Читать книгу Фуга для Сони - Наташа Филатова - Страница 7

Про школьные годы Софии нельзя рассказать ничего интересного. Все время она посвящала чтению. Читалось все подряд: Ремарк, Булгаков, Достоевский, Толстой, Беляев, Пьер Буль, в общем все, что удавалось найти. Удавалось найти много и удачно, в библиотеках, у знакомых, у подруг. В то время было заведено обмениваться книгами. Иногда они не возвращались к владельцу и София очень переживала, потому что купить их было невероятно трудно из за дефицита, тотального и повсеместного. Время, оставшееся от школы, чтения и небольших домашних дел, София проводила со своими подругами, их объединяла страсть к книгам. Во всем остальном подруги были совершенными противоположностями

Илона в отличие от Софии была настоящей красавицей. Высокая, стройная, с большим ртом и полными губами, необычно круглыми глазами и немного квадратным носом. Все по отдельности делало Илону похожей на пучеглазого лягушонка, которым она и являлась долгое время, но в тринадцать обернулась красавицей. Неожиданно для всех не сочетающиеся детали ее лица сложились в красивое и довольное необычное личико. Асимметричную внешность дополняли длинные, очень густые каштановые волосы и пушистая челка. Фигура удалась тоже – высокий рост, стройные ноги и первые намеки на большую грудь – все вместе заставляло мужчин, начиная с сопливых первоклассников, заканчивая совсем взрослыми, заглядываться на нее. Илонина мама занимала высокий пост в городе и недостатка в деньгах в семье не ощущалось. У любимой дочки были все возможные доступные наряды того времени. Тихий и незаметный отец Илоны в воспитании дочери участия не принимал, тихонько проживал свою жизнь в дальней комнате, почитывая газетку и выполняя по дому хозяйские дела: почистить канализацию, выкопать картошку, сходить в магазин. Был он человеком незначительным и казался всем недостатком. Теоретически он существовал в жизни Илоны, но вмешиваться в события ее жизни панически боялся: в силу природной скромности и пугливости, частенько переходящие в нервозность. Иван, застенчивый и не амбициозный, на фоне искрящейся Лидии давно и незаметно потерялся для себя и других, еще до рождения Илоны. Сократили с шахты, где он работал мастером смены и он тихонечко зажил как таракан за печкой, обожая и любя своих девочек. Заслуженно понимая, что ничего, кроме объятий и пары добрых слов дать им не может, отказывал себе и в этом, ругая и проклиная за собственную застенчивость. Илона давно привыкла к этому и, можно сказать, вообще не чувствовала недостатка отцовской любви. Он существовал в ее жизни номинально, обеспечивая необходимый гигиенический уровень отцовского присутствия. Зато Лидия любила свою дочь неистово, крепкой, безусловной материнской любовью, старательно компенсируя незаметное присутствие отца. Не последнее место в этой уютной половине финского дома занимали уважение, такт, взаимопомощь и красота. Красота была необыкновенная, скрытая от окружающих, доступная к просмотру только избранным, пускаемых в этот необыкновенный мирок.

Лидии и ее семье принадлежала половина финского дома с небольшим собственными садиком и огородом. Дом был не новый, требовал ухода и мужской руки. Черепичная крыша зияла выбитыми зубами, бережно прикрытыми кусками рубероида, промазанными битумом – чтобы лучше держался. Облупленная голубая штукатурка дважды в год обновлялась стараниями Ивана, но год от года делалась все менее годной. Дом снаружи и внутри напоминал молодящуюся старуху, неумело накладывающую толстым слоем макияжа глубокие морщины, а нелепым париком, слишком неподходящим для ее возраста – лысеющую голову. Маленькая кухня со старым гарнитуром, обветшалыми обоями и дырявым линолеумом на полу была весьма к месту в общей композиции, а вот большая комната хвастала новыми переливчатыми обоями и огромным кожаным диваном, занявшим почти три четверти свободного пространства. Три маленьких окна комнаты были безжалостно раздеты и стояли бедными родственниками в ожидании заказанных штор. Не к месту и времени роскошные, имитирующие роскошный барокко, бронзовые гардины уже были закреплены к потолку. Остальные комнаты были жалкими и постаревшими и дому вполне подходили.

