Читать книгу Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия - Нелли Карпухина-Лабузная - Страница 25

Что перестроечные, что после перестроечные времена, хрен редьки не слаще.

Меняются времена да не меняются люди.

Дикое средневековье вернулось спиралью. Вернулось время диких баронов, время захвата всего и всея. Ухватил – молодец! Получи титул баронский, а то и герцогский титул, коль повезёт.

В переводе на день, что случился вчера или случится сегодня, отхватил кусочек послаще, тогда айда в депутаты, сторицей вернёшь все затраты, подкупишь по дороге судью с прокурором, мэра, если податлив, и заживёшь!

Меняются времена да не меняются люди…

Итак, перед нами история, к сожалению, не последняя по подлости твари двуногой.

Жили да были два старичка. Если вернуться к старинному слогу, то назовем их точно и искренне – достопочтенные старички, то бишь, достойные почтения человеки.

Прокатился, не тронул их дикий торнадо времен перестройки. Тихо катились к уклону годочки старения, между болезнями да житейскими нуждами облагоустроили то, что было для них и капиталом по жизни, и просто жильём.

Давно, еще где-то в шестидесятых прошлого века Нина Ивановна (назовём ее так) получила квартиру. Вернее, дали квартиру мужу, который работал честно и долго. Итак. Дали квартиру. Квартира, то роскошно сказать. Дали хибару. Да, комнаты – две. Зато без удобств, без роскоши ванны или тёплого туалета. Короче, нужник во дворе.

Но зато в Балаклаве, в красавице Балаклаве, где берег левый – берег правый при бухте, где городок (да, да, в Советском Союзе Балаклава была целым городом!) был закрытым для всех, даже для севастопольцев, которым нужно выписывать спецпропуск для входа или выхода из Балаклавы. Ещё бы – секретный завод! Подлодки тихо качались в глубине сопки. Везде бетон, сталь и море. Выходила подлодка из камер завода – открывалась сопка-гора! Наверное, зрелище было неизгладимым, да немногим видать: город закрыт, а местного люда немного.

И наши, тогда ещё вовсе не старички, а бодрые люди, работали, жили, трудились, получали от государства квартиру на старости лет. Пусть даже и без удобств, хрен с ними с удобствами! Зато море – вот оно, рядом. Плещется в двух шагах, качая утлые яхты.

Но так жили почти все. Тогда почти все.

Выросли дочки, красавицы на загляденье, нашли себе долю. Но о стариках своих (то есть о Нине Ивановне и ее втором муже) заботились, как и прежде. Общим усилием и перестроили хатку: из двух комнат сделали три. Как положено, в квартире имелась теперь и ванна, и тёплый нужник, и кухня. Да соточки две землицы свободной перед квартирой, где роскошно цвёл абрикос да пахли круглый год розы.

По ходу, как все, на общей волне девяностых, приватизировали эту квартирку.

Все делали чин чином, всё по закону. Добились разрешения всех инстанций, радуйся да живи! Грей косточки на тёплом ветру, да дыши воздухом моря.

Ага, размечтались!

На их беду, их квартира располагалась метрах так в 300 от берега моря, да не где-нибудь в старой Поповке или в Орловке, нет, в самом центре стариннейшей Балаклавы. Тут тебе и море, и отдых, и рестораны, и публика праздная, что гуляет весь год. Как грибы, повырастали отели да пансионы, гостиницы. Круглый год можно деньги качать с праздного люда.

Пей им про Грина, про Лесю Украинку да Куприна, накорми экзотикой разносолов из местных, обзови покруче свой ресторан «Символом золотым», «Станом рыбачьим» или «Избушкою рыбака», и греби деньжищи лопатой.

Волчары, кто помогучей да понаглей, так те отхватали себе по сотне гектаров. Кто похилей, шакальё, наметился и на квадратные метры.

Кто только не поотхватывал драгоценной землицы у моря. Я не шучу, именно драгоценной. Сотка, бывало, на рынке земли стоила и 20000 «зеленых», а то и за 50000 уходила. Понятное дело, олигархи платить не платили. Где шантажом, где властью казённой хапали да отнимали гектары и сотки.

Но то был крупняк. Премьер-министр с семьёй, сам президент со семейством, депутаты (а их 450!), министры и замы, администрация президента, и протчая, и протчая. И протчая. Не стало хватать и гектаров. Стали делить акры и сотки. Про сотки, это уже про этих, про шакальё.

