Читать книгу Граница леса - Наталья Авербух - Страница 6

Я хотела разыскать и зажечь свечу, коль скоро страж исказил все дающие свет заклинания, но и этого он не позволил. Страшно оскалившись, он достал из-за пазухи пригоршню светляков.

– Тебе достаточно приказать – они осветят то, что ты захочешь, – пояснил он. – Можешь даже не говорить ничего – только взмахни рукой.

– Тогда пусть они осветят карту на стене, – попросила я.

– Ты уже второй раз вспоминаешь о карте, – вдруг сказал страж. – Что это такое?

Вопрос заставил меня опешить.

– Карта… ты не знаешь?

– Не знаю, моя маленькая леди, – нетерпеливо подтвердил он. – Нельзя ведь знать всё.

– Карта это изображение земли, – торопливо пояснила я, отводя взгляд от злых волчьих глаз чудовища. – Страны или нескольких стран, или одного города…

– Вас, людей, иногда посещают хорошие идеи, – одобрил страж, поднялся на ноги и подошёл к карте. Светлячки поторопились метнуться в её сторону. Страж осторожно, кончиками пальцев, коснулся растянутого на стене пергамента. Хмыкнул. – Бумага лучше.

– Пергамент дороже, – обиделась за начальство я. – Дольше хранится и меньше портится от времени.

– Ах, от времени! – насмешливо фыркнул страж и вернулся в кресло. – Так рассказывай, маленькая леди. Но сначала скажи, где мы находимся.

То, как быстро мой мучитель разобрался в идее карт, которых он, судя по его же вопросу, никогда не видел, должно было меня удивить, но скорее смутило. Кто его, нечисть, знает, он мог и притворяться невежественным… Однако медлить не стоило, иначе мы пробудем в кабинете всю ночь до утра, а, если я разозлю стража… Я не сразу узнала свой голос, повторяющий заученные во время обучения сведения относительно расположения, величины, количества жителей и толщины стен столицы. Страж поощрительно кивал и время от времени задавал вопросы.

Так прошло время до пятнадцати ударов колокола, и я успела рассказать и о столице, и о дороге, спускающейся к лесу, и о том, что города, стоящие на ней, зовутся Семь городов (включая главный город, Элойзу), потому что это главные крепости нашей страны. И о западных землях, в которых живут чванливые исконные дворяне и которые с юга выходят прямо к степям, где живут низкорослые и злые кочевники-дикари. И о восточных землях, где добывают торф для всей страны, и где живут в основном простые крестьяне, которые платят дань короне и близлежащим городам. И о городе магов, Карвийне, где нет ни одного благородного человека, и каждый житель если не занимается магией, то разбирается в ней. И о севере, где раскинулись мрачные еловые леса, а на границе стоит замок Огненного Ордена. Вступив в него, человек уже никогда не выходит наружу без разрешения вышестоящих рыцарей – а те отправляют прошение в Элойзу, потому что огненный маг – вечная опасность для всех людей.

– Они единственные, кто поклоняется богу пожаров, – рассказывала я. – Только богу пожаров и никому больше. Любой из них может при желании как разжечь огонь, так и его погасить, поэтому все дают присягу служить короне, во благо короля и страны. Они владеют не только тайной огня, но и тайной кузнечного дела, и обжига кирпичей, и всего того, для чего нужно жаркое пламя. Говорят, они все сходят с ума от своей магии, и, говорят, им запрещено вступать в браки с теми, кто не владеет их силой.

– А это не так? – живо спросил страж.

– Такого закона в королевстве нет, – пожала плечами я. – А устав Ордена мне неизвестен. Но, на самом деле, у них просто нет возможности подобрать себе пару вне Ордена, ведь их держат взаперти за исключением особых случаев и особых приказов.

