Читать книгу Такси до подсознания - Наталия Еропова - Страница 7

Вопрос: Почему у Макса сформировался страх перед автомобилями и вождением?

Ответ: Страх у Макса возник после того, как он увидел аварию – то есть столкнулся с реальной опасностью и травмирующим событием. Мы – существа биологические, и реакция на опасность заложена очень глубоко в нашей природе. Заяц убегает от волка – это реакция «беги». Змея кусает при опасности – реакция «бей». Косуля притворяется мертвой, почуяв хищника – реакция «замри». У Макса тоже реакция «замри». Это естественная реакция тела, мы ее не выбираем.

Плюс, когда случилась эта ситуация, в организме выработались гормоны – адреналин, норадреналин, кортизол. Кортизол – гормон страха и стресса, он как бы «зацементировал» это состояние «замри». Далее к ситуации добавились внешние факторы: пугающие детали на месте аварии (покореженный металл, ножницы) и реакция дяди. Плюс бабушка ему с детства внушала: «Не садись за руль, убьешься!».

Поэтому у Макса не просто возник страх, а сформировалась устойчивая шок-травма. Не просто воспоминание о катастрофе, а закрепленная эмоциональная и телесная реакция страха, связанная с множеством ассоциаций.

Вопрос: Почему люди по-разному реагируют на шокирующие события? Кто-то получает психологическую травму, а кто-то нет?

Ответ: Потому что у всех разная психика, разный «багаж». То, что для одного является шоком, для другого может быть в пределах нормы. Важно не само событие, а то, как человек его переживает и что происходит после. Есть ли поддержка? Есть ли возможность выговориться? Как ситуацию интерпретируют сам человек и окружающие?

Конкретно здесь пятнадцатилетний пацан увидел в аварию, рядом дядька тоже в полном шоке, а в подсознании еще бабушка такая: «Ага! Я же говорила, что машины – это зло!».

В целом, если человек чувствует, что ему не верят, обесценивают его переживания или, наоборот, подпитывают его страх, это влияет на формирование травмы. То есть само по себе событие – это только событие. А вот реакция и последствия – это уже и есть травма.

Вопрос: Став свидетелем аварии, Макс пережил сильный стресс. Однако есть мнение, что стресс может быть не только вредным, но и полезным. Так ли это?

Ответ: Стресс бывает разный. Кратковременный или умеренный – это одно. Какое-то мощное событие или хронический стресс – это уже совсем другое.

Хронический стресс разрушителен и ментально, и физически. Он лежит в основе множества проблем: расстройств пищевого поведения, мышечных спазмов, язв. Кстати, далее, после рассказа «Дышать нельзя не дышать» мы будем говорить о так называемой «Чикагской семерке» – заболеваниях, возникающих на фоне хронического стресса.

Но стресс – это не обязательно враг. Разные ситуации – разные реакции, разные переживания и проявления. Даже гормоны разные: адреналин, норадреналин, кортизол. Это, знаете, как с молотком: кто умеет с ним управляться – тот и дом построит, а кто не умеет – рискует себе же по голове настучать.

«Хороший» стресс – это тот, который проживается осознанно, когда человек контролирует себя, понимает, что событие, вызвавшее переживание, закончится, и мобилизует внутренние ресурсы. Это возможно, если осознавать свои триггеры – стимулы, запускающие реакцию на событие. Потому, что стресс – это не событие, а последствие события. Зная свои триггеры, можно управлять реакцией.

При этом полностью избавиться от стресса все равно не получится. Могут возникать новые события, к которым мы не готовы. «Проработанные» реакции тоже могут возвращаться, ведь то, что произошло когда-то, уже не исправишь и не перепишешь. Но этот опыт можно интегрировать в жизнь и благополучно соседствовать с ним, принимая и осознавая. Тогда это стресс в зоне влияния.

«Полезный» стресс – это про мобилизацию, про адаптацию. Иногда он работает как тренировка: подталкивает искать альтернативные пути, находить новые решения.

