Читать книгу Фуга для Сони - Наташа Филатова - Страница 8

– Почему Ленинград – это же далеко! В Москве есть хорошие институты. – Какие, мама?

– Медицинский! Ты же хотела стать доктором.

– Ну ты вспомнила! Я давно уже готовлюсь на журфак. Ты вообще мной не интересуешься! Хоть что нибудь прочитала из того, что я последние два года писала?

– Ты сама ничего не хочешь о себе рассказывать, а потом меня винишь во всем! Тебе только твои подруги и нужны!

– Ты и не спрашиваешь!

Как и все разговоры между матерью и дочерью, этот тоже закончился громкой ссорой. К семнадцати годам София превратилась в полную девушку с серьезным лицом и не традиционным, с точки зрения банального, по мнению Сони окружения, взглядом на жизнь. К тому же она все еще обладала вспыльчивостью и упрямством подростка. Пубертатный период был в самом разгаре и весьма успешно подогревал многоцветную радугу Сониных эмоций. С родителями, да и вообще с окружающим миром – как то не заладилось, исключение составляли две закадычные подруги – Илона и Лилечка. Илона терпела старую подругу, обожая ее с детства и прощая ей все неровности поведения, Лиля же была чистым ангелом и вообще в споры и конфликты ни с кем не вступала, старательно обходя частые эмоциональные всполохи Сони, по особенному хорошо влияя на нее – успокаивая, вводила в состояние равновесия и покоя. В школе Соня нажила себе великое множество врагов, не только среди учителей, но и учеников. Начитанная девочка владела искусством сарказма, много и тонко подшучивала. Часто только подруги понимали какую нибудь Сонину шутку, сидели втроем, давясь от смеха, раздражая окружающий волнующийся социум, такой же нервно – пубертантный.

Семнадцатилетие Сони отмечали скромно. Мама купила пирожных и заварила чай, девочки принесли Соне в подарок туалетную воду. Лавандово-золотая коробочка с пузатым флакончиком внутри вкусно пахла, была предметом великолепным и роскошным. Соня очень обрадовалась подарку и глупо улыбалась, поглядывая в сторону пузырька, не переставала благодарить девочек.

– Ну что, когда едешь? – вопрошала Илона, откусывая пирожное.

– А жить где будешь? – Лиля разглядывала кондитерское изделие со всех сторон, решая откуда откусить, как всегда, долго изучая еду, прежде чем начать.

– Все очень хорошо наладилось. Мне дали место в общежитие, комната нормальная – говорят жить можно. Всего две соседки. Да, университет совсем рядом, на дорогу тратиться не придется!

– Ну здорово. А с родителями как? Успокоились? – Илона ойкнула, обжегшись горячим чаем, – а молока нет холодного?

– Держи, вот, – Илона капнула молока в чай, отпила, довольно причмокнув.

– Ну так что, мама отпускает?

– Ой, ну все пока не очень хорошо. Мама плачет все время, папа тоже не особо рад…

– Ох, Сонечка. Ну я тоже не понимаю тебя.. с твоими оценками ну зачем так далеко? В Москве что нибудь нашла бы, да и жить где есть, вот моя тетя Ия с удовольствием тебя бы приняла, живет одна, все время нас зовет. Илона вообще никуда не поступила. И ничего. Я маму твою понимаю, моя в Москву и то с трудом меня отпускает, спасибо Ие, уговорила.

– Не понимаешь ты Лиля, в моем университете такой профессорский состав! Да еще там санскрит преподают и китайский! Вот посмотрите, я послом стану, ну или еще кем нибудь, только очень очень важным! Не могу я как все, хочу всего сама добиться!

– Чтобы послом стать, надо из известной семьи быть, ну там чтоб родители в партии были или орденоносцы. Еще преемственность есть и все такое, – со знанием дела возразила Илона.

– Вообще женщине надобно замуж выйти удачно, а муж вкалывать должен. Ты что нибудь про инь нянь слышала? Нарушишь баланс – всю жизнь мужиком будешь. Эх ты… посол, – продолжала эрудированная Илона.

– Это да, – взгрустнула Соня, вспоминая свою внешность и сомнительный успех у парней последние два года.

– Ну да ладно! Прорвусь все равно, я упрямая! И замуж выйду, если захочу, но лет в тридцать, не раньше.

– А ты-то что темнишь, Илонка? Почему документы никуда не подала? У тебя ж почти одни пятерки? Неужели работать пойдешь? – запоздало опомнилась Соня.

– Я, девочки, вам одну новость скажу, только никому, ладно? – Илона отставила чашку с чаем. Девочки нечленораздельно промычали набитыми пирожными ртами и послушно закивали.

– Ну, в общем беременная я. Буду рожать. Мы с Виталиком женимся.

Девчонки охнули, переглянулись. Не сказать, чтобы это их сильно удивило, потому что ситуация с объявлением беременности не была уникальна: год назад женитьба и рождение ребенка отменилось семейным советом. В этот же раз похоже, все было серьезно.

– И когда нам ждать твоего первенца?

– К 8 марту уже, думаю.

– Ну дела.