– Да, – скрипнул зубами страж. – Особых случаев…

– На самом деле они не таки уж и затворники, – поспешила увести разговор от опасной темы я. – Один или два десятка огненных мага есть в каждом городе – на случай мятежей и для спасения от пожаров. Как избранные слуги своего бога, они могут заступиться перед ним за нас, обычных людей. И, потом, кто-то должен…

– В каждом городе?! – ощетинился страж, и я поняла, что выбрала неудачный способ уводить разговор. – И здесь, в столице? И в Варусе?

Варус по приказу моего мучителя пришлось показала сразу же после столицы, и страж потратил немало времени, уточняя количество жителей и величину оставленного там гарнизона.

– Ну… да, – признала я. – А как же иначе жить?

– В самом деле, – прошипел страж. – Как иначе? Вы не боитесь, что вашим магам надоест служить короне, а, маленькая леди?

– Но как же… – пролепетала я, испуганная этим злым вопросом. – Ведь присяга…

– И ты им веришь?!

– Но ведь она наполнена магической силой! И они обращаются к семи богам, особенно к богу знаний, покровителю магов, и богу закона, который будет строго следить за исполнением клятвы.

– Боги! – презрительно скривился страж.

– Не кощунствуй! – вскричала я. Страж засмеялся.

– Ты, вижу, верна своим богам, маленькая леди. Кому из них ты служишь?

– Богу знаний и богу закона, разумеется.

– Двоим?

– Мы поклоняемся всем семерым богам, – холодно ответила я. – Но у каждого ремесла, у каждого дела в столице есть два-три покровителя. Разве что богу удачи никто открыто не служит.

Страж в ответ только оскалился.

– Смешная вера, – сообщил он.

– Не кощунствуй!

– Ах, да, я забыл, – засмеялся страж. – Ты ведь поехала в мой лес под видом миссионера. Тебе ведь положено проповедовать своих семерых богов.

– Я действительно в них верю! – сорвалась на крик я. Страж поднялся на ноги и шагнул ко мне – прямо сквозь деревянный стол Везера Алапа, не причинив дорогому предмету мебели никакого вреда.

– Веришь, веришь, маленькая леди, – низким голосом мурлыкнул страж. – Посмотрим, сохранится ли твоя вера до весны.

Спросить, что он имеет в виду, я не успела: страж отстранил меня и, уставившись на дверь, сгорбился и ощетинился, как зверь, которому угрожает опасность. А в следующий миг раздался громкий стук и встревоженный голос Залемрана:

– Леди Элесит! Вы здесь? Откройте немедленно!

Страж снова оскалился и сделал мне знак, чтобы я молчала.

– А про меня и не вспоминает, маленькая леди, – просвистел он мне на ухо. – И правильно, ведь меня тут нет.

– Леди Элесит, откройте!

– И тебя сейчас тоже… не будет, – как ни в чём ни бывало закончил свою мысль страж… Я не успела испугаться, как меня в самом деле не стало. Я исчезла, перестала существовать. Зато перед столом Везера Алапа появился новый стул. В тот же момент дверь не выдержала магического натиска, и Залемран ворвался в кабинет.

– Леди Элесит… – произнёс он, растерянно оглядываясь по сторонам. Я молчала – у меня не было рта, чтобы ему ответить. Собственно говоря, у меня не было и глаз, чтобы его видеть, и ушей, чтобы слышать, но на это я почему-то была способна. Вряд ли какой-нибудь поэт найдёт слова, которые описали бы мои чувства. Не быть человеком, не думать, не знать, не помнить – и в то же время знать и помнить всё. Быть деревянной (с некоторой гордостью я ощущала, что сколочена из настоящего дуба), не иметь возможности сдвинуться с места… Ни головы, ни туловища, ни рук, ни ног, а только спинка, подлокотники и точёные ножки. Красивый, наверное, стул, такие ставили в знатных домах век или два назад. Тогда в королевстве с деревом было лучше, чем сейчас.

Стража в кабинете не было – в то же время я явственно ощущала близость своего… создателя?

