Читать книгу Граница леса - Наталья Авербух - Страница 8

Тиселе сидела на дереве. Эта фраза не имеет никакого значения в городах, но глубоко удивила бы народ её матери: степняки привыкли держаться подальше от деревьев. Но их обычаи давно не волновали девушку. Что ей до степняков? Убить ребёнка беды у них не получилось и не получится никогда.

Вот новые её сёстры будут страшно злиться, если поймают. Ибо Тиселе – ведьма и не должна касаться ничего живого. Ничего и никого. Но, чтоб наказать ослушницу, её нужно для начала найти. Потом поймать и не дать вырваться, да ещё и защищаться при этом от ведьминских проклятий. Кому охота? Вот поэтому она сидела на дереве и никого не боялась.

Тиселе была ребёнок беды, дитя раздора. В ночь, когда она была зачата, погиб её отец, и в день, когда она родилась, потерпел поражение дед. После таких предзнаменований родное племя только и ждало, когда девочка вырастет. Тогда казнить её будет не стыдно. Доживи она до своих лет в степях, её мог бы убить первый встречный.

Людям тесных стен – народу её отца, попросту не было дела до случайного потомка. В лесу же её тайком побаивались и открыто не любили.

– Ти-и-иселе!

Зов прозвучал треском сучьев в ненастный день и шелестом сухой листвы под ногами. Лицо девушки осветилось улыбкой.

Ни в племени её матери, ни среди людей тесных стен, ни в потаённых лесных общинах не было ни одного человека, который любил бы девушку – или мог бы полюбить. И не было ни одного, которого любила бы она. За что ей любить людей? Она ведьма, ребёнок беды.

– Тиселе, я знаю, где ты прячешься! Слезай оттуда!

Но, как говорит единственное живое существо, не отдёргивающее руки при её прикосновении, потомок – это не предок, чего бояться?

Девушка ловко скользнула вниз и прыгнула прямо под ноги того, кого непосвящённые приняли бы за высокого юношу в старинной зелёной одежде. Но непосвящённые в этом лесу не появлялись.

– Два сучка хрустнули, – отметил юноша.

– Неправда, – обиделась Тиселе и бросилась к нему. В прыжке она уменьшилась, а юноша увеличился и привычным движением подхватил Тиселе. Устроил поудобней у себя на руках и почесал за ухом. Ведьма заурчала, как довольный котёнок.

– Мне лучше знать, – возразил юноша и осторожно придерживая девушку, уселся на землю.

– Угу… мр-р-р-р…

Не торопясь и вдумчиво, как будто это было делом высочайшей важности, лесной великан почёсывал ведьму, как люди чешут домашних любимцев. И ведьма урчала и извивалась, как кошка, и даже выпустила из подушечек пальцев острые коготки, которыми легонько била по ласкающим её рукам.

«Ещё одна вещь, которой не стоит учить маленькую ведьму» – мелькнула мысль у лесного стража, ибо это был именно он. А ещё не стоило учить менять своё тело и лазить по деревьям. Узнай тётушка, пришла бы в ярость, но… Страж, посмеиваясь, почёсывал девушку под подбородком, то и дело уворачиваясь от когтей.

– Голодная?

– Ум-р-р-р… – проурчала девушка.

– Ну, так ешь, не стесняйся.

На этот раз страж не стал отдёргивать руку, и когти Тиселе прочертили четыре царапины на его ладони. Девушка поспешно прижалась к ним ртом и принялась слизывать кровь – золотистую, как древесный сок, сладкую, бесконечно заманчивую, всю пронизанную магической силой, да такой, что дух захватывало.

– Мр-р-р-р…

Пристроив девушку так, чтобы свободной рукой её и придерживать, и гладить вдоль хребта, страж уселся поудобнее и принялся ждать, пока ведьма насытит свой голод. Тот самый голод, из-за которого все живые существа и шарахаются от её протянутой руки. Ему бы шарахаться первым, убегать с проклятиями на устах, или хотя бы гнать как можно дальше. Чтобы не смела и носа показать из-за границ мёртвого леса. Здесь не жил ни один страж, и потому, никому не мешая, прятался Дом Заклятых. Вместе с ведьмой.

Но прогнать девочку, однажды появившуюся на полянке с венком белоцвета на голове, не поднималась не рука, ни ветви, ни корни.

