Читать книгу Пять жизней - Наталья Новикова - Страница 5

Сильная боль в правом боку выдернула Кристину из состояния сна. Она моментально открыла глаза и резко втянула в себя воздух. Увидела прямо перед собой чьи-то ноги в пыльных поношенных ботинках с обитыми ржавым железом носками, чуть дальше в траве – ещё чьи-то ноги. Кристина подняла взгляд, щурясь на свет.

Прямо над ней нависал мужчина неопределённого возраста: светлая, почти белая коротко стриженная борода, такого же цвета жёсткие короткие волосы, черты лица грубые, несколько неглубоких мимических морщин. Широко посаженные глаза смотрели исподлобья с явной агрессией. Мужик, похоже, был фанатом вестернов: он нацепил на себя коричневые кожаные штаны, засаленную жилетку поверх фланелевой рубахи расцветки хаки, а на шею повязал красный шейный платок – вылитый ковбой. Мужчина выжидательно смотрел на неё сверху вниз. Похоже, он пнул Кристину в бок носком ботинка, чтобы разбудить.

Мгновенно оценив ситуацию, Кристина сгруппировалась и выпрыгнула вверх, распрямив ноги и встав во весь рост. В глазах тут же потемнело, она едва удержала равновесие, сильно качнувшись в сторону. Долгие часы голода ослабили её, да и тело сейчас было явно не в той форме, как натренированное в клубе по миксфайту, который она посещала регулярно. Некоторое время назад.

Белобрысый немного отступил. На его лице Кристина успела прочесть растерянность, которую он быстро спрятал под маской равнодушия.

– Так вот ты где, Галя, – вкрадчиво заговорил он. Его голос, высокий и немного писклявый, контрастировал с грубой одеждой настолько, что казался нелепым. – А мы тебя обыскались. Тебя и наш товар. Интересно, почему ты пришла не по своему адресу? Здесь работают другие ребята, – мужчина сделал неопределённый жест в сторону своих спутников. – Если хоть что-то из того, что они здесь положили, мы не найдём – спросим с тебя.

Кристина бросила быстрый взгляд за плечо белобрысого и оценила расстановку сил: двое его спутников были одеты чуть хуже, ботинки также подбиты металлическими пластинами, под рубашками явно проглядывали мышцы. Физически они превосходили Кристину по силе и весу, но мужчины, скорее всего, были неповоротливы при их габаритах. «Белобрысый – местный „разводила“, сообразительный, а вот эти двое – явно больше работают кулаками, чем головой» – мысленно подытожила она.

– Парни, держите её. Саня, проверь, всё ли на месте.

Белобрысый ощерился и кивнул на Кристину. Она резко выдохнула и подалась корпусом вперёд, выбросив правую руку и метя ребром ладони в шею белобрысого. Её удар пришёлся точно над его ключицей. Девушка почувствовала, как он начал оседать под её рукой, и завершила движение, ударив коленом сзади – как раз в левую почку. От удара её собственное колено взорвалось болью, кроссовок чуть не слетел с ноги. Мужик охнул и рухнул на траву.

Кристина сделала два быстрых шага к его спутникам, но нога слушалась плохо и всё ещё болела – видимо, мышцы оказались не готовы к такому рывку. Её удар коленом в пах первому вышел слабым, но спутник рыжего всё равно пошатнулся и вскрикнул. Кристина рванулась и ткнула второго, уже подобравшегося сбоку, в глаза костяшками согнутых пальцев. Он вскинул руки к лицу, но его оттолкнул получивший удар в пах и попытался схватить Кристину. Она дёрнулась в сторону и побежала. Скорость её бега была медленной по сравнению с тем, к чему она привыкла. Кристина приложила ещё больше усилий, переставляя ноги быстрее, вдыхая глубже. За спиной она услышала хруст ломаемых кустов и чей-то голос:

– Дик! Она сваливает!