– Леди Элесит?.. – повторил Залемран, приступая к поискам. Он заглянул под стол, он простучал все стены в поисках тайного хода, он даже не погнушался выдвинуть ящики стола (запертые на замки), как будто ожидал увидеть меня внутри. Но меня там не было. Стул же, в который я превратилась, не навёл мага на подозрения… даже тот факт, что и лучшая мебель в Ведомстве делалась из ели, а не дуба. – Понять не могу, куда подевалась.

Тяжело вздохнув, маг подошёл ко мне и уселся. Я протестующе заскрипела под неожиданным весом, но это было всё, чем я могла выразить свой протест. Как он смеет?!

– Мог бы поклясться, – пробормотал волшебник. – Ясно видел… И как она скрылась?

Не дождавшись ответа на свой вопрос, маг с силой ударил по подлокотнику. Я заскрипела ещё более гневно, но волшебник этого не понял.

– Как не было человека! Как испарилась! – продолжал возмущаться он и ударил ещё раз. Этого я вынести уже не сумела и вонзила ему в руку занозу. В конце концов, даже у стула есть собственная гордость! Волшебник от неожиданности выругался и вскочил на ноги, опрокидывая меня на пол. Потом опомнился, осторожно поднял и поставил обратно. Виновато оглянулся, щёлкнул пальцами, заставляя ящики стола встать за место. Солидарно щёлкнули замки. Маг ещё раз оглядел кабинет Везера Алапа, словно проверяя, не оставил ли он тут лишних следов, потом вышел за дверь и так же аккуратно прикрыл её снаружи. Его шаги ещё долго доносились из пустого коридора.

– Видишь, маленькая леди, как тяжело дереву справиться с человеком, – засмеялся страж. Я недоверчиво взглянула на свои руки: на правой краснели два кровоподтёка и на указательном пальце обломан ноготь. – Да, маленькая леди, вторую часть твой волшебник унёс под кожей. Его ждёт сюрприз, когда он начнёт выковыривать занозу, как тебе кажется?

– Смилуйтесь, семь богов, – простонала я. Если маг найдёт вместо занозы человеческий ноготь, и увидит мои руки… Колодки у храма мне обеспечены, а, может, и каторга!

– Вы всегда призываете богов, когда нужно бороться? – хмыкнул страж. – Неужто сложно обрезать все ногти?

– Ножом? – хмуро спросила я, задетая его выпадом. – Так у меня и ножа нет. И вообще, я не цирюльник.

– Ну так обгрызи, – отмахнулся страж.

– Я леди!

– Ты боишься разоблачения меньше, чем позора? – удивился мой мучитель.

– Я не буду грызть ногти, – упрямо ответила я. – Это невозможно.

– Значит, ты ждёшь, что тебе помогу я, – усмехнулся страж. – Как это похоже на людей! А ведь помогу: мне ни к чему твоё разоблачение. Дай-ка руку.

Возразить или помешать стражу я не сумела. Он взял мои руки в свои, дунул – и они одеревенели. Дунул ещё раз – и деревянные ногти укоротились. Дунул в третий – и руки сделались такими, как раньше.

– Ты… – пробормотала я. – Как ты это сделал? Это магия леса?

– Нет, маленькая леди, это не магия леса, – засмеялся страж, весьма довольный собой. – В лесу нет никакой магии, есть только жизнь и законы жизни. Но я не собираюсь с тобой об этом говорить. Молись своим семи богам: очень они помогают, не так ли?

– Не кощунствуй! – в который раз потребовала я, но это прозвучало как-то вяло.

– Скажи, маленькая леди, а ваши боги живут в мире или враждуют между собой? – не слушая меня, спросил страж.

– Зачем им враждовать? – удивилась я. – У каждого своя сфера, своя область, в которой он помогает людям. Иногда они пересекаются, я говорила тебе, но здесь не вражда, а помощь.

– Помогают людям? – переспросил страж. – Это всё, на что они способны?

– А зачем ещё боги? – поразилась я. – Кому нужны боги, которые будут жить для самих себя? Кто таким захочет поклоняться?

– Действительно, – тихо, будто сам себе сказал страж. – Кто захочет?