– Было ли новое в Доме? – спросил страж.

– Ум-р-р-м-м-р… – отозвалась ведьмочка, украдкой, как будто страж мог этого не почувствовать, расширяя царапину.

Страж стиснул зубы. Сегодня питомица ещё голоднее обычного, видно, её не слишком баловали в его отсутствие. Когда девочка появилась на полянке (с тех пор там не выросло ни травинки), он сразу понял, в кого она может превратиться, но…

– Кто ты, дитя? – голос раздавался отовсюду, и девочка в диковинном степном наряде заозиралась по сторонам, зыркая из-под спутанных жёлтых волос янтарными глазами. Лес говорил на своём языке, языке шелестов, шёпота, воя, свиста и топота, но кто носит венок из белоцвета, тот поймёт любого, обладающего волшебной силой.

– Я – дитя беды, Тиселе, – просто ответила девочка. – Завтра я войду в силу и меня побьют камнями.

– Зачем? – В голосе послышалось негодование. Зачем люди убивают своих детёнышей?

– Потому что я не должна жить, – объяснила девочка без всякой горечи. Для неё всё было понятно и естественно, и, если странный голос из неоткуда так не считает – тем хуже для него. – Я дитя беды и приношу одни несчастья.

– А ты хочешь умереть?

– Нет, – ответила девочка и села, обнимая худые коленки. – Но я должна. Если они меня поймают. Среди деревьев не бывал никто из наших, тут меня не найти.

И она запрокинула голову и засмеялась. Венок съехал на затылок, а после упал на землю. Лес засмеялся вместе с ней, но Тиселе больше не понимала слов и испугалась. Она вскочила на ноги и оглянулась по сторонам, выискивая нору, в которую можно было бы убежать.

Вот хрустнул сучок. Она подскочила, как ужаленная, но бежать было поздно: на плечо опустилась тяжёлая и жёсткая рука. А вторая рука подняла с земли венок и бережно, как короной, увенчала голову будущей ведьмы.

– Они никогда тебя не поймают, – обещал лесной страж.

– М-м-м-р-р-р-у-у-у-м-м-р-р-р, – продолжала урчать ведьма, когтями раздирая беспечно подставленную ей ладонь – чтобы кровь не капала по капельки, а наполняла рот и стекала по коже. Страж поморщился и отвесил девушке подзатыльник. Жадничать её учить было не нужно, а отучивать бесполезно. – У-р-р-р…

– Тебе хватит, Тиселе, – мягко произнёс страж, когда ведьма перемазалась в золотистой крови с головы до ног. В тот же самый миг все раны закрылись, будто их никогда и не было, и высохли медовые подтёки на руке стража. Тиселе по-человечески пожала плечами, устроилась поудобнее и принялась по-кошачьи слизывать с себя кровь.

– Ты вернулся? – спросила она, приведя себя в порядок.

– Вернулся, Тиселе, – улыбнулся страж и, опрокинув девушку на спину, принялся чесать ей живот.

– Теперь будешь спать? – рассеянно спросила она, как будто ответ ничего не значил.

– Подрёмывать, – уточнил страж. – Спать в наше время нельзя, зазеваешься – в тебе просеку прорубят и спасибо не скажут.

– Хорошо, – отозвалась девушка и перевернулась на бок.

– Тебя не обижали? – небрежно спросил страж.

Он привёл девочку к тётке, Судье Заклятых. А куда её ещё было вести? Ни один человек не принял бы у себя ребёнка, пришедшего из леса, закидали бы камнями. Заклятые хотя бы не прогоняли ведьм, терпели их возле себя – но и только. Для сестёр ведьма – это палач, живое орудие Судьи, существо, которому не положены человеческие чувства. Отнять магическую силу и жизнь у жертвы, замести следы, разрушить чары городских пришельцев, укротить нежить – всё это стали требовать с Тиселе, едва она вошла в силу.

Если бы племянник Судьи не чувствовал что-то вроде ответственности за судьбу девочки… Если бы Заклятые чуть больше любили бы детей и не радовались возможности сбыть ведьмочку – хоть бы и лесному стражу… Страшно представить, что тогда бы выросло из Тиселе. Впрочем, и сейчас хорошего было мало.

– Нет, – равнодушно ответила ведьма. – Боятся.