Так вот кто это был – Дик, парень, о котором говорила женщина в заброшенном доме. Похоже, Кристина только что нажила себе крупные неприятности. Но пока нужно было убраться подальше, чтобы выиграть время. Увы, сейчас она была не в лучшей форме, чтобы уходить от погони в незнакомой местности. Лёгкие обжигало одышкой, правый бок ныл тупой болью, нога всё ещё побаливала. Необходимо было скрыться от преследователей, ломившихся через лес где-то сзади. Потом можно будет найти укрытие и подумать, как избегать следующих встреч с ними, но сейчас главное – добраться до людного места. При свидетелях эти молодчики наверняка не станут с ней связываться – никому не нужны проблемы с полицией.

Кристина помнила, как добиралась до посёлка в прошлый раз, поэтому, свернув в нужном месте, пересекла дорогу. По асфальту уйти от преследователей будет проще – судя по тому, что треск ломаемых ими веток слышался всё тише, они изрядно отставали, а значит, длинную дистанцию интенсивного бега вряд ли выдержат. Но выдержит ли она сама? Сейчас Кристина была совсем не уверена в возможностях своего тела. Она ни в чём не была уверена.

Её расчёт оказался верным: как только двое преследователн приблизились к дороге, по которой Кристина пробежала уже метров триста, они, тяжело дыша, оперлись на колени и просто смотрели ей в след. Это были двое спутников Дика. Сам он, по-видимому, остался в лесу. Отлично: значит, совсем скоро можно будет укрыться в Новой Гоголевке и прикинуть варианты, как действовать дальше.

Когда девушка добралась до первых домов, небо затянула сплошная пелена тяжёлых серых туч. Начинался дождь: капли падали всё быстрее и чаще, проникая под одежду холодными тонкими струями. Мешковатое тряпьё, в которое она была одета, запахло мокрой псиной. Холод быстро проникал в ступни, хлюпавшие в насквозь промокших кроссовках, джинсы стали тяжёлыми от воды и прилипли к коленям жёсткими полотнами. Боль в боку утихла, но её сменила другая: желудок скручивало в спазмах, отзывавшихся, казалось, даже в позвоночнике. Кристине до сих пор не удалось поесть, и было неясно, удастся ли вообще в ближайшее время.

Теперь она уже не бежала, а медленно шла вперёд, стараясь не обращать внимания на усталость и голод. Обочина превратилась в склизкую массу, чавкавшую при каждом шаге. Девушка то и дело оскальзывалась, дважды падала, измазав в липкой грязи и без того грязные джинсы. От мокрых волос неприятно пахло. Тело била мелкая дрожь от упадка сил и холода. Нужно было найти безопасное место и обогреться, чтобы не схватить простуду или пневмонию, но подходящего убежища поблизости не было. Повсюду вокруг была только вода и пронизывающий ветер. Из-за плотных туч не было видно заката – дневной свет просто меркнул всё сильнее, уступая место длинным теням. Редкие автомобили, проносившиеся мимо, своим гудением врывались в окружающую тишину и вновь уносились прочь. Добраться автостопом до Сергея, который находился в далёком Питере? Вряд ли это возможно, учитывая её внешний вид. Ноги и спину буквально ломило от усталости. Хотелось сесть, закрыть глаза и хоть на минуту отдохнуть, провалиться в забытье – только бы эта боль прекратилась.

Кристина сошла с обочины обратно в лес, рассчитывая, что деревья задержат большую часть капель, и, по крайней мере, прекратится затекание холодных струй за шиворот, но под ветками оказалось немногим лучше: от порывов ветра на неё то и дело обрушивались целые каскады ледяной воды, заставляя всё тело сжиматься и замирать. Чувство голода притупилось, теперь особенно остро чувствовался холод. Темнота сгущалась, и становилось очевидно, что более достойного укрытия ей сегодня уже не найти. Оставалось только соорудить что-то прямо из веток и переждать дождь, грядущую ночь и найти способ как-то добраться до Питера, а там уже – до Сергея или старика в его лавке.

Устройство укрытия заняло у Кристины весь остаток дня, вернее, той его части, когда ещё можно было что-то разглядеть ослабившимся зрением в сгущающихся сумерках. Девушка собрала такие большие ветки, какие только смогла отломить от стволов. Она встряхнула их от воды, часть накидала под корни раскидистой ели, а часть прислонила к стволу, чтобы укрыться ими сверху. Капли всё равно рано или поздно доберутся до неё, но, укрытое ветвями, тело хотя бы удержит чуть больше тепла.