– Но ты мне скажи, – внезапно спохватилась я. – Ты не знаешь о карте, о том, кто где живёт… как же ты смог – тогда, четыре года назад, – найти того барона и продать ему графскую наследницу? Помнишь, которую…

– Которую я спас от нежити, – закончил вместо меня страж и улыбнулся – неожиданно по-доброму, что видно было даже на его жуткой звериной морде. – Но зачем мне была карта, маленькая леди? Твои люди сами рассказали всё, когда вы плыли по реке вместе с товаром. Ты, кажется, должна была остаться в Варусе с половиной тюков, чтобы распределить их между поселениями у дороги, а вместо этого отправилась сначала с остальной частью дальше, пока ваши пути не разошлись: они поплыли дальше, продавать товары на ярмарке, а ты по западным землям в двинулась столицу. Я прав?

– Прав, но как ты?..

Страж снова улыбнулся, на сей раз снисходительно.

– Я хотел присмотреть за тобой. И за дурочкой, которую чуть не сгубил цвет её глаз. Сначала я слышал всё, что говорилось людьми в лесу – для меня там нет не преград, ни законов. Потом…

– Как ты смог забраться так далеко от леса? – жадно спросила я.

– Вопросы, маленькая леди, – сокрушённо покачал головой страж. – А ведь пришло время ответов – твоих ответов.

– Но я…

– Не спорь!

– Но ты мог бы…

– Вы всего лишь не заметили веточки, завалившейся в тюки, – пояснил страж. – И самих себя, а ведь я не зря касался твоей руки, маленькая леди. Я был рядом с вами, пока не узнал всё, что нужно, а после взял изумруды и отыскал барона. Он не сразу мне поверил, но драгоценности говорили сами за себя, а мой отказ перешагнуть порог или встретиться при свете дня приписал осторожности, не более. У него была дурная репутация, но я не хотел мучить графиню. Если бы я желал ей зла, то мог бы убить ещё в лесу, но раз уж я её защитил… Глупо бросать дело на полпути. Драгоценности достались барону после свадьбы – только поэтому он и женился на девушке, он ведь обычно не церемонился с похищенными, знаешь ли.

– Какая гадость! – вскричала я. – И ты так спокойно об этом рассказываешь?

– Меня не волнуют беды людей, маленькая леди, – холодно ответил страж. – Вам стоит радоваться, что остались в живых.

– Но зачем тебе выдавать её замуж? – не поняла я. – Какая странная забота!

– Затем, чтобы не сбежала и не вернулась ко мне, – пояснил страж. – Если бы я не отправился с вами, она покинула бы вас, едва вы пересекли границу леса. Мне надоели человеческие кости, да и на смерть знатной девушки посмотрели бы иначе, чем простолюдинки.

– О!

– А ты ничуть не повзрослела, маленькая леди, – отметил страж. – Так и не поняла, о чём стоит спрашивать. Иди к себе, сегодня ты мне больше не нужна.

Залемран ждал меня в архивном подвале – у самого входа, а рядом с ним стоял начальник.

– Леди этнограф Элесит, – голос мага был сух и официален, – вы освобождаетесь от работы и поступаете в моё распоряжение до выяснения обстоятельств.

– И лишаетесь жалования на всё время, пока будете отсутствовать, – поспешил добавить начальник архивов. Залемран поморщился, но ничего не сказал, только дал знак мне следовать за ним.

– Это арест? – спросила я на лестнице.

– Я прослежу, чтобы вам возместили потери, – одновременно со мной произнёс волшебник. – Что? А, нет. Леди Элесит, я и в мыслях не держал ограничивать вашу свободу.

– Но всё же я поступаю в ваше распоряжение, – напомнила я.

– Да, – признал маг. – Мне жаль, но я не видел другого способа.

– Способа для чего? – резко спросила я.

– Поговорить с вами, леди Элесит, – пояснил волшебник.

– Мне нечего вам сказать, – устало проговорила я.

