Читать книгу История СССР 1917—1945. Том I—II - Наталья Сердюк - Страница 17

Начало коллективизации Советов,

и индустриализации при том —

то стало замечательным наветом,

чтоб проводить репрессии потом.

7 ноября, год 1929-й.

Официальный курс был задан

в газете «Правда», где была статья

вождя советского пролетариата,

где Сталин, между прочим, говоря,

наметил главное во всём прорыве —

коллективизм во всём и вся.

Создать колхозы и совхозы,

чтоб обеспечивать страну

не только хлебом и картошкой —

не забесплатно ждать войну,

а обеспечивать дешёвой силой

промышленность и всю страну.

Но чтоб создать дешёвые колхозы —

им нужен главный инвентарь,

они должны иметь начало —

всю утварь, скот, и чтоб не мало,

ведь должен он себя кормить,

и главным принципом там стало —

отнять у всех и поделить.

И раскулачивали быстро —

не смеешь пикнуть иль мычать,

должен отдать всё государству,

иначе будешь ввек молчать.

Всех недовольных – расстреляли

или сослали во Сибирь,

и люди те не понимали,

где ад, а где земель пустынь.

Репрессии, что массовыми стали,

позволили создать концлагеря,

куда всех неугодных угоняли,

чтобы сломить их дух. Не зря

их труд использовали те концлагеря —

они же были той бесплатной силой

на добычах руды, угля,

на лесозаготовках, где ковалась

страна советская моя.

Но об этом – позже. Проще говоря,

здесь я хочу, любезный мой читатель,

отдать всё ж должное, что всё-таки не зря

коллективизм в умы внедряли —

сопротивлялись мы, увы, отстали

от буржуазных стран, которые внимали

эпохе новой Мировой войны

и всем готовили сумы.

Коллективизм был вбит с костями

в гробы старевших тех умов,

чтобы потомки понимали,

что только ВСЕ – сильнее стали,

и потому так воевали,

что побеждали всех врагов.

Советский – то синоним слов,

что русский воин без оков,

оков вещизма, материализма,

а лишь идеологии основ.

Тогда – понять то было очень сложно,

и жить, казалось, не возможно,

в эпохе той я не жила,

но всё же видела, как ложно

писали все историки тогда.

То были очень страшные года,

когда инакомыслие людское

мгновенно бросилось в глаза,

поэтому писали иногда

ту правду, что жила тогда,

да зарывали в тех подпольях,

где были сёла и дома,

чтобы потомки откопали

да по крупицам прочитали,

как жили прадеды тогда.

То раскулачиванье повсеместным было —

хоть ты кулак, а хоть и середняк,

под то любое действо подходило,

хоть даже гол ты, как пятак.

И потому в сознанье укрепилось,

что и работать нужно за пустяк,

ведь коль не платят тебе вовсе —

работать будет лишь дурак.

Крестьяне не были готовы,

чтобы работать за пустяк,

кто ж будет выдавать те горы,

чтобы промышленность поднять?

И в результате стало недовольство

при коллективизации идти,

и стали восставать крестьяне,

чтобы жестокость отвести.

И были регионы, где восстания

были подавлены лишь армией страны,

но армия ведь не с врагом сражалась —

с своим народом уж велись бои.

Ещё немного, но и армия страны

дойдёт почти до той черты,

что перестанет верить в те Советы,

и канут в лета революции умы.

Чтобы не допустить разлада всей страны,

Иосиф Сталин понял ещё в марте,

через полгода от начала той волны,

той коллективизации страны,

что нужно бы прочистить всем умы.

И он издал свою статью лихую —

«Головокруженье от успехов», где вины

за всё происходившее увидит

в терроре местной власти всей страны.

И образ Сталина лишь этим укрепится,

ведь он не виноват, а те умы,

что на местах, увы, распоясаться

позволили в эпоху этой Тьмы.

Иосиф Сталин всем велел лишь добровольно

входить в колхозы, а не загонять,

в том марте многие с колхозов срочно вышли,

но только, не смогли, увы, понять,

как быстро оказались там опять.

Ведь в сентябре того же года ВЦИК опять

издал постановление террора,

где власти местные он осудил уж снова,

что столь пассивно директиву выполнять

враги народа могут лишь желать.

И через пару лет опять

колхозы стали процветать,

крестьяне были все в колхозах,

чтобы врагом народа вдруг не стать.

Тем более, когда те выходили,

колхоз не отдавал им их добро,

и землю, что колхозы отбирали,

назад не возвращали всё – равно.

Давали им надел в резервном месте,

из плохоньких для пахоты земель,

и то лишь через год, когда отчёты

колхоз в правление везти велел.

Помыкавшись так без земли, без денег,

без инвентаря и без скота

крестьянин вынужден был возвращаться

в колхоз и вкалывать там без гроша.

Ещё в ту пору красные Советы

вели паспортизацию страны,

но паспорта крестьянам не давали,

к земле были привязаны они,

и не могли они уехать в город,

без документов, денег, все они

работали в колхозах до зари

и получали лишь за это трудодни.

Вот так вот страшно жили все они.

Да, негатива было столько много,

что в результате коллективизации страны

за первые пять лет такого гнёта

хозяйство сельское познало всей сумы.

Крупный рогатый скот уменьшился на треть,

овец поменьшало в два с половиной раза,

а зерновые – не на что смотреть.

Крестьянам же лишь доставалось впредь

ведро картошки за их труд жестокий,

увы, им нечего было жалеть.

Да и природа не жалела вовсе,

год тридцать третий – засуха и смерть

бродила по крестьянскому подворью,

выкашивая семьями. Под плеть

крестьяне выходили в поле,

но голод был сильней, чем плеть,

от голода тогда погибло

пять миллионов человек.

Голодомор в Поволжье, в Украине,

Кавказ затронула та смерть,

но коллективизация всё продолжалась,

ведь это ж надо было так уметь

мозги промыть, чтоб люди жить хотели

в стране Советов, и чтоб всё терпеть.

Не гениальность Сталина при этом

сыграла там решающую роль,

террор, насилие и много крови —

вот главный принцип той одной

установившейся советской власти,

что Русь повергла в строй иной.

И, тем не менее, советской пропаганде

нам надобно отдать и честь —

крестьяне всё же подчинились,

и позабыли слово – месть.

Коллективизм теперь был в генах,

всё делали лишь сообща,

и постепенно те колхозы

стране давали «на ура»

поля посевов урожайных,

немного ожила Земля.

Вся коллективизация тогда

дала толчок другому делу —

индустриализации. Страна

народу своему велела

идти только вперёд и смело

промышленность поднять на дело,

чтоб благосостояние страны

достичь былого уровня могло бы,

и защитить границы той страны.

Здесь об индустриализации расскажем мы.