Вот один из таких, из шакальего племени, и наметил себе гостиничку обустроить в метрах так близко от брега морского. Небольшую такую, этажиков в пять. Но в Балаклаве, но чтобы вся инфраструктура и коммуникации рядышком были. Чего тратить процентов 70 денег на канализацию да водопровод, инженерные сети и протча. Нужную лишь для города белиберду. А еще взятки, куда от них, взяток деваться. Да будь ты хоть негром преклонных годов, отдашь свои кровные на мзду, как заведено в независимой Украине.

А тут море плещется рядом, и инженерные сети на диво, и прочный фундамент.

Мешало только одно: два старичка да их дочка, учительница младших классов.

Малохилая сала, а не враги мощной силе из депутатских рядов!

И задёргались ниточки кукловодом, и задёргались из типа чиновников «рады стараться» да «чего изволите, пан?». А если конкретнее, то задёргалась сама госпожа прокурор Балаклавы, дама решительная, грозная для врагов государства.

Вот если бы так всю мощь прокурорского пресса да направить на преступную дрянь! И мелких краж не осталось бы, так боялись бы прокурора.

Ну, что мы о мелочи, о кражах, разбоях, да чиновничьей мзде. Не до мелочей жизни госпоже прокурору: надо бегом помогать властителям жизни в их желании «я хочу».

Понимаете, наслать на старичков да их дочку бандитов – старо, и, если можно сказать, не совсем эстетично. Всё-таки на дворе не девяностые века двадцатого, а двадцать первый век наступил.

Хочется покрасившее, по благороднее извратиться, чтобы заполучить фундамент, сети, да целых пять соток землицы в придачу. Дом двухэтажный, на первом наши престарелые достопочтенные проживают, а на втором оскудевает конторка частного предприятия. И вокруг дома целых пять соток земли.

Все просчитали депутатские очи. И цену постройки. И цену земли. И цену услуг прокурора, да и судейского корпуса тоже.

Не считали они старичков. Что с ними, считаться? Ещё чего, им и на мусорных свалках недолго осталось пожить. Короче, пенсионерские особи готовились на помойку.

А дочке строптивой, чтобы не брыкалась навстречу местному «правосудию», требуется нанести удар ниже пояса.

И появился под дверью жилища несчастных владельцев квартиры трёхкомнатной милицейский «уазик», оттуда браво выскочили «трое из ларца одинаковы с лица», а поддерживал их ещё более бравый молодчик, целый следователь прокуратуры некто Демидов (назовём его так).

И как начал он угрожать, и как начал орать, и как начал за руки хватать! На эту картину сбежались соседи. Ещё бы, не каждый день следователь-прокурор хватает двух старичков (им было уже под восемьдесят каждому), да орёт на них, что они чуть не враги государства.

Посмотрели менты на эту картинку, да и отъехали тихо. У рядовых служителей МВД совести оказалось гораздо поболее, чем у прокурора.

Муж несчастный Нины Ивановны только и смог что сказать: я был малолетним узником концлагерей. Так то были фашисты. Но они, даже они были лучше, чем этот Демидов.

Поехал Демидов и в школу, где зерна истины бросала детишкам дочь Нины Ивановны. Как навёл он там страху да ужасу! И характеристику то на дочку забрал (кстати, блестящую характеристику), и саму учительницу затерроризировал: отдавай, мол, квартиру, она очень хорошим людям край как нужна.

Ах, не дрогнули перед грозным прокурорским наездом ни старички, ни их дочка. Даром пропал прокурорский запал. Да и чего это ради отдавать свое, кровно нажитое да обустроенное по закону. Старик только твердил про фашистов в мундирах да детство в концлагерях.

Ну, да ладно, решила фемида, тогда мы подключим закон. Так решила тетёнька-прокурор, так стал действовать и подчинённый ей старший следователь (Демидов).

Сляпали враз уголовное дело.

И не было важно господам прокурорам, что минуло аж четырнадцать лет, как люди приватизировали квартирку. Придрались к тому, что якобы приватизация-то была якобы незаконна.

И пошла по уголовной статье некая дама ***, должностное лицо, проведшая приватизацию для старичков. В замшелых девяностых она по указке из органов, то ли партийных, то ли советских, подписала приватизацию. И всем было тогда хорошо: и государству, и людям, и органам, и даме ***.

Всем хорошо было все четырнадцать лет.