– Зато мне есть, – серьёзно ответил Залемран. К тому моменту мы как раз поднялись из подвала, и маг направился к выходу из Ведомства.

Волей-неволей мне пришлось последовать за ним, но в дверях я замерла, боясь перешагнуть порог. Главный выход из Ведомства вёл как раз на улицу, и меня пугал доносящийся оттуда шум: колоса, стук колёс по мостовой, лай собак, ржание конец, смех… Пугали запахи, пугали толпы, идущие мимо двери по своим делам.

– В чём дело, леди Элесит? – повернулся ко мне маг. Мгновение вглядывался в глаза, потом чему-то кивнул и взял меня под руку. В другой момент наглеца ждала бы пощёчина, а, может, и удар пеналом, но сейчас мне было не до того. Уже четыре года я не выходила одна на улицу. И не одна – очень редко.

– Куда вы меня ведёте? – напряжённо спросила я. Маг пожал плечами.

– В любое место, где мы могли бы поговорить.

– Королевский сад, – пожав плечами, предложила я. – С утра там пусто: парочки появляются только к вечеру.

Маг бросил на меня косой взгляд, но ничего не ответил.

– Итак? – спросила я, когда мы устроились на скамейке под деревом. За прошедшие дни часть листьев с него опала на дорожку – их не торопились убирать, – часть налилась алым цветом и, казалось, дерево истекает кровью. – О чём вы хотели поговорить?

– Вы больны, леди Элесит, – без предисловий начал маг и выжидательно посмотрел на меня, словно предвидел возражения. Разумеется, они были.

– Я всего лишь устала, – попыталась отмахнуться от ненужной заботы я.

– И это тоже, – кивнул Залемран. – Но главное – вы отравлены чужой магией. Я никогда прежде ни с чем таким не сталкивался, и всё же уверен в своих выводах. Если бы вы позволили вас обследовать…

– И речи быть не может, – отрезала я. Маг кивнул.

– Я догадывался, что ваш ответ будет именно таким.

– После того, как слышали его семью семь раз! – резко сказала я. Допрос под видом заботы выводил меня из себя.

– Леди Элесит, – укоризненно произнёс волшебник. – Вы ведь даже не знаете, в чём будет состоять обследование.

– В чём бы ни состояло, пока я жива, вам никогда…

– Не торопитесь давать клятвы, – попросил Залемран и взял меня за запястье. Я попыталась отдёрнуть руку, но не тут-то было. Маг провёл кончиками пальцев по едва видным под кожей венам, потом коснулся тыльной стороны руки и заглянул мне в глаза. На миг у меня закружилась голова – и всё прекратилось. – Вот и всё. Стоило столько бояться?

– Вы… – выдавила я и остановилась. – Как вы посмели?!

– Леди Элесит, боюсь, вы не до конца понимаете, – начал маг.

– Вы не имели права применять ко мне магию без моего согласия, – отчеканила я. – Это низко и запрещено законом.

Волшебник развёл руками.

– Боюсь, закону будет не до вас, леди Элесит.

– Леди этнограф Элесит, – ледяным тоном поправила я.

– Простите, – пробормотал маг. – Но, быть может, вы всё же соблаговолите выслушать меня?

– И не подумаю. – Я поднялась на ноги, собираясь уходить. – Вам стоит порадоваться, что я не собираюсь обращаться в королевский суд. А теперь – прощайте.

– Сядьте, леди Элесит. – Голос мага был совершенно спокоен. Я не подчинилась, но и не двинулась с места. – Сядьте и послушайте меня.

– Говорите, – сухо предложила я, оставаясь стоять. Вдалеке на дорожке показался садовник, подошёл ближе, но, заметив нас, повернулся и поспешил уйти. О чём он подумал, остаётся только гадать.

– Сядьте! – приказал маг, и я повиновалась. – Леди Элесит, я повторяю вам – вы смертельно отравлены. Сейчас вы, должно быть, переживаете подъём жизненных сил, но пусть это вас не обманывает. У вас четыре года отнимали силу, в последнее время она потекла рекой. Когда поток сузился, возникла иллюзия выздоровления, ещё более опасная, так как побуждает отказываться от лечения. Вы понимаете меня?

