Читать книгу Осколки сознания. История не одного психического расстройства - Наталия Порывай - Страница 16

Мое призрачное присутствие на парах было разрушено с подачи культуролога, нелепо вписавшегося в мое биополе, неожиданно выхватив у меня тетрадку, казавшуюся ему лекционной, но оказавшуюся личным дневником. Его слова «А вот Лиза подскажет нам, что мы обсуждали на прошлом занятии», разбились о собственную бестактность, как только он открыл потайную комнату, наткнувшись на свой портрет, выведенный моей рукой, и подпись под ним: Кажется, я влюбилась.

Мой взгляд в этот момент готов был убить даже столь обожаемый объект, разрывая в клочья остатки нетленного сознания. Сергей Александрович, несомненно, понял, что зверь готов впиться клыками в его незащищенное горло, которое приобретало багровые пятна, выскальзывая из обычной уверенности. Он быстро вернул тетрадь хозяину, не раздумывая, умело выйдя из неловкой ситуации:

– Мы говорили, что Шпенглер рассматривал своеобразие мировых культур, как неповторимые органические формы.

Он повернулся ко мне:

– Спасибо, Лиза.

Я опустила руки под парту и стала расчесывать. Если бы не длинные рукава, через которые смягчалось безумное царапание, то они были бы разодраны до крови. Мучения усугублялись периодическими взглядами, посылаемыми мне в знак вопроса: «Неужели правда, Лиза?». Это было невыносимо! Еще один взгляд и зверь предпочел спасаться бегством. Собрав свои вещи, в спешке бросив их в сумку, я выскочила из аудитории.

Завернув за первый угол в этих безумных коридорах гранитного здания, я прижалась спиной к стене, чувствуя сильное головокружение. Виски сдавленные невидимыми тисками, ощущали не просто пульсацию, а беспощадные удары, каждый из которых казался сильнее предыдущего.

Потеряв ориентацию в пространстве, ощущения приобрели приземленность, когда моей руки кто-то коснулся. Не сразу поняв, что осмелившийся нарушить интимные границы был тем же, кто заставил их обостриться, я одернула руку, и вернувшийся взгляд зверя пронзил своего обидчика.

– Лизонька, прости меня, – прозвенело в моих ушах. – Я же не знал, что там…

– Что ты вообще знал!? – взорвалась я. – Что ты вообще понимаешь!?

– Я не заметил, когда мы перешли на «ты», – прозвучало как-то неуклюже встревожено из уст моего оппонента.

– Тоже пропустила этот момент! По-моему, со студентами ты общаешься на «Вы», чем я заслужила такое внимание?

Заминка с ответом стала сигналом к бегству, прервавшееся новым хватом за руку.

– Руки! – Пока еще сдерживая свою ярость, прошипела я.

– Вы заблуждаетесь, Лиза! Я все-таки профессор и требую к себе должного уважения.

– Убери руки, профессор!

Кажется, мой взрыв его напугал, тиски разжались, и я скрылась, пока профессор переваривал поступившую информацию, ускользавшую от него до этого.

Пролетев без оглядки до трамвайной остановки, зверь забился в свое логово – переднее место, как нельзя кстати, было свободно, и щека снова нашла свое утешение на плече – оконном стекле желто-красного друга. Не важно, куда вели нас рельсы, мир принадлежал только нам! Мысли, чувства, снова мысли в безумном хороводе крутились в голове не оставляя шанса вырваться из этого круговорота, всасывающего словно огромная воронка. Моя взорвавшаяся наглость перевела стрелки, заставив свернуть не туда. Как я могла сказать ему ТЫ!? Как дальше общаться? Смогу ли я загладить вину, да и хочу ли этого? Мне нравилась новая позиция, сближающая – стягивающая невидимой нитью таким наглым «ты». Стоит ли возвращаться к столь отстраненному, обыденному и условному обращению, в то время, как случайность открывала новые горизонты? Но больше всего пугало произношение его имени. Нет, назвать его Александр Эдуардович, я уже не смогу, но и Саша казалось полным безумием, упирающимся не только в возраст, но и в статус. Что не говори, а он, действительно, профессор, а я всего лишь студентка.

Безнадега затягивала, и пальцы вновь тянулись к расчесанной от безысходности коже.