Вопрос: Правда ли, что по манере вождения можно определить характер человека?

Ответ: Не характер в полном смысле этого слова, но определенные черты – да. Допустим, человек может сознательно рисковать, когда ему хочется почувствовать контроль. И вот он начинает в «шашечки» играть, ему кажется, что он в этот момент контролирует себя, дорожную ситуацию, других водителей. Безусловно, это позерство, это признак инфантильности, желания «порисоваться», побыть «предводителем». Позиция: «Я все контролирую, я быстрее всех, и даже если чего-то там нарушу – вы мне ничего не сделаете» – это подростковая позиция. Взрослому человеку, у которого все в порядке, ему в эти «шашечки» и «догонялки» играть не надо.

Вождение – это маленькая жизнь, и в ней человек проявляет себя. Конечно, влияют настроение, усталость, но базовая манера поведения часто отражает внутреннюю установку. То, как человек реагирует на дорожную обстановку, в целом отражает то, как он в принципе реагирует на жизненные ситуации.

Вопрос: Как страх перед чем-либо отражается на жизни человека в целом, на его психологическом благополучии?

Ответ: Плохо отражается. Страх – это чаще всего удержание. Он провоцирует одну из трех биологических реакций, про которые мы уже говорили: «замри», «бей» или «беги». Из-за этого люди либо не могут делать то, что хотят, либо делают это «без себя», через силу, под напряжением, без души и удовольствия.

Например, страх Макса не дает ему ездить за рулем, то есть, сделать свою жизнь более комфортной. Мало того, у Макса есть страх показать свой страх. Ему стыдно. Эти эмоции часто закольцованы, а поскольку Макс их не прожил, они постоянно держат его в состоянии тревоги.

И это не ситуативно, эти эмоции постоянно резонируют в разных сферах жизни. Например, собрались они с друзьями на даче, жарят шашлыки. И тут начинается: друзья приехали на машинах, а он – нет. Это раз. Разговаривают про всякие инжекторы, свечи зажигания – а ему и сказать-то нечего. Это два. И так далее. Одно цепляется за другое, и в итоге он в целом относится к себе хуже, самооценка у него страдает.

Вопрос: Почему сложно признаться близкому человеку в своей «слабости», в своем страхе?

Ответ: Потому, что именно близкие люди способны ранить больнее всего. Часто страх воспринимается как личное поражение, уязвимость, особенно у мужчин. Еще есть социальные стереотипы о том, что мужчина как бы по определению «должен» быть могучим, выносливым, бесстрашным и так далее.

Если близкий человек не очень эмпатичен или сам травмирован, он может вместо того, чтобы поддержать, использовать эту уязвимость ради собственных выгод. К примеру, бабушка Макса может обрадоваться: «Боишься? Вот и славненько, ходи пешком, я меньше волноваться буду». Друг может общаться с позиции: «Ты, Макс, конечно, тоже мужик, но…». Он может это «но» даже вслух не говорить, а в общении все равно будет чувствоваться «неполноценный», «недоделанный», «дефективный», а я-то на твоем фоне как хорошо!

Признать уязвимость перед собой – это большая внутренняя работа, а показать ее другим – это еще и проявление доверия. Часто, к сожалению, то, что человек близкий, еще не означает, что это самое доверие присутствует в отношениях.

Вопрос: Как выстраивать отношения с близким человеком, который доверился и рассказал о своем страхе? Как поддержать его?

Ответ: Поддержка, понимание и чуткое отношение близких играют очень большую роль. Помним, чтобы возникло доверие, нужна безопасность. С этого надо начинать. Дать человеку понять: «Я рядом. Со мной ты в безопасности, ты можешь поделиться». И поддерживать эту безопасность, в реальности, а не на словах. То есть не высмеивать: «За руль сесть боишься? Ну, ты ваще-е-е…». Не обесценивать: «Да ладно, че ты, это фигня, а не проблема». Не самоутверждаться: «Не повезло тебе, конечно. Я-то, слава Богу, с таким не сталкивался».