– Продолжайте, – коротко ответила я.

– Надеюсь, вы понимаете, что умрёте, если не согласитесь на лечение? – уточнил Залемран.

– Я умру в любом случае, – ровным голосом возразила я. Мои слова заставили мага так и вскинуться.

– Это он вам сказал?

– Кто? – напряжённо спросила я.

– Тот, кто тянет из вас жизненные силы, – нетерпеливо пояснил волшебник. – Я в жизни не видел такой магии!

– Да неужели? – усмехнувшись, спросила я, но Залемран не заметил сарказма.

– Очень странный рисунок, – пояснил он. – Начать с того, что она зелёная, чего отродясь не бывало, и, потом, структура совершенно не напоминает обычные решётки… Больше похоже на то, что кто-то взял в руки кисть и в самом деле нарисовал всё заклинание от начала и до последнего завитка.

– В самом деле? – с ледяной вежливостью уточнила я, и волшебник, спохватившись, прервал свои объяснения.

– Одним словом, магия чужая и вследствие этого очень опасна. Вам необходимо немедленно заняться своим лечением, леди Элесит!

– Леди этнограф, – устало поправила я.

– Не важно, – отмахнулся маг.

– Возможно, вы так думаете, – согласилась я. – Но я всего лишь личная дворянка и не могу покинуть службу, не потеряв при этом титула.

– Какое это имеет значение?! – возмутился маг. Теперь уже он поднялся на ноги. – Леди Элесит, неужели вы в самом деле предпочтёте умереть, лишь бы остаться дворянкой?!

– Да, – просто ответила я. Маг сокрушённо махнул рукой и не сел, а плюхнулся на скамейку рядом со мной.

– Очень хорошо, – сухо сказал он. – В таком случае будьте готовы давать официальные объяснения по поводу того, почему отсутствовали по ночам в своей спальне. Боюсь, ссылки на личную жизнь в суде не помогут, и, если у вас есть любовник, придётся предъявить, чтобы подтвердил ваши слова.

– Да как вы смеете?! – Я вскочила и положила руку на пенал за поясом. – Предъявлять мне подобные обвинения, говорить со мной в таком тоне?

– Мне очень жаль, леди Элесит, но вы сами принуждаете меня… – Маг не договорил.

– Во всяком случае, вы мне обвинения не выдвинете, – заявила я. – Против дворянки может говорить только дворянин, равный или высший по положению…

– Равно как и магистр Коллегии магов, – вежливо дополнил Залемран.

– А вы…

– Да, – кивнул маг. Он не казался самодовольным или надменным, в нём было не больше гордости, чем до этого признания. Волшебник даже выглядел виноватым, словно не хотел называть своего звания. Он взял меня за руку и заставил опуститься рядом с собой, а после положил руку на плечо, мешая отвернуться. – Не хотел бы огорчать вас, леди Элесит, но вам не удастся от меня отмахнуться. Возможно, вы боитесь мести заколдовавшего вас волшебника или опасаетесь судебного преследования, но, поверьте, если вы мне доверитесь, я сумею защитить вас.

Он говорил искренне – в этом я не сомневалась. Мои губы раскрылись, и, словно со стороны, я услышала свой ответ.

– Мне нечего вам сказать.

Стряхнув со своего плеча руку волшебника, я встала и пошла прочь. На этот раз он меня не удерживал.

Идти мне было некуда, блуждать по городу, как несколько дней назад, не было никаких сил. В сомнениях постояв у выхода из парка, я всё же свернула на почти забытую мной дорогу. Когда-то давно матушка поручала мне сопровождать сестру на прогулку, и мы всегда отправлялись в Королевский сад. Теперь я шла в обратную сторону, и перед глазами всё ещё стояли золотые и красные листья сада.