«Ещё одна вещь, которой не стоило учить маленькую ведьму» – снова подумал страж. Умение постоять за себя очень ценно, но когда ведьма бросается на обидчицу выпустив когти, норовя вцепиться в горло или перегрызть сонную артерию… Зато в Доме поубавилось любителей указывать младшим их место.

– Хорошо, – отметил страж и почесал девушке основание хвоста… вернее, то место, откуда у Тиселе рос бы хвост, если бы он у неё был. Ведьмочка совсем разомлела. – Ты знаешь, я нашёл себе невесту.

– М-м-м-р-р-р-м-м… – отозвалась Тиселе, глядя перед собой бездумными глазами. – М-р-р-р-р-р…

– Я женюсь на ней, как только сойдёт снег, – сообщил страж.

– Ум-р-р-р-м-м-м…

– А что мне с тобой делать? – грустно спросил страж и убрал руки. Ведьма перестала урчать и перевернулась на спину. Во взгляде её медовых глаз не было ни капли разума, и отвечать на вопрос она не собиралась. – Затравят ведь или голодом заморят.

Тиселе оскалила зубы, среди которых выделялись острые кошачьи клыки и зашипела. Страж вздохнул – грустно и по-человечески. Ни одна хозяйка леса не потерпит у себя в хозяйстве ведьму, как женщины в людских селениях не терпят в своих кроватях клопов. И не станешь объяснять, какие эти клопы милые и одинокие создания, как им без тебя плохо и страшно.

– Да и выросла ты уже, – отметил страж, проводя рукой по груди лежащей у него на коленях девушки. Под той тряпкой, которую в степи считали подходящей одеждой для девочки-подростка, явственно прощупывались холмики грудей. – Пора тебе пару искать.

Ведьма оттолкнула его руку и свернулась клубком.

– Среди моих людей тебе делать нечего, – размышлял вслух страж. – Ты даже если захочешь, счастья им не подаришь. А в деревнях у дороги народ суеверный, на тебя спустят собак.

Тиселе глухо зарычала.

– С большой сворой ты не справишься, – строго сказал страж. – А в одиночку они и сами не полезут. Убежать – убежишь, но зачем тебе соваться?

Ведьма закрыла глаза и как будто потеряла всякий интерес к разговору.

– В город ведьмам и Заклятым вовсе дороги нет, – продолжал прикидывать страж. – Я и сам-то с трудом пробился, а тебе… Тиселе!

– А? – отозвалась девушка, открывая глаза. Совершенно нормальные, разумные человеческие глаза.

– Ты можешь сделать для меня одно дело?

– Могу, – немедля ответила ведьма и села прямо. – Говори.

– Я хочу отправить тебя на север, к огненным магам.

На лице девушки не дрогнул ни единый мускул, но страж поторопился прижать её к себе.

– Не навсегда, Тиселе, – заверил он. – Ты должна вызнать, в чём секрет их магии.

– Сделаю, – безо всякого выражения обещала ведьма. – Ты укажешь мне путь?

– Укажу, – заверил страж. – Но так просто туда не проникнуть. Сначала тебе придётся отправиться на северо-восток, где стоит город магов – тех самых, которые придумали заклятья от нежити. Разведай там, как попасть в замок огненного ордена, и возвращайся сюда.

– Сделаю, – повторила Тиселе. – Когда отправляться?

– Как можно скорее, – проворчал страж. Тиселе вскочила на ноги. – Стой! Вот торопыга. В город магов тоже не проникнуть так просто, а если и войдёшь – будешь прятаться по углам и уворачиваться от чужих башмаков.

– Пусть только попробуют, – хмуро усмехнулась ведьма.

– Ты там будешь одна, – напомнил страж. – Я ничем не смогу тебе помочь… и моей силы с тобой не будет. Здесь, в лесу, ты можешь изменяться как хочешь. Уменьшиться, вырастить шерсть, выпустить когти. В стране тесных стен так не будет. Как только тебя увидят, ты вернёшься в естественный облик…

Ведьма вопросительно взглянула на стража, и он пояснил:

– Станешь такой, какая ты есть. Нет, Тиселе, мы поступим иначе. Я научу тебя, что говорить и как себя вести, покажу тебе записи, которые украл в их архивах – там они хранят свою память обо всём…

– Я не умею читать, – прервала его речь Тиселе. – В лесу это не нужно.

