубашечка в мелкий розовый горошек. Прозрачная: видно переплетение ниток, а все же вид приличный. Когда он стирать успевает? Или на Мыкалке одежда сама собой моется?

Летом, накануне всенощной, подворье кажется пустым. Ни прихожан, ни церковных служащих пока видно не было. Мыкалка ходил кругами возле храма, раскатисто полоскал горло и, прополоскав, пел:

– Петушок, петушок, золотой гребешок!

В.И. Суриков. Юродивый, сидящий на снегу. 1885.

Мыкалка седой-преседой. Про таких говорили: как лунь. Он и есть – птица лунь

Напевая, Мыкалка оказался напротив царского, главного, входа. Бережно опустился на колени, держа стакан. Затем положил смиренный поклон. Затем встал, вздыхая – стакан не расплескался, – и продолжил свой странный обход.

Можно было ожидать, что матушка Ольга, пожилая монахиня, у которой известное чутье на Мыкалкины выходки, выйдет и прогонит непрошеного певца. Но и матушки Ольги не было поблизости. Так что Мыкалка за вокальные упражнения выговора не получил. Пел он старательно: почти как певчие.

Тягучая золотистая тишина казалась вечной. Прозрачные кисти лучей окружали землю легкой дымкой: готовили к ночному холоду.

Внезапно, почти бесшумно из двери настоятельского домика показалась тень; гравий чуть хрустнул. Худющий и длинный отец настоятель, мелькнув по краю двора, одному ему доступным входом проникнул в храм. Мыкалка словно не видел его. Однако, закончив, наконец, полоскание, авторитетно высказался:

– Вот до чего довели отца настоятеля! Во своем владении ходит аки вор.

Мыкалка был не совсем не прав: за отцом Игнатием охотилась вся Москва и чуть ли не вся Россия. В последнее время Батюшка спасался от набегов паствы в алтаре. Почти не выходил оттуда во время службы. Говорят, даже спал в алтаре.

Мыкалка сел рядом: ситчик под кожаной безрукавочкой и белесое лицо: глаза. Прикрытые дрябловатыми веками, блеклые, но с белоснежными белками. Что, говорят, признак недюжинного здоровья. В Мыкалкины-то годы!

Тут-то обрушилась водопадом нижезаписанная повесть.

Мыкалка поведал ее как-то очень скоро; так и не знаю, почему рассказанное запечатлелось в моей памяти. Однако.