Вот и дом. Знакомая синяя дверь безо всякого крыльца. Ключ мать всегда прятала под одним из камней мостовой, и, потрогав ногой ближайшие к порогу, я смогла открыть дверь. Крошечная комнатка – малая гостевая, здесь принято в дождливую погоду встречать тех визитёров, которых не проведёшь в дом. Ещё одна дверь – вот и большая гостевая, а из неё три двери: в родительскую спальню, в комнату, которую я делила с сестрой, и в отцовский кабинет. Из него же ведёт и выход во двор, чем отец возмущался всё время нашего проживания в столице: мать и служанка постоянно туда ходили через кабинет, направляясь в отдельно стоящую кухню. Всё это знакомо пусть и не с детства, но всё же давным-давно. Я открыла дверь в свою комнату – свою и сестры. Родители оставили тут всё на своих местах, так, как было при нас, даже не дали мне перевезти кровать в мою каморку в Ведомстве. Говорили: мой дом здесь, не надо разрушать гнездо… Меня не было тут четыре года, с тех пор, как я вернулась из леса с поражением, и отец предложил мне оставить Ведомство. Зачем, сказал он, если нет перспектив? Чем плохо найти подходящего мужа и жить как все люди? Но тогда старой девой осталась бы моя сестра, ведь моё приданное истрачено на учёбу, и теперь мне бы отдали её долю… Могла бы я так поступить? Ответив «нет», я развернулась и ушла, и больше не переступала порога этого дома. Даже на свадьбу сестры не зашла, благо, главный праздник был в их новом доме.

Расстегнув пояс, я положила пенал на подоконник, сняла башмаки и легла на кровать, вернее, каменную лежанку, сейчас покрытую только старым, местами протёртым ковром. Тюфяк наверняка проветривается на дворе, но выходить туда мне не хотелось. Не хотелось больше ничего, и я лежала, глядя перед собой. Мыслей не было, не было и чувств.

Так я и лежала, пока домой не вернулась мать.

Я слышала, как она негромко переговаривается со служанкой, как отдаёт какие-то распоряжения, как ходит по дому, переодеваясь, поправляя какие-то вещи, как будто за день всё могло прийти в ужасный беспорядок. А потом она толкнула дверь в мою комнату.

Из уважения к матери я подняла голову, но не стала ни вставать, ни садиться. Уже стемнело, и я не могла разглядеть её лица, на моё же падал закатный луч, заставляя жмуриться. Мать постояла в дверях, потом развернулась и ушла. Потом, позже, вернулась и, не говоря ни слова, принесла мне поесть. Она принесла яблок, уж верно, с трудом отобрав хорошие из тех, которые ей отдавала соседка. А кроме них – хлеба, редкого в городах пастушьего сыра и разбавленного вина – всего вволю. Так же молча я села и съела предложенный ужин. Потом, повинуясь жесту матери, поднялась и позволила уложить на кровать тюфяк, застелить постель свежими простынями, принести подушку и лоскутное одеяло, его я помнила с детства. Вошла служанка и подала мне сорочку – из тонкого белёного полотна, о таких я и не мечтала все эти четыре года. Я позволила себя раздеть и уложить в постель. Всё молча, и мать глядела мне в лицо испуганными глазами. Потом меня оставили одну.

Когда же стемнело и в окно стали заглядывать звёзды, пришёл отец. Как и мать, он посмотрел на меня и не сказал ничего, только погасил оставленную на столе свечу. Засыпая, я слышала, как они переговариваются за стеной, в отцовском кабинете, но слов разобрать не смогла.

Наутро мать никуда не пошла, осталась дома. Мы по-прежнему не сказали друг другу ни единого слова. У меня не было сил говорить, мать, возможно, боялась спугнуть нежданно вернувшуюся дочь. Она приказала принести своё большое кресло, которое я помнила с раннего детства, поставить у моей кровати, и просидела рядом весь день. На коленях её было рукоделие, но мать им не интересовалась. Она смотрела на меня, и на губах её трепетал вопрос, который она так и не задала. Я же с постели не вставала до самого вечера, за час до зимнего времени зажигания уличных огней.