– Зато понадобится в городе, – помрачнел страж. – Хорошо. Ты отправишься как только прочтёшь все архивы городских людей. Я отправлю тебя через круг белоцветов, и ты успеешь дойти до начала снегопадов. Зато обратно сможешь вернуться верхом на вьюге.

– Хорошо, – легко согласилась Тиселе. Из всех живых существ в мире только одно заслужило её беспрекословное подчинение. И это была не Судья Заклятых.

– Нет, нет, и нет! – повторяла почтенная Биро Итель, нервно расхаживая по своим покоям, которые в городе непременно назвали бы кабинетом. – Мальчик, ты сошёл с ума!

– Ты старше меня всего на четверть столетия, тётушка, – отметил лесной страж. Сейчас он мало походил на дикое чудовище из леса, куда больше – на воспитанного в глуши сына образованных родителей.

– Да, но я человек, – проворчала Судья. Её племянник скептически хмыкнул, но Заклинательница предпочла это проигнорировать. – А по вашему счёту ты сущий мальчишка.

– Будь я мальчишкой, матушка бы не заговорила о женитьбе, – возразил страж.

– А будь ты взрослым, ты бы не возился с этим желтоглазым отродьем! – огрызнулась тётка.

– Должен же кто-то возиться с ребёнком, – безо всякого выражения ответил страж. – Помнится, ни одна из вас не пожелала взять на себя это бремя.

– Ты бы ещё бешеную рысь притащил, – проворчала Судья. – Надо же додуматься – подобрать в лесу малолетнюю ведьму и подкинуть мне на воспитание!

– Тогда ты говорили иначе, тётушка, – напомнил страж.

– Тогда я надеялась вырастить из девчонки толковую ведьму, – вспылила Заклинательница.

– Растить надо было, – пожал страж плечами. – А не морить ребёнка голодом.

– Детёныша, – зло поправила Судья.

– Детёныша, – согласился страж. – Ну и что же?

– А то, что ты сбил девчонку с толку. В кого она превратилась твоими стараниями?

– Какая разница? – отмахнулся страж. – Тебе не было до неё дела, а теперь вдруг взялась за воспитание. Прикажи её выпустить, она не твоя больше.

– И ты думаешь, я отдам её тебе? – Заклинательница остановилась, скрестила руки на груди и строго посмотрела на племянника. – Ты хотя бы представляешь, во что ты превратил девочку?

– Меня это не волнует, – солгал лесной страж. – Она моя. Прикажи её выпустить.

Дверь «кабинета» была открыта и проходившие мимо стражи и Заклятые с любопытством заглядывали внутрь. Задержаться и послушать они не осмеливались: каждый наталкивался на злобный взгляд зелёных глаз и поспешно отступал. Племянник Судьи рыкнул, и его младшие братья – Волк-всех-волков и Медведь-всех-медведей – поторопились увести своих подопечных подальше. Остальные разбежались сами.

– Она не твоя, – резко ответила Заклинательница. – Пойми, Орсег, она – человек. Человек не может принадлежать…

– Нечисти, – подхватил лесной страж. – Нас ведь так называют в городах, на твоей родине, тётушка?

– Не говори так, Ор…

– И не называй меня по имени! – рыкнул страж. – Дурная человеческая привычка! За сто с лишним лет могла бы и отучиться!

– Сколько мне лет, не твоё дело! – резко ответила Биро Итель. Страж засмеялся: городские женщины скрывали возраст, стыдились прожитых лет. Лесные сначала убавляли, а потом, когда жизнь переваливала за середину, прибавляли, чтобы вызвать почтение к мудрости опыта. В глубине души тётушка оставалась той молоденькой городской девочкой, которая бросилась в незнакомый лес на поиски пропавшей сестры.

– Не моё, тётушка, – согласился он. – Итак? Человек не может служить нечисти, а нечисть может служить человеку? Так выходит по-вашему?

– Дорогой мой мальчик, – начала Судья, но племянник перебил её.

– Ты ведь не находишь странным, что мои братья служат твоим сёстрам, тётушка. Заклятые разъезжают по лесам на оленях, волках и рысях, и это никого не возмущает. Они кутаются в меховые шкуры, они питаются свежим мясом, они всегда и везде чувствуют себя в безопасности. А почему? Неужто Олень, Волк или Рысь глупее твоих сестёр? Или, может, слабее? А, тётушка?