Кристина устроилась между корней, подтянула ноги к груди и закрыла глаза. Получилось даже немного уютно. Намокшая одежда, наконец, согрелась. Ещё не высохла, но уже перестала быть неприятной холодной оболочкой. Всё вокруг заполнил запах хвои, прелых листьев и влажной земли. Деревья поскрипывали, давая отпор ветру, гулявшем высоко вверху, шум дождя перемешивался с шелестом листьев так, что нельзя было отделить одно от другого. Глаза Кристины закрывались, сонливость охватывала всё тело и погружала её в вихрь быстро сменявшихся вспышек прошедшего дня, обрывок мыслей и фраз, волнений и воспоминаний.

Кристина резко проснулась. Она ощутила, что её лицо заледенело. Каждый вдох сопровождался болевым покалыванием в носу, на щёки и лоб будто нанесли слой льда – их обжигало от непривычного онемения. Она высвободила из своего одеяния руку, чтобы ощупать лицо. Шума дождя не было слышно, но одежда по-прежнему оставалось мокрой, тело одеревенело от холода настолько, что в мышцах чувствовалась ноющая боль. Девушка перевернулась на другой бок, пытаясь укрыться между корней и веток, но хвоя больше не сохраняла тепло – от земли по рукам, ногам и пояснице к животу передавалась пронизывающая стужа, настолько сильная, что вызвала у Кристины панику. Ей вдруг показалось, что если она снова уснёт, то уже не проснётся. Впервые истории о том, что можно замёрзнуть во сне, казались реальными. Она попробовала растереть руки друг о друга, но пальцы продрогли настолько, что не слушались и только отзывались болью на попытки ими пошевелить. Удивительно: на календаре был только конец августа, а ночью температура опустилась настолько низко, что отогреться без горячего душа, кружки чая или тёплой сухой одежды не представлялось возможным. Сколько прошло времени? Долго ли ещё до рассвета? Этого Кристина не знала, и потому решила согреться единственным доступным способом – подвигаться. Можно, например, идти всю ночь, а спать днём, когда солнце согревает и высушивает одежду. Кристина передёрнулась: неужели она размышляла так, будто признавала, что останется здесь надолго? Сколько времени она протянет вот так прежде, чем найдёт какое-то жильё? И неужели она не сможет вернуться назад в своё тело? Ей нужны были ответы, и начать следовало со старика.

Она выбралась из укрытия и сразу же ощутила на спине холодное обжигающее прикосновение ветра. Шагать, подпрыгивать, бежать – она будет делать любые движения, лишь бы поскорее ушёл этот холод, который сжимал каждую мышцу, будто холодными клешнями, и заставлял бояться за свою жизнь.

Постепенно Кристине удалось добиться того, что тепло распространилось по телу. Вот только одежда была по-прежнему мокрой, и от этого холод возвращался с каждым порывом ветра. Она снова вышла на обочину и направилась к Новой Гоголевке – раз уж она не спала, то стоило хотя бы сократить расстояние до посёлка, чтобы найти способ добраться до лавки старика. Автомобили ей больше не встречались – видимо, сейчас было время между полуночью и рассветом, когда все припозднившиеся путники уже добрались туда, куда направлялись, а ранние водители ещё не отправились в путь. Посёлок был хорошо виден с этого места: цепочки огней светились тёплым жёлтым светом впереди, образовывая нестройные линии. Как должно быть тепло и удобно сейчас тем, кто находился внутри домов! Кристина раньше никогда не задумывалась о том, что однажды может вот так оказаться под открытым небом, в холоде и без возможности выпить горячего чая и поспать в обычной кровати. Раньше всё это казалось само собой разумеющимся, тем, что будет у неё всегда.