И самое главное – не решать за человека, что ему лучше и какая помощь ему нужна. Помощь из серии: «Делай, как я говорю», «Мне со стороны виднее» и «Я знаю, как лучше» – это не помощь, а добивание. Хотим помочь – задаем элементарные вопросы: «Тебе нужна помощь?», «Как я могу тебе помочь?». И не лезем «причинять добро», даже если руки ну очень чешутся.

Вопрос: Если Макс поставит себе такую цель, сможет ли он побороть свой страх усилием воли, через силу, сознательно заставляя себя игнорировать неприятные переживания?

Ответ: Нет. Совсем нет. Это как прижать мячик под водой – рано или поздно он обязательно вынырнет, еще и подпрыгнет. Страх – это эмоция, а чтобы избавиться от эмоции, ее нужно выразить. У нас же многие переживания, злость, например, зависть или тот же страх – они табуированы. «Ты что такой злой? Фу таким быть!», «Мальчик, ты боишься? Не мужик что ли?». Поэтому мы такие эмоции прячем, и многие не только не умеют, но даже и не понимают, что значит выразить свой страх или любую другую «плохую» эмоцию, прожить ее.

Допустим, Макс решит свой страх перебороть. Переборол – это значит, силой воли запихал его в себя поглубже, сделал вид, что его не существует. Но сам-то страх остался не пережитым. А все, что не пережито – будет повторено.

На силе воли он соберется, заставит себя сесть за руль и доедет ровно до первой ситуации, которая вызовет у него ассоциации с шок-травмой. В критический момент его страх снова «выстрелит» и загонит его в реакцию «замри». Подавлять свой страх – это путь в тупик или даже в катастрофу.

Вопрос: Как человек может понять, что его переживания вызваны шоковой травмой?

Ответ: Через обратную связь, через диалог, желательно со специалистом. Не всегда достаточно просто спросить себя и сразу вспомнить. Конечно, иногда человек сам осознает: «Да, это уже было». Но чаще психика просто вытесняет травмирующий опыт. Человек может спрашивать себя «Это вообще про что?», а ответ будет – да фиг его знает.

О шок-травме может сигнализировать ощущение «застревания», невозможность расслабиться, постоянные страхи, флэшбэки или эмоциональная оцепенелость. Но самостоятельно понять, откуда они пришли, бывает крайне сложно именно потому, что психика закрывается от контакта с болезненными воспоминаниями. Поэтому нужна серьезная обратная связь.

Советы друзей типа «забей», «ты же мужик, соберись» могут быть не просто бесполезны, но еще и опасны. Представьте, человек думает: «Я боюсь, но я мужик, значит, докажу». И дальше он может демонстративно сесть за руль и убиться, доказывая, что он мужик.

Когда ко мне обращаются с похожими проблемами, я всегда спрашиваю: «Когда это случилось впервые?». И если ответа нет, мы «ходим» по линии времени, по ощущениям тела – ведь эмоции «сидят» именно там. Часто во время такой работы человек впервые осознает свою травму, и это становится для него настоящим откровением: «Вот почему у меня все именно так».

Вопрос: Можно ли вообще справиться с последствиями шоковой травмы? Сложно ли это? Больно ли это?

Ответ: Можно. Насколько это будет сложно и больно – зависит от степени причиненного вреда, но пережить это необходимо, иначе это будет повторяться.

Иногда приходится прорабатывать не только саму травму, но и различные «сопутствующие» моменты. У Макса, например, это отношения с бабушкой. Бабушка ему что говорила? «Попадешь в аварию – не переживу». Отсюда у Макса чувство вины перед бабушкой: сел за руль – рискуешь собой – убьешься – бабушку обидишь.

Да, разбираться с последствиями шок-травмы может быть трудно, неприятно, иногда болезненно. Но не разбираться с ними, и продолжать жить под давлением этих внутренних переживаний – еще трудней.