– Дорогой мой мальчик, – защищаясь от обвинений, Биро Итель протянула к племяннику руки, но Орсег остался холоден к проявлению родственной любви. – Не мне менять порядки, которые сложились задолго…

– Но ведь это ты их укрепила, тётушка, – перебил страж. – Ты собрала всех Заклятых здесь, в одном Доме, и ты следишь за каждой из них вот уже…

– Замолчи! – крикнула Заклинательница. Страж пожал плечами. Ему не было дела до унижений его братьев, среди которых лишь немногие были детьми его родителей: ему достались владения деда, убитого и едва не уничтоженного огненными магами. Духи-покровители населявших лес животных – стражи, как говорили балованные Заклятые, – приходились ему двоюродными дедушками, и лишь по традиции считались младшими братьями. Настоящих же братьев, сыновей его отца и матери, было немного. Волк-всех-волков, Медведь-всех медведей, Олень-всех-оленей, как их называли жители спрятанных в лесах поселений. Новые стражи пришли на смену тем, кого истребили люди во время нападения огненных магов и строительства королевской дороги. Попадись Орсегу дух-покровитель людей, допустивший такое, тому бы не поздоровилось, но именно этого существа нигде не было видно. Даже в главном городе молились не ему, а выдуманным богам, а в каменном капище – так Орсег называл храмы – не было никаких следов божественного присутствия.

– Вы равняете нас с животными, – вежливо, будто речь шла не о нём, заметил страж. – Страшно подумать, кем твои сёстры считают меня. Но почему? В тебе только одна жизнь, в любой Заклятой только одна жизнь, и даже в Тиселе только одна жизнь, к тому же отвратительно короткая. В любом из нас таится без счёта жизней. За что же вам презирать нас?

– Мальчик мой! – всплеснула руками Биро Итель. – Никто не презирает вас! И уж тем более не презирают тебя!

Орсег хмыкнул. Братья передавали ему, как называют его их подопечные. Дуб-всех-дубов. Было бы лестно, не придавай девушки этому имени уничижительный смысл. И чем им не угодило такое прекрасное дерево?

– Потому что я твой племянник, – вслух сказал страж. – Оставим этот спор. Верни мне мою ведьму и не стой больше у меня на пути.

– Ведьму ему верни, – проворчала Заклинательница. – Мальчик мой дорогой, ты напрасно хвастаешься своими жизнями, если собираешься и дальше возиться с этой девчонкой. Твоя мать…

– Ага! – воскликнул страж. – Теперь-то мы подошли к сути дела. Тётушка, ты не можешь уморить Тиселе только потому, что тебя об этом просила моя мать! Оставь ребёнка в покое!

– Это ты оставь ребёнка в покое! – топнула ногой Заклинательница. – В кого ты превратил девчонку? Что ты с ней сделал?! Почему она который день ничего не говорит, только шипит и отмахивается когтями?!

– Есть хочет, – спокойно ответил страж. – Вы её, небось, не покормили.

– Ведьма не должна получать магии вдоволь! Ведьма вообще не должна получать магию! Она отбирает её у врагов Дома!

– Что-то вам враги редко попадаются, – отстранённо отметил страж. – На такой кормёжке долго не протянешь.

– Не твоё дело!

– Ведьма моя, и дело моё, – возразил страж. – Тётушка, я всё ещё прошу. Вежливо. Отдай Тиселе, пока не случилось беды.

– Тебе жениться пора, а ты всё с ведьмой возишься, – проворчала Биро Итель. – Пожалел бы девчонку. Она и так из-за тебя малость с придурью, а женишься – последние остатки разума растеряет.

– Я собираюсь о ней позаботиться, – упрямо ответил страж. – Сам. Без твоей помощи.

– Сам, без моей помощи, – не унималась Заклинательница. – Это твоя забота – отправить девчонку на край света? Одну, разбирайся как знаешь?

– Она сама согласилась.

– Она бы и в костёр прыгнула, если бы ты приказал, – отрезала тётушка.

– Тогда это тем более не твоё дело.

Судья махнула рукой.

– Сбил с толку девчонку, теперь она у тебя вовсе на человека не похожа…

– Прикажи отпустить её и привести ко мне, – потребовал страж.