Встав, я позволила служанке помочь мне одеться. Если бы я вышла замуж, то мне не приходилось бы ни спать на глиняной лежанке в пропахшей затхлостью и потом каморке, ни одеваться самой, как простолюдинке…

А моя сестра осталась бы жить с родителями до конца своих дней, потому что на второе приданое они бы скопили как раз к тому моменту, когда она потеряла бы всякую ценность на брачном рынке. Но об этом я никогда не скажу ни им, ни ей.

Мать снова принесла мне поесть, и на этот раз мне досталась густая похлёбка с кусочками мяса. Самое то для человека, не евшего с утра. Я вспомнила, что не видела, как мать принимала пищу: она просидела возле меня весь день, не вставая. Должно быть, она сейчас голодна… Но сил извиняться у меня уже не осталось. Я больше не вернусь сюда, и потом, когда они всё узнают… они поймут. Мёртвых всегда понимают лучше, чем живых, а у меня срок остался всего полгода. До весны. Как в бабушкиной сказке, но там было всё наоборот.

Обняв на прощание мать, я вернулась в Ведомство и, по счастью, мне не встретился никто, кто мог бы задавать неуместные вопросы.

– Ты решила поиграть со мной, маленькая леди? – Задавая этот вопрос, страж казался спокойным, но в его спокойствии было что-то от волка, который не торопится прыгать на жертву. Знает: никуда она от него не денется.

– О чём ты? – спросила я, больше для того, чтобы не раздражать своего мучителя молчанием, чем действительно желая получить ответ. Впрочем, я его знала.

– Тебя не было здесь этой ночью, – всё так же спокойно сообщил страж. – Зачем ты это сделала?

– Тебя не касается, – надменно ответила я. Прежде, чем страж успел сказать что-либо, добавила: – Кто ты такой, чтобы я давала отчёт тебе в своих действиях?

Страж на миг опешил, а после отступил на шаг и рассмеялся. Смех его был весёлый и искренний, но не сулил мне ничего хорошего.

– Я тот, кому принадлежит твоя жизнь, маленькая леди. Тебе придётся это признать.

– Ты можешь убить меня, можешь заколдовать, можешь причинить боль. Но никогда не заставишь меня покориться.

– А так? – улыбнулся страж. Изумрудные глаза его сверкнули, и мою руку пронзила чудовищная боль.

– Нет, – ответила я сквозь зубы, и боль превратилась в муку. Я закричала. – Нет. Нет, нет, нет!

– Нет, так нет, – мирно ответил страж, и боль ушла. Я так и осталась стоять на коленях, прижимая к груди руку. Когда успела упасть?.. – Зачем кричать, маленькая леди? Я припас для тебя кое-что получше, чем пытка.

– О чём ты? – во второй раз за ночь спросила я и подняла глаза. В руках страж держал зеленоватую верёвку.

– Вот о чём, маленькая леди, – усмехнулся он и захлестнул мою шею петлёй. Потянул на себя, да так, что я едва не задохнулась и усмехнулся ещё раз, зло и жестоко. – Теперь тебе не удастся провести ночь вне этих стен и день за пределами столицы, разве что я сам выведу тебя. Ты глупа, маленькая леди, что вернулась сюда. Не зная, где ты, я не мог бы тебе ничего сделать – до самой весны.

– Ты… – выдавила я и закашлялась. Верёвка исчезла, но я чувствовала её на своей шее. И знала, что буду чувствовать всегда, всю оставшуюся мне жизнь.

Страж наклонился и, подняв моё лицо за подбородок, заглянул в глаза.

– На этом я покину тебя, маленькая леди. Забираю назад запрет рассказывать обо мне. Можешь даже кричать на улице о том, кто я такой, что с тобой сделал и что ещё сделаю весной. Ты всё равно не избегнешь своей участи и покоришься мне. О, да, ты покоришься мне!

– Никогда, – прошептала я. Страж засмеялся и исчез.