Пока прокурор не «нашёл по дороге» этот самый факт якобы незаконности приватизации. Во-во, именно так в постановлении о возбуждении уголовного дела и прозвучало: шла тетёнька прокурор по дороге, и нашла там вопиющий факт незаконной приватизации, случившийся аж в 1992 году. Не шучу. А цитирую документ.

Не хочется вас нагружать юридической скучной тематикой. Зачем оно вам? Это, быть может, и интересно студентам-юристам да практикующим адвокатам. Но уж больно интересно, с юридической стороны, естественно, было дело сляпано да состряпано.

И тем более интересно мне было вступить в это дело, покопаться в кишочках наших законов, и советских, и перестроечных, и нынешних. Тут не арифметикой пахло, а высшей математикой. Но это так, к слову сказать да о себе, любимой, напомнить: как никак, адвокат почти с сорокалетним стажем.

Можно чуточку философии? Спасибо.

Пусть меня простят все философы мира, но кажется мне, что рабовладельческий строй незыблем, исконен. Несмотря на все «измы», то бишь феодализм, капитализм да социализмы и коммунизмы, рабы были и будут всегда. И всегда будут над ними стоять господа: ханы, бояре, депутаты, сенаторы и прочая сволочь людская.

Но прежде всего рабство торчит в головах как рабов. Так и господ. Рабам подчиняться, да в землю навозом ложиться. Господам, ну, тут каждому по хотению да возможности. А потом тоже в землю навозом.

И ещё неизвестно: кто более раб? господин или же раб его, сиречь холоп? Один раб физический, подчинен диктату господ и властей, другой раб похуже, он раб страстей да смертных грехов.

А психология господина амёбна: я всё могу. Я всё хочу. И все последствия вытекают из всемогущего «я хочу».

А рабам? Что остаётся рабам? Повиноваться, стонать? Да шею склонять перед своим господином?

А где боярин, там и конюший и прочая челядь на услуженье найдётся.

Вот и в нашем случае дело такое: господин возжелал квартирку у моря, конюший (простите, простите, конечно же, прокурор) соответствовал этой поставленной цели. Последовал «фас», и закрутилась прокурорско-следственная, а потом и судебная карусель.

Как ещё не крутиться челяди, если домовладение пожелал целый зам. прокурора аж Генерального, одновременно бывший и прокурором Севастополя-города. К этому времени Балаклава не стала отдельным режимным объектом, стала просто районом города Севастополя. Открылось движение, потекли интуристы, за ними просто туристы: денежки потекли.

Пять долгих лет тянулись судебные тяжбы, пять долгих лет катаньем да мытьём прокуроры лбы расшибали, стремясь передать «богатенькому буратино» участок у моря с квартиркой на нём.

Зацепка была: дом, где была та квартира, является двухэтажным. Первый этаж, это наша квартира, второй занимал владелец ЧП (частного предприятия), он же владелец ресторанчика на берегу. Чтобы не делать рекламу ему, название не привожу, да и случай типичный, так что пусть господа на себя посмотрят со стороны.

Вот этот самый «чепэшник» и начал искать защиту в суде: помогите, мол, обижают меня, страдальца за правду! Сделали, дескать, нехорошие люди Нина Ивановна с мужем, незаконную приватизацию первого этажа, а я пострадал. И таким лейтмотивом пять долгих лет кидал иски в суд.

И долгих пять лет судьи, не все, ой, конечно, не все (об исключениях я доложу в подробностях ниже), но все-таки есть честные судьи и в нашей стране, честь и хвала им, достойным служителям истины и справедливости, итак, (юстиция с латинского переводится именно как справедливость) суды вставали на защиту моих старичков.

Объясняли тому «буратино», что был он неправ, что прав на квартиру он не имеет, да и не будет иметь, и что его права на второй этаж как-то мутны, непрозрачны.

Но принцип «хочу!» это принцип хочу. И разум, логика и справедливость тут вовсе и не к чему. Раб он страстей, им подчинён. Глупость или жадность толкали его, или желание кукловода, не всё ли равно?

В ход пошло всё, даже попытки подкупа адвоката, то есть меня. Не получилось. И попытки подкупа судей у «буратино» тоже не вышло (по крайней мере, не всех). И попытки угроз, шантажа, тупого затопления водой с этажа. Ну и что, что стариков заливало водой с верхнего туалета? Что комната стала совсем не пригодна к жилью? Даже и лучше. Всё должно идти в ход, все меры правильны, если дают «правильный» результат.

