Читать книгу Такси до подсознания - Наталия Еропова - Страница 6

В самом начале марта иногда выпадают такие дни, когда с утра до вечера светит солнце. Причем светит так, что с крыш летит капель, снег покрывается льдистой глазурью, тротуар под ногами бликует лужицами, а в кустах чирикают стайки воробьев, наполняя воздух звоном, знаменующим скорое начало весны. Потом, когда наступает вечер, все это дело прихватывает морозцем и становится скользко. Зато небо над этой скользотенью высокое, цвета индиго и в нем помигивают отдельные звезды, сумевшие пробиться сквозь зарево питерских огней. А воздух пахнет солнцем, влажной землей и молодой травой, которой из-под просевших сугробов пока даже не видно, но уже ясно, что она точно будет.

В такие вечера веришь, что впереди очень много хорошего. Душа просит романтики: прогуливаться по набережной под ручку с кем-то милым, смеяться, целоваться, мерзнуть, смириться с тем, что завтра не выспишься и, может быть, даже везде опоздаешь, пить вино и согревать друг друга под одним одеялом… Но точно не выяснять отношения. Однако именно это Сергей Михайлович и наблюдал.

Во дворе, где стояло его такси, было удивительно тихо и спокойно – даже не верилось, что с обратной стороны этого же дома по Комендантскому проспекту в три ряда гоняли автомобили. Впрочем, после восьми вечера трафик пошел на убыль.

Пассажир, не пьяный, но заметно ушибленный алкоголем, уже минут десять держал открытой дверцу машины и пытался сесть в салон. Сделать это ему не давала молодая красивая женщина, судя по всему, жена. Звенящим от негодования голосом она выговаривала:

– Меня уже просто трясет! Слушай, я только одного не понимаю, ты надо мной специально издеваешься? Или у тебя реально крыша поехала? Ты знал, что тебе за руль! Знал, что тебя дети ждут! Я уже ненавижу этот твой вискарь вонючий!

– Свет, у меня просто был тяжелый день, – миролюбиво возразил пассажир.

– И что? Ты решил сделать тяжелый день всем? Прекрасно! Ты, значит, расслабился, тебе полегчало, а то, что дома есть дела, это пофиг, да?

– Зай, ну почему пофиг? Я же делаю.

– Макс, что ты делаешь? Ну что? Ты давно все свесил на меня. Я езжу за продуктами. Я отвожу детей в школу, на тренировки, к бабушке. Если в кино, если куда-то выбираемся, опять я всех везу. Ты у нас то устал, то чувствуешь плохо, то еще что-нибудь. Я-то тоже устаю! А сейчас… Макс, ну это уже просто за гранью! Или ты думал, опять я через весь город поеду? Мы же договорились, что ты заберешь детей, а ты взял и нажрался!

– Я не нажрался. Ты же видишь, я адекватный, просто за руль мне нельзя. Зай, ну забыл. Не сообразил.

– Что забыл? Забыл, что у тебя двое детей на другом конце города? Макс, тебе голову лечить надо!

Сергей Михайлович вытряхнул на ладонь из пластиковой коробочки пару ягодных драже, отправил их в рот. Покатался языком, ощущая, как истончается гладкий верхний слой. Ему не в первой было становиться свидетелем семейных сцен, но все равно каждый раз неприятно. Ну почему именно близкие люди кусают больнее всего?

Супруги ругались, время ожидания тикало. Слушая, как женщина «чихвостит» мужа при постороннем, наш таксист думал, что, наверное, ее во многом можно понять. Но если бы только она знала, как сильно задевает, когда собственная жена унижает при другом мужчине – точно перенесла бы разговор куда-то, где можно обойтись без чужих ушей.

На прежней работе у Сергея Михайловича был сослуживец, который ушел из семьи по похожей причине – благоверная любила устраивать разборки при свидетелях. Сколько он ни просил выяснять отношения тет-а-тет, жена эти просьбы игнорировала. И стала бывшей…

– Свет, давай не сейчас. Ехать пора, такси ждет.

– Вот именно, что такси, в то время как у нас своя машина стоит вон, в двух метрах! А ты сейчас конские деньги заплатишь на ровном месте!