Рассвет застал её на улицах Новой Гоголевки. Дождь размыл грунтовые дороги, так что приходилось ступать по траве, чавкавшей при каждом шаге, но это было лучше, чем двигаться по ненадёжной скользкой колее, где был риск оступиться и свалиться в холодную грязь. Перед заборами спутанными клочьями росли кустарники, заполняли участки домами, а кое-где подступали вплотную к дороге. Некоторые дома выглядели вполне ухоженными, со светлым сайдингом на стенах, пластиковыми окнами, аккуратными двориками, но попадались и покосившиеся строения, с ржавым железом на местах оконных проёмов, облупившейся краской столбов, крылечек и фронтонов, с зарослями на участках. Кристина уже и забыла, каково это – находиться не среди многоэтажек, а в такой вот сельской местности. Много лет назад, когда она была ещё ребёнком, они жили в похожем маленьком городке: около двадцати улиц, где все знали друг друга если не лично, то «через одного». Тогда ей казалось, что весь мир очень прост, и состоит он только из их городка, а всё остальное – где-то далеко.

Когда ей было шесть и пришла пора идти в школу, они переехали в Санкт-Петербург, в старый дом на Васильевском острове. Маме было важно, чтобы Кристина поступила в школу с математическим уклоном – она была убеждена, что дочери непременно нужно «достойное образование», в то время как Кристине нужны были её прежние друзья, к которым она привыкла, пока они жили в небольшом городке Боровичи. Тогда, после привычных одноэтажных построек, высокий старый дом на Двенадцатой линии казался ей поистине огромным. Если встать у первой парадной, то последнюю даже не увидишь – настолько он длинный, а разного вида и размера башенки на крыше дополняли ощущение необъятности здания.

Тогда всё на новом месте казалось большим и чужим. Ей было сложно справиться с переездом. Она часами не выходила из комнаты, потому что все горячо любимые друзья остались в Боровичах, и вся её детская жизнь вдруг перестала существовать, а на её месте образовалась огромная пустота, заполнить которую было нечем.

В один из пасмурных ноябрьских дней они с мамой направлялись в поликлинику – пройти необходимые осмотры к школе. Моросил дождь. Кристина сжимала в руке плюшевого медвежонка Пиму – подарок мамы. Он всегда был с ней в Боровичах, вот и здесь она брала его с собой в каждую поездку по городу, будто медвежонок мог вернуть для неё утраченный прежний мир. Она говорила с ним, когда что-то её расстраивало, а он молча выслушивал все её жалобы и утешал её одним своим присутствием.

– Мама, смотри – а девочка с собой игрушку таскает! Она же уже большая? – услышала Кристина сзади детский голос.

Она обернулась и увидела рыжего мальчугана, чуть ниже неё ростом, в объёмной дутой куртке. На носу у него расположились круглые очки. Одной рукой мальчик вёл велосипед, а другой держался за руку женщины, по всей видимости, приходившейся ему матерью. Женщина наклонилась и тихо упрекнула его:

– Сергей, нельзя говорить о других плохо.

– Мне шесть, – огрызнулась Кристина, насупившись. Она не любила, когда кто-то отзывался о Пиме плохо.

– Шесть! А всё еще таскаешься с плюшевыми игрушками. Одно слово – размазня, а не девчонка… – не унимался мальчуган.

Кристина сжала зубы, к глазам подступают слёзы. Кто он такой, чтобы судить о ней? Она рванулась вперёд, с размаху стукнула мальчишку по самодовольной физиономии и, схватив за куртку, начала трясти его:

– Сам размазня!

Мальчишка завизжал и схватился за губу. Мама Кристины всплеснула руками:

– Кристина, прекрати!

Она оттащила Кристину за капюшон и бросилась оправлять одежду мальчишки, пробормотав:

– Извините, она обычно спокойная девочка.

– Он сказал, что я размазня! – Кристине хотелось ударить мальчишку ещё раз, чтобы он усвоил: никто не смеет её обзывать.

– Ну же, дорогая… Нельзя бить других деток только за то, что они обзываются, – мама мягко взяла Кристину за руку, но девочка вырвалась.

Кристина побежала назад, к входной двери. Мальчик продолжал хныкать. Его губа распухла, очки треснули и съехали на середину носа. И поделом ему, меньше будет болтать.

Мама Кристины извиняющимся тоном говорила матери мальчишки:

– Мы вам компенсирует стоимость новых очков… Давайте я запишу ваш телефон.

Казалось, спутанные кусты и заборы никогда не кончатся. Каждая улочка оказывалась похожа на соседнюю, и было непонятно, как выбраться в какое-то людное место, где можно было бы расспросить прохожих. Кристина не представляла, как она сможет добраться до другого города.