Помнится, как сейчас. Пригласила нас в кабинет председатель суда. Ей первой довелось рассматривать дело по иску того «буратино». Я ей докладываю, что господин-буратин хочет домишко прибрать, а старичков то на улицу выкинуть.

Она к нему с вопросом: это что, правда? А он и брякнул: конечно! Я, мол, хочу выстроить гостиничку в пять этажей, а старики пусть идут, хоть на улицу, хоть на помойку.

Председатель суда аж руками всплеснула: это как же так, заслуженных стариков, да на улицу, и за что? А «буратино» стоит на своём: этот дом нужен хорошим, конкретным товарищам, а старичкам с их драгоценной дочуркой пора осваивать улицу с теплотрассой да с баками мусора.

Потом председатель суда мне поведала, что прокурор лично желает участь принять в рассмотрении дела. Естественно, не на стороне старичков. А на стороне «правосудия». Как я вскипела тогда! Каюсь, разнервничалась. И брякнула председателю, что, если, мол, прокурорша нос свой сунет в рассмотрение дела, я все меры приму, и, естественно, по закону, чтобы её за должностной состав преступления да к ответственности привлекли. То есть за ушко да на солнышко радетельницу правосудия вытащу.

Оговорюсь: я не блефую. На моей чистой адвокатской совести пять снятых с должности прокуроров, в том числе и уровня области. Это я так, кстати к слову пришлось. А тогда я предполагала, что предстоит очередная борьба с мракобесием в мундирчике прокурора.

С тетёнькой-прокурором я столкнулась в «предбаннике» председателя суда. Крепенькая. Ручки-сосиски. Сразу видно: такая мимо себя не то что участок с землицей, пачку бумаги мимо глаз не пропустит. Хваткая. От слова «хватать». Глянула на меня, как рублём подарила. Вылетела из кабинета председателя, где ей дали понять, каково это, заступаться за клан олигархов, а не за каких-то там узников концлагерей. Испугалась, наверно, огласки ревнительница правосудия.

Кстати, мы было не преминули прибегнуть к гласности и открытости. То есть обратились на телевидение, местное. Там сняли сюжет – и? Положили на полку. Прокурорское лобби подействовало, что ли?

Ну да ладно. Рассмотрела судья это дело, отказала абсолютно законно «буратининому» притязанию на квартиру. И абсолютно законно и объективно уже суд апелляции отказал «буратинчику».

Вроде бы надо ему поступить очень правильно: утереться и перескрипеть. Ага, не тут то было!

Годик проходит, второй на половине пути.

Как вдругорядь иск подается: помогите же стариков из домика выгнать. Ну точно сценарий по сказке, когда была у зайца избушка лубяная, а у лисички ледяная.

Включился опять механизм «правосудия», и нашелся герой-богатырь – аж целый председатель суда. Ту женщину, что благородно постановила абсолютно законное решение, с великим почётом отправили на заслуженный отдых, не дав поработать ещё пару лет. Отомстили по полной прокурорские люди с прихваткой судейского корпуса из столичного Киева-града.

Новый председатель суда, вцепившись во вполне законную правовую норму по отмене предыдущих решений судов «по вновь открывшимся обстоятельствам», враз отменяет решением своим законные решения суда как первой, так и второй инстанции.

Помните, принцип раба-господина? Тот самый принцип, хочу?

И хочуха сработала! Отменил он решения, и возжелал, аж взалкал дело самому рассмотреть, так хотелось помочь «буратино».

Ничего не стеснялся. Ничем не побрезговал.

Не удержусь, расскажу про художества этого председателя. Звали его и, наверно, зовут Николаем Ивановичем. Фамилия не благозвучна. Но дело то не в фамилии, хотя она у него, так сказать, говорящая. Итак, Николай Иванович приступил к должности председателя безотлагательно. То есть, не успела ещё прежняя председатель цветы да кодексы увезти, как наш Н.И. засел в кабинете и стал воевать. Не за правду, о, нет, не за правду. За туалет. А туалет здесь при чём? А при том, что в маленьком двухэтажном здании суда крохотный туалет. Для всех. Для посетителей тоже. Был. Пока Н.И. не приказал туалет под замок. И открывалось то «вместилище нужд человеческих» строго через приёмную председателя, где висел один да единственный ключик от вожделенного места. И стал туалетик местом для избранных. Ну а народ? Потерпит! Решил председатель. И терпели, деваться куда?