Каждый вечер семья вместе ужинала, рассказывая друг другу о событиях уходящего дня. Лидия почти всегда приходила с работы вовремя, вечерний ритуал был обязательным. Иногда они ужинали девичьей компанией: Лидия, Илона, София и Лиля – о ней рассказ пойдет чуть позже. Все четверо были остроумными, хорошо знающими друг друга, вовлеченными в общие и не только, события. Иван обычно отмалчивался или быстро исчезал, когда приходили Илонины подружки. Те же наперебой делились новостями, говорили в основном о школе, о новых предметах, одноклассниках. Начинали появляться первые новости про мальчиков, Лидия осторожно задавала вопросы, советов не давала, чаще старалась отшутиться. И слушала. Мальчики интересовали в основном ее дочь, а вот Соня и Лиля лишь не выразительно поддерживали беседу. Совместные посиделки были интересными и насыщенными, искрились веселой девичьей энергией, летающей от одной девчонки к другой. Все, включая Лидию, молодую, яркую женщину, насыщались флюидами, в которые вплетались взрывы смеха, ойканье, все, что непреложно и обязательно бывает в девичьих разговорах. Расходились довольные и счастливые. Лидия замечала, как не торопится каждый раз домой Соня и вместе с девочками обычно шла провожать ее до дома. Подходя к ее дому, в который раз женщина замечала, как лицо девочки приобретает маску равнодушия и замкнутости. Но она не знала, как помочь ей и очень переживала. Даже один раз почти решилась поговорить с ее мамой, но почему то передумала.

Лиля была самой маленькой девочкой в классе. Впрочем, рост – это единственное существительное, к которому можно было присоединить слово «маленькое». Еще будучи совсем девочкой, она обещала быть красавицей и к уже к тринадцати годам ею стала. По крови досталось богатое женское приданое от красивейших родственников. Аккуратная брюнетка, с идеальной фарфоровой кожей, присущей большинству женщин избранного народа, вишневыми глазами от мегрельских и украинских родственников. Само собой – с русским недостатком веры в собственные возможности. По стечению сложных житейских обстоятельств мама Лили, обладала только тремя наборами ген, мегрельскую часть обеспечил отец Лилии – Рафик. Воспитывали девочку тремя разными методами: мама добрым русским способом, поругивая и критикуя, дедушка по еврейски мудро – восхищаясь и нахваливая внучку за все, бабушка – ласковым сердцем украинской женщины, умудрившейся прожить жизнь замужем как за «каменной стеной» – особо не вмешиваясь в дела, не касающиеся экономики семьи. Скромная, тихая Лилечка чаще слушала и мало говорила, обожала Илону, но про себя осуждала ее за слишком резкие высказывания в сторону одноклассников и учителей. Жалела Соню за ее неприметную незаслуженную скромность, внутреннее сиротство и одиночество. Успевала везде: в учебе, театральной студии при школе, английском, игре на скрипке и даже немного в изучении родного иврита. Конечно же, прекрасно училась. Учителя соревновались за Лилю, когда речь шла об ее участии в олимпиадах школы.

Три подружки: София, Илона и Лилия были странно, прямоугольно не похожи друг на друга, но, сошедшись своими острыми углами единожды, образовали прочный треугольник, став подругами до конца всех трех своих интереснейших жизней.

Третий год жила София в Малуке: то ли прислуга, то ли наложница. Два года ничего не знали про нее ее родные и близкие…. Иногда, глядя на себя в зеркало, София задумывалась: как же такое могло произойти с ней, ну почему именно с ней… Как больно, поморщившись, думала она. Интересно что это так болит – душа или уже сердце? К врачу надо бы..