– Заплачу, ну и что такого? Хочешь, садись сама, поезжай.

– Охренеть! Макс, ты вообще мужик? – от ярости у нее сдавило горло. – Я должна поехать? Я!!! Обалдеть! Отлично! Слушай, это уже просто за гранью! За гранью! Ты знаешь кто?!

– Света! Свет… Света!!! Давай не сейчас! Давай! Машина ждет, дети ждут. Потом поговорим! Вечером, я вернусь и обсудим. Хочешь, я тебе чего-нибудь вкусненького привезу? Мороженое хочешь? Или вина?

– Да пошел ты! – с чувством ответила она, круто развернулась и ушла в парадную.

Пассажир, наконец-то, сел, аккуратно закрыл дверь.

– Поехали.

Сергей Михайлович глянул в зеркало заднего вида. Что-то не сходилось. Инфантильный и безответственный оболтус, каким считала его жена, должен был бы сейчас иметь довольный вид: он сделал так, как хотел, птичка-мозгоклюйка наконец улетела, можно расслабиться и спокойно ехать в свое удовольствие. Но мужчина на заднем сиденье совсем не выглядел довольным жизнью. Он угрюмо хмурился и смотрел прямо перед собой невидящим взглядом. Сергею Михайловичу пришло в голову, что его безответственная выходка продиктована вовсе не безалаберностью, а есть что-то другое, чего жена не понимает или о чем не догадывается, и что подталкивает ее благоверного вести себя так нелепо.

Таксист вырулил из двора, свернул на Комендантский и направил автомобиль на юг, в сторону парка Победы.

– Извините, – послышалось сзади.

– Бывает, – добродушно отозвался Сергей Михайлович. По опыту он знал, что дальше, скорее всего, последует один из двух сценариев. Либо пассажир будет всю дорогу молча предаваться переживаниям, либо захочет как-то объясниться и оправдаться перед незнакомым человеком, а дальше и сам не заметит, как расскажет чуть ли не всю свою жизнь. Наш таксист был готов и к тому, и к другому.

Чудный вечер располагал к любованию дорогой. Темная небесная синь куполом накрывала город, по краям выцветая в пепельно-розовый. Цепочки фонарей уносились за плечо. Поток машин завораживал своей динамикой. В щель приоткрытого окна просачивался вечерний воздух, разбавляя приятной прохладой сухое тепло салона. Но выслушать пассажира наш Сергей Михайлович тоже никогда не отказывался. Ведь людям порой очень важно быть выслушанными. В его практике даже было несколько раз, когда машину заказывали не для того, чтобы доехать куда-то, а только чтобы иметь возможность выговориться.

Вдруг его подрезал какой-то недоумок на белом «Логане», решивший из крайнего правого ряда повернуть налево и поперший наперерез всему потоку. Сергей Михайлович оперативно оттормозился, вознося хвалу своей реакции, и автоматически проследил в боковое зеркало, чтобы «Логан» без приключений завершил свой маневр.

Подобных водятлов таксист всей душой ненавидел – по предыдущей профессии он слишком уж хорошо знал, чем могут заканчиваться подобные финты. Причем зачастую страшные последствия наступали даже не для них самих, а для других участников движения, и это было абсолютно несправедливо и гнусно. Но дабы не делать себе лишние нервы, он старательно учился относиться к подобным явлениям философски, как к неизбежному злу.

Сзади послышалось короткое, но эмоциональное:

– О!

Даже чересчур эмоциональное, видимо, пассажир не на шутку испугался, поэтому Сергей Михайлович успокаивающе произнес:

– Все в порядке.

– Да уж, в порядке… – сглотнул Макс. – Просто у вас реакция хорошая. – Он немного подумал и добавил: – Вы все-таки извините нас с женой. У нас сейчас сложный период.

Сергей Михайлович понял, что пассажиру все же хочется выговориться.

– Проблемы на работе? – наобум поинтересовался он, просто показать, что открыт для беседы.