Дальше девочки пили чай, слегка оглушенные объявлением о потенциальным материнством подруги. Болтали на разные темы, неизменно возвращаясь к Илоне и ее будущему малышу. Соне было слегка обидно, что в день ее рождения та своей новостью перебила ее, главную, о долгожданном поступлении в университет. Ужасно хотелось поделиться с подругами в деталях о том, как здорово все устроилось и с общежитием и с работой по вечерам. Соня будет подрабатывать копирайтером в одной маленькой газетке «Вести Ленинграда». Про то, что бабушка Ольга Петровна дает ей небольшую подъемную сумму на первое время и вообще обещает поговорить с мамой чтобы та успокоилась и отпустила Соню учиться с легким сердцем. И о том, что бабушка обещала помогать деньгами, если будет совсем трудно. О том, как трудно было сдать экзамены и про семнадцать человек на одно бюджетное место. Но девочки болтали и охали, с большим удовольствием смакуя тему материнства, такую далекую, как казалось еще вчера. Лиля уже выбирала имя для мальчика, Илона яростно спорила с ней и Соня притихла.

Вообще она была сказочно рада тому, что уезжает из ненавистного ей маленького городка, не наполненного никакими воспоминаниями, с плотным количеством крепко пьющих людей на один квадратный метр, унылой школой и такими же скучными годами, проведенными здесь. Из города, даже воздух которого ей не подходил, был не вкусен, из города, где ежедневно бунтовала и страдала вся Сонина сложная психосоматика. Она была уверена, что с распростертыми объятиями примет девочку культурная столица Советского Союза, полная такими же странными и нелюдимыми людьми. Соня надеялась встретиться в Ленинграде с потрясающе интересными персонажами. В общем, совершенно нового качества жизни ждала девушка от перемен, связанных с грядущим переездом в Ленинград. Внутри нарастало ожидание новизны и сказочных изменений, а солнечное сплетение пульсировало и нервно побаливало, не успокаиваясь вторую неделю, с момента появления новости о зачислении на бюджетное отделение факультета журналистики Ленинградского государственного университета невзрачной Софии Титовой.

Уже стало темнеть и девочки, наговорившись всласть, засобирались домой.

– Чуть не забыла! – воскликнула Илона, показывая на толстую полиэтиленовую сумку в сине-красную шотландскую клетку.

– Я там тебе свой плащ положила, тот, черный. Ну помнишь, мне мама в том году из Венгрии привезла, тебе он очень понравился. Соня взвизгнула от радости:

– Спасибо, Илоночка! А мама ругаться не будет?

– Мама не против, он тебе даже больше идет, ты в нем такая классная! А мне все равно скоро другая одежда понадобится.. Да, еще там два свитера, они мне не очень нравились, а ты поносишь, будет смена, тебе ж модничать надо.

– Ты там осмотрись, – продолжала напутствовать подругу Илона, – женихи хорошие могут быть, из семей известных, зря ты что ли в такое место умудрилась поступить? Замужество карьере не помеха, не вздумай все время на учебу тратить, а то я тебя знаю.

– Ты, Сонечка, со всем справишься! Ты такая сильная, не то что я, – добавляла Лиля.

– Я бы так не смогла, мне дедушка мой всегда тебя в пример ставит. Ты Илонку особо не слушай, учись как следует, замуж успеешь, получишь образование – выбирать будешь, все захотят такую умницу и красавицу заполучить.

Лиля слегка лукавила – Соня не считалась у них красавицей, но, будучи настоящими подругами, они никогда эту тему не обсуждали и старались хвалить Сонину невзрачную внешность при любом удобном случае. И Илона и Лиля были настоящими красавицами, что подтверждалось наличием большого количества поклонников наивысшего качества из старших и младших классов. Сонина же неказистость тоже находила свое подтверждение: два мальчика, оба не красивые – из параллельных классов, один даже полноватый, наперебой ухаживали за ней, то приглашая в кино, то подкармливая сладостями. Унылые, не уверенные в себе подростки, они очень раздражали Соню, напоминая ей о том, что она такая же не красивая и не интересная. При приближении этих двух парней Соня чувствовала запах скуки и печали. Как и все девочки, она втайне мечтала о любви, большой и светлой, но непременно с широкоплечим и веселым парнем, с хорошим чувством юмора и харизмой. Конечно, о собственной харизме она вообще не задумывалась, совершенно не осознавая себя настоящую. Сонины тогдашние поклонники были первым отражением ее внутренней силы и женской притягательности. Эти два мальчика увидели хорошо запрятанную Сонину женскую магию, которая всего лишь через несколько месяцев будет сводить с ума достойнейших и привлекательных студентов Ленинградского Государственного университета имени Михайло Васильевича Ломоносова. Женское естество и сила все еще были скрыты под слоем лишнего жира и величайшей неуверенности в себе, сотканной самой же Соней путем постоянного сравнения себя с окружающими девочками. Ну не было у нее длинных пушистых локонов как у Илоны (вообще были длинные хорошие волосы, которые она всегда скручивала в объемный пучок или затягивала в хвост), не было больших медовых глаз, обрамленных щеточками жестких ресничек как опять же у Илоны (а были странно красивые раскосые глаза необычного состава, меняющие цвет от настроения), позже насовсем ставшие ярко синими. Не было пухлых губ как у обеих подружек, а были маленькие и редко раскрывающиеся (потому что зубы не красивые), нос тоже был не такой какой надо – маленький и кругленький. Получалось так, что Соня себя не только не любила, но и отчаянно презирала за внешность. Книги и мечты о будущем, ну и конечно дорогие и любимые подруги подкрашивали ее скромную и не радостную жизнь. Много лет спустя, когда Сонины мечты исполнятся, она будет с грустью и болью вспоминать ту маленькую несчастную девочку, которой она была.