Это было только началом.

Не знаю я до сих пор, специально заслали к нам председателя из Украины в прорусский начисто Севастополь или он сам был ненавистником нас, людей от сохи. Но все действия были как специально направлены против людей.

Например? Да извольте. Назначит дело на 8 утра. Люди прутся из сёл, деревень отдалённых, встают в пять утра, добираются на попутках. Приедут. Сидят. Час сидят. Два. Три и поболее. А председатель? А он занят до чрезвычайности? Чем? А кто его знает, раз сидит в кабинете один-одинёшенек, а дверь в кабинет охраняет «цербер» его, лютый помощник.

Кончатся нервы у ожидающих. А их уже не два и не три и не десять. Человек пятьдесят ожидает приёма судьи. Зря парятся. Некоторые, самые боевые, прорвутся к нему в кабинет. Тогда дело начнёт. Часов эдак с двух. И протянет до вечера. Остальные людишки массой топчутся вниз. Просто по классику: «и пошли они солнцем палимы». И так каждый день. Может назначить на 8, начать в 5 часов вечера. Не шучу. Сама в этой «шкуре» сидела вместе с милой учительницей, дочкой моих доверителей Нины Ивановны и мужа её.

Жалобы? Были и жалобы, даже на самый наверх. Толку? На грош. Единственное, что после жалоб соизволил сотворить председатель, так это открыть туалет. Всё.

Мелочи, скажете вы, посмеётесь: она про туалет да «сидение на Угре»?

Да, мелочи, конечно же, мелочи, когда вы в тепле и уюте и нету забот. А представьте людей, что сидели, стояли в коридорах суда с 8 до 17? Стариков, мамок с детьми? Ни присесть, ни поесть, ни попить, ни опорожниться. Смешно? Как-то не очень. Были обмороки, были и маты.

А что наш Н.И.? Улыбался. Это в случае лучшем. Бывало похуже. Пример приведу.

Сидим с учительницей. Ждём-с. Забегает знакомый следователь на второй этаж, где большой коридор и предбанник Н.И. Здороваемся. Он мне: «я на минутку. Мне санкцию продлить убийце. Если по времени опоздаю, его ИВС выпустит, как положено по закону. Мне на 10 назначено у Н.И., так я раньше подскочил, авось, примет».

Эге ж. Сунулся в кабинет. Оттуда однообразное: ждите. Ждёт. Время к двенадцати. Кинул мне на бегу: «я на секундочку отлучусь по туалетной по надобности (помните, про закрытый туалет?)». Отлучился. Его и вызвали. Бежит (я его набрала по мобильному), летит в кабинет председателя. Выходит чуть ли не с матами: «штраф на меня наложил за неявку в суд, представляете? Правда, санкцию подписал. Ладно, бегу, придётся тратиться на такси, иначе убивчика выпустят».

Когда мы измором достали Н.И. и нас вызвали на заседание суда, первое, что он сделал, стал мне хвастаться, что только что наказал нерадивого следователя за опоздание в суд. Искренне хвастался, упиваясь принципиальностью.

Про его художества чисто процессуального плана и применению норм закона говорить я не стану. Вам оно незачем головку сушить знанием норм кодексов разных, а мне ликбез правовой проводить ни к чему.

Но для наглядности случай один приведу. Стоит тётенька пожилая в предбаннике день и другой, на третий расплакалась. Выясняется по ходу слёз, что арестовали дачу её по какому-то делу. По ошибке. Нужно было арестовать соседскую дачу, а арестовали её. Она и пришла к председателю: снимите арест. Ей в ответ: ждите. Не поверите, неделю ждала! Из-за ошибки сотрудника суда, помощника всё того же Н.И., женщина неделю высидела и простояла в суде, чтобы исправить ошибку. И кто виноват? О нет, конечно, не клерк председателя, а женщина. Почему? Тайна сия осталась под спудом. Тот помощник судьи, стильная девочка на каблуках, не извинялась перед старухой, а орала: «ходите тут, работать мешаете!» Вот так-с.

Ну, ладно, возвращаемся к делу.

Видно, так достал наш Н.И. юристов грамотных города, что на беду на горюшко председателя в интернете статья появилась, как гулял он браво, по-молодецки в ресторанчике «буратино». Большая статья, в интересных подробностях.

Абсолютно открыто вам говорю: я здесь ни при чем. Просто достали художества председателя нормальных юристов.