– Делай что хочешь, – устало ответила Заклинательница. – Хочешь сломать девчонке жизнь – ломай, я мешать не стану.

– Да с чего ты взяла… – оскорблённо начал страж, но тут в покои вбежала Тиселе. – Проклятье, чтоб я ещё раз её вам доверил!

Неделя, которую ведьма провела под замком в Доме Заклятых (Тиселе заперли сразу же, как стало известно о намерении девушки отправиться в город магов), не прошла для неё даром. И без того худая, теперь она казалась умирающей от голода, и в жёлтых глазах не было ни капли разума.

– Она упорствовала в непослушании, – надулась Судья. – И, кроме того, среди сестёр ни одна не готова делить магическую силу с этим чудовищем.

Орсег не ответил, ему было некогда. Вбежавшая девушка уменьшилась до размеров кошки, прыгнула и повисла на его руке вниз головой, цепляясь руками и ногами. Страж поморщился.

– Ешь, Тиселе, – разрешил он и скривился, когда ведьма принялась когтями и зубами рвать его руку. – Ешь вволю.

Лицо его тётки исказило крайнее отвращение.

– Это – твоя доброта?! – вскричала Заклинательница. – Это?!

– Я её кормлю, – упрямо произнёс страж. – А вы морите голодом.

– Ты превратил её в животное!

Страж засмеялся.

– Все твои сёстры, тётушка, давно потеряли человеческий облик. У одной птичьи когти, у другой вибриссы, как у кошки, у третьей язык как у змеи. Тебе ли меня упрекать?

– У них остались человеческие глаза! И человеческий разум. А Тиселе…

– А Тиселе хочет быть вот такой, – огрызнулся страж, сам признающий справедливость тёткиных слов. – Оставь её в покое, пока не поздно.

– Делайте что хотите, – вспылила Судья. – Но смотри – женишься, прогонишь девчонку, кормить её за тебя никто не будет.

– Значит, я не женюсь, – неожиданно мирно ответил страж и вышел из тётушкиных покоев. Ведьма так и осталась висеть на его руке.

Отобрав у Заклятых ведьму, лесной страж недолго думал, куда её нести. Кроме как к себе, в свой лес, чьим воплощением и душой являлся он сам, идти было некуда. Но на первых же шагах Орсег понял, как опрометчиво поступил, разрешив ведьме пить его кровь уже в покоях Судьи. Сам он в любой момент мог вернуться к себе с той же лёгкостью, с которой люди пробуждаются от дрёмы, но вот девушку надо было донести до границы, проходящей между мёртвым лесом и его собственным. Отнести, не обращая внимания, как она с каждым глотком пьёт его кровь и тянет силы. Будь страж у себя, он мог бы отдать и вдесятеро больше, будь он в гостях, одолжил бы у любого из бесчисленных родственников. Но здесь, в ничейных землях, он не мог потратить слишком много. Вернее, мог, но тогда бы проснулся бы у себя, бросив ведьму на полдороге. Чтобы перенестись вместе с ним, Тиселе была слишком материальна.

Пришлось стискивать зубы и идти, придерживая кусающуюся и царапающуюся ношу. С каждым шагом страж становился всё прозрачнее и мог вот-вот исчезнуть из «мёртвого леса». Если бы ведьма не пила его кровь, можно было бы принять «дикий» облик, так напугавший в столице леди Элесит, и протянуть лишние сто шагов. Но с открытой раной о таких фокусах можно было и не мечтать.

На беду из-за деревьев тварь за тварью выходила, жадно облизываясь, нежить. Её привлекала кровь стража, до которой эти создания были не менее падки, чем ведьма. А страж, опять же, не мог шугануть обнаглевших хищников иначе, чем угрожающим рычанием. Твари взвизгивали, отступали, и снова возвращались на тропинку. Орсег оскалил зубы. Если они нападут, его на драку не хватит. Убить стража у нежити не выйдет, потреплют изрядно, но рано или поздно он проснётся у себя как ни в чём ни бывало. А вот девушка останется на тропинке, и больше никогда с неё не поднимется. Стражу останется потом только подобрать косточки, чтобы закопать у себя и вырастить из них новое дерево в память о ведьме, которую не смог донести до дома. Нелепое утешение. Он снова зарычал, и перешёл на бег. Нежить не отставала, хоть и не торопилась нападать. А до границы ещё далеко. Страж побежал быстрее. Нежить всё не нападала, видно, ждала, пока он уберётся отсюда, оставив им насосавшеюся крови и сил ведьму.