– Да нет, с работой все нормально. В последнее время даже хорошо, как ни странно. Двигается, деньги приходят, машину вон купили. Мне-то и так нормально было, если честно, жена настояла. Просто фиг его знает, может какой кризис семейный, ругаемся постоянно. Жена считает, что я семье мало времени уделяю. А я с детьми занимаюсь, дома все делаю, что надо… Хотя ее тоже можно понять. Она устает, и на работе, и дома, а ей приходится много ездить. Это, знаете, как всегда, пока машины не было, общественным транспортом добирались, и нормально было. А сейчас появилась машина, и сразу везде нужно ездить. Каждый день то туда, то сюда. Ее это бесит.

– А вы не водите? – поинтересовался Сергей Михайлович. Спросил без всякой задней мысли, но пассажир вдруг замолчал и так надолго, что таксист снова выхватил заинтересованным взглядом его отражение в зеркале. Наконец тот страдальчески сморщился и признался:

– Я боюсь. – Помолчал еще немного и угрюмо продолжил: – В принципе, я боюсь даже ездить в качестве пассажира. Вот вы – спокойный водитель, видно что опытный, на дороге не теряетесь. А мне все равно страшно. Нас этот… не буду говорить какой, подрезал – я чуть не заорал. А если я за рулем, это вообще полный… Я же пытался, у меня даже права есть. И жена знает, что есть, поэтому и психует, наверное. Думает, что я совсем совесть потерял, ее эксплуатирую. А мне за руль просто нельзя, я опасен для общества! Еще по свободной дороге, часов, скажем, в пять утра, я бы, может, и доехал куда-то недалеко, и то не факт. А вот так, в потоке…

– Нервничаете?

– Да не в этом дело. Просто вот у вас реакция: вы заметили угрозу, сориентировались, притормозили. А я в такой же ситуации тупею. Понимаете? Просто тупею. Руки-ноги отнимаются, башка ватная. Надо действовать, а меня парализует.

– У вас очень… специфическая реакция на дорожную обстановку. Вы случайно в ДТП не попадали?

– Не попадал, но… видел. С близкого расстояния.

– Давно?

– Мне пятнадцать было. Я к дядьке приехал, он тогда на Свердловской набережной жил. И мы с ним куда-то ходили, не помню куда. Я вообще как-то странно все помню про тот день, кусками какими-то. По Свердловской же вечно гоняют, и тогда тоже… Саму аварию не помню, хотя странно, вроде на моих глазах было. Зато помню, что стою, а передо мной машина всмятку. Не совсем рядом, метров в десяти примерно. Как будто из фольги сделана, и кто-то вот так ее смял. – Макс непроизвольно сжал кулак. – Дядька мой тоже в шоке был. Все повторял: «Два дебила – это сила. От судьбы не уйдешь». А потом уже, когда домой шли, радовался, что за рулем не ездит. Что лучше уже пешком, чем вот так… Знаете, мне вот бабушка всегда говорила: «Не хочу, чтобы ты машину водил. Вдруг в аварию попадешь? Я же не переживу!». И я, конечно, смеялся над этим, думал, что это у нее заскоки, глупые страхи. А тогда я понял, что вообще-то она права. Правильно же говорят, что автомобиль – это средство повышенной опасности… Спасателям пришлось машину резать. Она так скорежилась, что даже непонятно было, кто там внутри и что от него осталось. Я не знаю… Я стоял и смотрел. Как будто глазами прилип. Даже если бы захотел отвернуться – не смог бы. А они ее резали такими, знаете, типа больших ножниц…

Сергей Михайлович знал. И как ими пользоваться, тоже знал. И что остается от человека, если машину приходится вскрывать такими «типа ножницами», тоже был в курсе.

***

По манере водить можно очень многое сказать о человеке. Кто-то всех распихивает и подрезает, самоутверждается и демонстрирует «крутизну». Такой водитель, даже если за рулем большой и дорогой машины, всегда напоминал Максу воробья. Весь из себя пушится, чирикает, бьет себя «пяткой в грудь», а присмотреться – внутри себя он маленький и ему страшно.

Бывают безумцы из серии «тапку в пол», для которых любая улица – это гоночный трек. Такому и в жизни доверять нельзя – неизвестно где, когда и чем еще он захочет рискнуть ради очередной порции адреналинового кайфа. Этих Макс не только не любил, но и чисто по-человечески не понимал: ну неужели жизнь, здоровье, благополучие настолько не важны для человека? Зачем этот риск? Где, в конце концов, банальный инстинкт самосохранения?