Мы, естественно, случай не упустили, и подоспели с отводом судье. И аж три отвода им было удовлетворено, сам себе самоотводы напечатал. Не хотелось ему, а деваться куда? Прогремел на всех совещаниях.

Передал дело другому судье, что недавно работать стал в суде Балаклавы.

Тот затянул дело всемерно, насколько мог. Как сейчас помню. На 22 декабря назначается дело. Я качу в Балаклаву неблизким путём (от центра города до Балаклавы километров так двадцать пять, или более того). Приезжаю. Облом. Тот судья, что затянул наше дело, был уволен с позорной формулировкой: за дискредитацию правосудия. За что погорел? Как донесли слухи (а Балаклава – маленький городок, все друг друга знают, и о нашем деле в городке знали даже ленивые), судью уволили лишь за то, что отказал своему другу, председателю суда решение выносить не в нашу пользу.

Да, да! Именно друг подкузьмил. Вытащил дружбана из Симферополя в Балаклаву под красивым предлогом: дескать, работы поменьше, а квартирочку обещаю. Подался на посулы опытный С….ов, поехал чин чином в наш городок правосудие отправлять. Вот порядочность и подвела. Собственный друг, с которым вместе кутили по ресторанчикам Балаклавы, приказ издаёт: уволить С… ва за дискредитацию правосудия. Счавкал товарища, не побрезговал.

Сам себе дело взять он уже не мог. Помните, про три отвода? Отдал дело совсем молодому судье, авось, вывезет.

И опять медленная фемида скрипит год, полтора. И опять выносят решение в пользу моих бедных страдальцев.

На сей раз буратинчик в апелляцию не пошёл: зачем зря позориться?

Не мытьём, так катаньем решил «буратино» дело добить и подключил тяжёлую артиллерию.

Догадались, кого? В точку! Конечно же, прокурора! Пусть прокурором стало иное лицо (тётенька переместилась «пахать» в другой район, но тоже у моря), это иное лицо подмахнуло иск прокурора.

И встал прокурор на защиту. Кого? Инвалида? Узника концлагерей? Или дамы достопочтенной, ветерана труда с биографией чистейшей, как стёклышко?

Да что вы люди, да что вы!

Встал прокурор на защиту супротивника их – «буратино». До сих пор в мраке властей коридоров витает вопрос: кто стоит за буратиньими аппетитами…

Одному ему не поднять на ноги всю королевскую рать, всех этих конюших: прокуроров, судьи.

Ведь какие звоночки да разговорчики должны были последовать, чтобы поднять прокурора на ретивые ножки, да уговорить целого председателя суда плюнуть впрямую на все законы и чисто по принципу «я хочу» с прибавлением принципа «я все могу» помогать «буратинам». Тут пахнет депутатским корпуском, да не местным, а киевским. Особенно из когорты тех славных, что с телеэкрана чуть не каждый день или ночь бьют себя в грудь, радеют за правду. За народ плачут, печалятся, слезьми обливаясь по грудь. К этому времени заказчик, ну, тот, что был некогда зам. Генерального, перестал быть весомым людишкой, значит, было нажато на другие весомые рычаги.

Правда, объективности ради хочется мне сказать, что подмахнувши свой иск, прокурор сдал немного назад и приложил к иску бумагу, что срочно взял отпуск и участвовать далее в деле не будет.

Но подчинённые прокурора в отпуск не уходили, и дело вели. Не ретиво, лгать вам не буду, так старались хотя бы чуть-чуть оправдать своё присутствие в суде. И опять проиграли.

И опять апелляция, теперь уже прокурора. И опять прокурор проиграл.

Старички мои поседели, обзавелись вовсе не нужными им болезнями, на стук почтальона дрожат: что, опять повесточка из суда?

Но пока тихо…

Молчат прокуроры, молчит «буратино»… Молчит и их «крыша». Одно только ведомо: бегает представитель буратининой рати по кабинетам и вопрошает: а кто наша «крыша»? Почему это правосудие тормозит и буксует? Почему хилые старички, дочь их, учительница начальных классов с образованием психолога высшей квалификации и я, их адвокат, не бросивший и не предавший этих милых людей, победили? (А чего это я не могу себя похвалить? Сам себя не похвалишь, кто же похвалит. Ведь и вправду, не поддалась я на посулы и не испугалась угрозы всемогущих на тот момент прокуроров). Так почему мы победили?