– Не дождётесь, – по-человечески процедил Орсег. Нежить не отвечала. Эти твари не умели говорить, только преследовать и рвать добычу. Среди Заклятых считалось, что ведьмы занимают место духов-покровителей нежити, и могут заставить этих тварей повиноваться. Так и было, но, в отличие от стражей, ведьмы не могли вселиться в стаю нежити, стать её душой, разумом и чувствами. Не могли ведьмы и вселяться в отдельных тварей, как это иногда делали духи-покровители животных. Но самое главное: потерявший силы страж возвращается к своим истокам, так, Орсег, устав, на время сливался с лесом. Потерявшая силы ведьма пожиралась неблагодарными подопечными. И всё же она могла им приказывать – если бы находилась в сознании.

– Тиселе! – позвал Орсег и встряхнул девушку. – Очнись!

Ответа не последовало. Страж зашипел от бессильной злобы на тётушку и её «сестёр», которые довели ведьму до подобного состояния, но толку от этого не было. На бегу Орсег с размаху налетел на кочку и едва не покатился кубарем. Нежить радостно взвыла и подобралась ближе, но страж злобно ощерился и выровнял бег. Он бы никогда не споткнулся, если бы не впившаяся в руку ведьма, но, если бы не она, ему бы вовсе не пришлось бы бежать.

– Замкнутый круг, – произнёс вслух Орсег. Кочка на тропинке была ровно посередине пути, но сил у стража больше не оставалось. Похоже, пришло время отдирать от руки Тиселе и принимать бой. Там, за поворотом, должна быть удобная полянка, а ведьму можно будет подсадить на дерево. Плохо только, что нежить прекрасно лазает по деревьям…

Когда на тропинку перед Орсегом легла новая тень, до полянки оставалось всего несколько прыжков. Но их-то он и не успевал сделать. Сгорбившись так, чтобы прикрывать девушку от обнаглевшей нежити, лесной страж приготовился броситься на ближайшего противника. Человеческий череп на зверином теле – отвратительное сочетание. Люди не успокаиваются даже после смерти.

Бой был бы последним до самой весны, и всю зиму Орсег едва бы смог пошевелить хоть веточкой, но тут пришла помощь. Волчье тело (и только глаза у него были человеческие) проскользнуло между деревьями, и младший брат, не останавливаясь, схватил преграждавшую путь тварь за горло. Встряхнул и, мотнув головой, отбросил в сторону. На землю нежить осыпалась серой пылью. Волк чихнул, моргнул и поднялся на задние лапы, возвращая себе человеческий облик. Последними поменялись глаза, из людских сделавшись звериными.

– Балбес ты, братец, – непринуждённо, будто их не окружала стая нежити, заметил Волк и протяжно завыл. Твари отозвались – кто визгом, кто и вовсе жалобным скулежом, но убираться не собирались. Убить нежить можно было только волшебным огнём, который несли с собой люди. От всего остального они только рассыпались пылью, чтобы следующей ночью вновь воскреснуть. А в мёртвом лесу появлялись и днём. – Ишь! Обнаглели!

Орсег в ответ только оскалился. Поддержка брата была как нельзя кстати, и оба это знали.

– Балбес, – повторил младший брат и отломил нависавший над тропинкой сук. Прикинул по руке и с размаху опустил на хребет ближайшей твари – скелету, у которого руки росли на месте ног и наоборот. Тварь взвизгнула и рассыпалась пылью, как до того её предшественница. Это послужило сигналом: монстры помельче бросились наутёк, а оставшиеся кинулись на Волка, полагая необходимым разделаться прежде с ним. Младший страж рассмеялся и сбил первого ударом дубинки. – Упрямый дурак.

– Я уже побеседовал с тётушкой, – огрызнулся Орсег, отпрыгнув к ближайшему дереву. Тиселе не сознавала происходящее и не отцепить от его руки её не удавалось. Поэтому лесной страж завёл руку за спину, прижимая ведьму к стволу, чтобы нежить не могла добраться до девушки, и щёлкнул пальцами. В левой руке сама собой выросла дубина, не уступавшая размерами дубине брата. Будь он один, дрался бы клыками и когтями, но хрупкую, как все люди, девушку приходилось прикрывать оружием. Вовремя: к нему уже начали подбираться.