А бывают такие, как вот этот таксист. Невозмутимые, уверенные, с хорошей реакцией, но без лишней суеты. Такому за рулем комфортно, ездить нравится, но при этом он сохраняет концентрацию, не растекается по сиденью, остается надежным. Наблюдая, как он непринужденно двигается в потоке других автомобилей, Макс вдруг впервые по-настоящему захотел водить. Вот именно так же: спокойно и с удовольствием. С точки зрения архитектуры Выборгская набережная, по которой они сейчас двигались, конечно, не самая живописная артерия города, но проехаться по ней, слушая хорошую музыку или просто думая о чем-то своем, наверное, было бы приятно.

Макс был благодарен таксисту. За то, что выслушал. Не просто молчал, пропуская мимо ушей мрачную болтовню пассажира, а именно слушал – внимательно, вдумчиво. За то, что понял и принял его, Макса, таким, как есть, с его автомобильной трусостью, яростной женой и попытками спрятать свой страх в стакане с виски. Не стал высмеивать, не начал восхвалять себя на его фоне: «А я вот с детства вожу, как Бог! Да и что здесь сложного?». Не пытался лезть с дешевыми утешениями: «Забей, не всем же за рулем гонять. А жена со временем перебесится и привыкнет». Может быть, именно поэтому Максу захотелось спросить у него совета:

– Вот что мне делать?

– Ну… По своему характеру я бы сказал, что надо тренироваться. Где-то, может, на площадке. Потихоньку, постепенно. Страх уйдет по мере накопления опыта. Вы же как-то на права сдали? Значит, как минимум, в автошколе ездили.

– Как я на права сдал, я и сам не понимаю. Правда, это было давно, еще в универе. Мы тогда всей компанией в автошколу пошли, и сдавали тоже вместе. Как-то в общей куче это было проще. И потом, с инструктором же. Сейчас бы я точно не сдал. Думаете, все же стоит попытаться через силу?

– Через силу… Я бы попробовал, но… не уверен. Я в такой ситуации не был, мне сложно судить. А вот товарищ у меня есть, с прежней работы еще, у него похожая история была. Только не с ДТП, а с бассейном. Так он потом все водоемы за три километра обходил, а когда видел, как другие плавают – аж испариной покрывался. А сейчас ничего, купается. Так что как-то он с этой бедой разобрался. Если хотите, законтачу вас.

– Хочу!

– Договорились. Как приедем, свяжусь с ним.

***

Сергей Михайлович заглушил двигатель в дремлющем дворе сталинки на Кузнецовской и вышел из машины немного размяться. Покрутил головой, пошевелил плечами, сделал несколько широких махов. Хорошо!

Коллега по МЧС охотно пошел навстречу, и они с Максом договорились созвониться уже этим вечером. Пассажир решил обратно не ехать, остался ночевать с детьми у бабушки. Может, и правильно. Дома бы ему супруга точно закатила «продолжение банкета», а зачем детям на такое смотреть и слушать, как мама папу шпыняет, попирая отцовский авторитет?

Приложение в телефоне пикнуло, сообщая о следующем заказе. Сергей Михайлович вернулся за руль, вдохнув напоследок полной грудью сладко пахнущий весной воздух, и аккуратно постучал подошвами друг об друга, стряхивая налипшую на них снежную кашу. Скоро все растает, обсохнет и позеленеет. А там глядишь и лето, которое, как известно – маленькая жизнь.

Сергей Михайлович выехал на сонную Кузнецовскую, а с нее – на сияющий сотнями фонарей Московский проспект. Не прошло и минуты, как ему пришлось маневрировать, чтобы без потерь разъехаться с очередным «ужасом, летящим на крыльях ночи». М-да…

Интересно, справится ли Макс со своим страхом? Почему вообще так бывает, что какое-то событие становится словно внутренним барьером и не дает совершать действия, которые окружающим даются легко и непринужденно? И самое главное, как разбираться с этой проблемой?