– Можешь же! – с завистью хмыкнул Волк, опуская свою дубину на морду очередного монстра.

– Могу, – не стал спорить Орсег, расправляясь с тварью, подбиравшейся к нему справа. – А ты мог бы и обойтись.

– Чтобы твари меня потрепали? – засмеялся Волк, ловя на дубинку прыжок крупной нежити, похожей на поросший шерстью скелет. – Это ж ты у нас деревянный, а я… сзади, братец!

– Спасибо, – рыкнул Орсег и отпрыгнул. Кинувшаяся на него тварь потеряла равновесие и распласталась на земле. Волк шагнул и ударом ноги сломал ей хребет.

– Кажется, всё, – огляделся он по сторонам.

– Убрались, – согласился лесной страж. – Заклятым стоило бы хоть иногда высовывать носы за двери своего Дома! Ни в одном лесу столько нежити нет, как здесь.

– Зачем им рисковать своими хорошенькими носиками? – засмеялся Волк. В отличие от большинства стражей, он не пошёл на службу ни к одной из сестёр и потому позволял себе не меньше вольностей, чем его старший брат. Сейчас он пестовал не вошедшую в силу молоденькую Заклятую, которой предстояло или вызвать его на поединок воли или распроститься со стражем, едва закончатся годы ученичества. Но дурочек вызывать Волка на поединок воли в Доме не находилось. – У себя они в безопасности, а за порогом… Есть мы, есть договор. Есть ведьмочка, которую всегда можно выдрать за уши.

– Им не стоило запирать Тиселе без пищи, – отозвался страж. Всё это время ведьма продолжала тянуть из него кровь и жизненную силу, хотя выпила столько, сколько хватило бы и на четырых.

– Да, нежить без неё распоясалась, – согласился Волк. – А ты всё-таки балбес.

– А ты слишком много времени проводишь возле людских поселений, – рыкнул Орсег, и, выпустив дубину (она немедленно исчезла), направился в сторону своего леса.

– Ты мог бы позвать меня, – настаивал Волк. – Или Медведя. Или Кабана. А пошёл один.

– Не подумал, – буркнул лесной страж. Его привязанность к подобранной ведьме была предметом многолетнего семейного обсуждения и осуждения.

– Зачем ты возишься с этой девчонкой? – непринуждённо спросил Волк, закидывая дубину на плечо и устремляясь за братом крадущейся походкой. – Подобрал бы волчонка. Его бы съела нежить, а я бы собрал обратно из косточек. Капелька крови, и вот опять бегает.

– Знаю, – угрюмо отозвался страж. После каждой охоты люди заваливали его лес костями, и приходилось ждать, пока братья соберут останки и вернут погибших животных к жизни. А человеческие кости не оживают, сколько над ними не колдуй. Не оживают совсем или становятся нежитью. Тиселе тоже станет нежитью, когда умрёт, если только перед смертью её не запоют сёстры-Заклятые. А умрёт девочка скоро: ни одной ведьме не суждено прожить больше одной человеческой жизни, это вам не Заклинательница.

– А знаешь – не подставлялся бы, – наставительно заметил Волк.

– И когда успел к человечьей дороге завернуть? – проворчал Орсег. – Так не у нас, так за каменными стенами разговаривают.

– Их стоит послушать, – отозвался младший брат. – Если б собаки не выли, я бы и в гости наведался.

– Лесных девушек мало? – хмыкнул Орсег.

– В лесу они все одинаковые, – по-человечески залихватски подмигнул Волк. – Русые, зеленоглазые и скучные. А в городах, говорят, всякие водятся, и все весёлые, как зяблики.

Лесной страж засмеялся. Они уже почти дошли, и он был благодарен младшему брату и за помощь, и за компанию, и за то, что не пришлось в который раз выслушивать, сколько вреда может принести лесу одна маленькая ведьма.

– Меня бы спросил, а не обозников слушал.

– Неужто соврали? – хохотнул Волк.

– Ни одной весёлой не видел, – заверил Орсег, переступая границу своего леса. Его тело побледнело больше прежнего, а после страж растворился в воздухе вместе с девушкой, которую нёс на руках. Младший брат прыгнул следом, и вскоре в лесу завыла волчья стая.