Читать книгу Вельяминовы. За Горизонт. Книга вторая. Том первый - Нелли Шульман - Страница 4

В камышах что-то шуршало, перекликалось. Над лесистыми холмами, окружающими озеро, всходила щербатая луна. Тата прищурилась:

– Рыбаки возвращаются, месье Марсель… – она услышала настоящее имя механика в самолете, – почему здесь не пользуются обычными катерами… – парни гребли стоя, искусно удерживаясь на досках:

– Это падуа, местная лодка, если можно так выразиться, – объяснил Механик, – озеро у ашанти считается священным, его не должен касаться металл…

Они с немного пришедшим в себя Виллемом на пару вытолкнули легкий самолет из мелкой воды озера на поросший травой берег. Grumman Duck, американская амфибия тридцатилетней давности, еле протянул триста километров. Механик сажал машину, как выражались в военные времена, исключительно на честном слове:

– Нам еще хватило горючего, чтобы поджечь самолет… – он не хотел оставлять за собой следов, – и хорошо, что Виллем смог добрести до деревни… – в полете Тата, разорвав шаль, кое-как перебинтовала кровоточащий бок парня. Девушка робко сказала:

– Но как же самолет, месье Марсель… – он бросил окурок в затухающий костер:

– Думаю, что местные боги нас простят… – Механик помолчал, – тем более, что от самолета остался только пепел и обгоревшее железо…

Он объяснился на ломаном ашанти и еще более ломаном английском с жителями деревни. Марсель помнил карту. До ближайшего города, Кумаси, оставалось немногим больше тридцати километров:

– Там есть госпиталь, но Виллема нельзя везти в больницу, – вздохнул Механик, – во-первых, он потерял много крови, а во-вторых, я уверен, что полиция не преминула разослать сведения о нашем побеге…

Снеся ворота гаража, форд промчался, давя кур, по пыльным улицам Аккры. Бросив машину на краю заросшего травой летного поля, Механик велел:

– Мадемуазель Тата, помогите месье Виллему. Забирайтесь в самолет с краю… – двумя выстрелами он снес замки с колпака машины. В Индокитае Марсель несколько раз сидел за штурвалом таких амфибий. Он надеялся дотянуть до границы Кот д’Ивуара:

– Там есть французское посольство, где нам помогут… – он перекрикивал шум моторов, – главное, чтобы хватило горючего… – сторож школы выскочил из будки на поле, когда амфибия, разбежавшись, оторвалась от земли:

– Но горючего было мало… – светлый локон, выбившийся из-под остатков шали, щекотал щеку девушки, – хорошо, что не пришлось идти на аварийную посадку… – засунув руки в карманы куртки, Марсель подытожил:

– В общем, в городе нам показываться не стоит. Одежду мы достали… – девушку снабдили ветхими, протертыми штанами и рубахой, – надо двигаться в путь…

У Грешника, единственного из них, нашлись какие-то деньги. Рыбаки, как и ожидал Механик, отказались от американских купюр:

– Человек ранен, – старик, глава деревни, с трудом подбирал английские слова, – это священное место, не след здесь думать о таких вещах. Пусть лежит, оправляется, я пошлю за нашим лекарем… – лекарь, еще более престарелый, по-английски не объяснялся вообще. Пошептавшись с ним, глава деревни вздохнул:

– Мой брат говорит, что сейчас ему надо спать, много спать. Он сварит снадобье, пусть ваш друг отдыхает… – рана Виллема оказалась поверхностной, пулю вынимать не пришлось:

– Он обещал вернуться в Аккру, – вспомнил Механик, – узнать, что случилось с Жозефом, то есть Иосифом. Он может появиться в городе, Шуман и остальные мерзавцы не видели его лица… – мадемуазель Мирон тоже спросила о судьбе юноши:

– Он ей понравился, – сказал себе Марсель, – он молодой парень, ненамного ее старше. Тебе скоро сорок, зачем ты ей нужен… – он старался не смотреть на девушку, но ничего не получалось:

– Нина такой была, когда мы встретились в Мюнхене, – понял Механик, – она тоже хотела стать учительницей, после войны… – мадемуазель Мирон преподавала английский и французский языки:

– Я еще знаю русский, – смущенно добавила девушка, – но он почти никому не нужен… – лежа на тощем тюфяке в рыбацкой хижине, Виллем попытался улыбнуться:

– Простите, что я ругался, мадемуазель Мирон, то есть Тата. Такие слова не для девичьих ушей… – Тата погладила его по руке:

– Ничего страшного, месье Виллем. Вы уверены, что все будет в порядке… – Виллем отдал им почти все свои доллары. Грешник кивнул:

– Не волнуйтесь. Я доберусь до Аккры, выясню, что произошло с Иосифом… – Механик избегал думать о судьбе помощника:

– Он был в плену, на Синае, но недолго. Его спас израильский десант, вытащил из-за линии фронта. Он тогда столкнулся лицом к лицу с беглыми нацистами… – Марсель понимал, что даже Израиль не пошлет десант в суверенную страну, в мирное время:

– Как говорят в нашей Службе Документации, теперь мы сами отвечаем за свою судьбу. Из Африки меня и мадемуазель Мирон вывезут, но никто не вмешается во внутренние дела Ганы, даже несмотря на делишки Шумана и его компании. И Августин теперь останется без связи… – последнее Механику нравилось меньше всего. Добравшись до Парижа, Марсель хотел, приватным образом, позвонить мадам М:

– Она дала мне домашний телефон, – он почесал голову, – надо организовать серую операцию, вернуться за Фельдшером. Это если будет за кем возвращаться… – вытащив еще одну сигарету, он отозвался:

– Насчет Жозефа не волнуйтесь, он крепкий парень. С ним все будет хорошо, посидит в тюрьме, и мы его выручим… – по глазам Таты Марсель понимал, что девушка ему не верит:

– Иосиф стрелял в полицейских, а в Гане никто не отменял смертной казни. Но его и не казнят, а пустят пулю в затылок, как американцы сделали с Лумумбой, – механик глубоко затянулся сигаретой, – моих фото они не найдут, но у них есть снимки Таты, а Иосиф может меня описать.

Марсель никогда не был в плену, но понимал, что помощник может не выдержать пыток:

– Учитывая, что Шуман имеет опыт работы в СС… – он передернулся, – нацист не преминет вмешаться в полицейское расследование… – он услышал голос девушки:

– Месье Марсель, но как полиция узнала, что я в гараже… – Механик вскинул на плечо вышитую торбу:

– Они не знали. Они приехали к нам по другой причине… – Марсель взглянул на серебристую лунную дорожку, – мы сидели в Аккре, обеспечивая работу нашего агента на президентской вилле… – Тата неслышно вскрикнула:

– Месье повар… – Марсель посоветовал ей:

– Забудьте это имя и вообще этого человека. Вы его никогда не встречали и не помните, как он выглядит. У нас в подвале стоял передатчик для связи с Парижем и Лондоном… – девушка подалась вперед, – скорее всего, местная служба безопасности его запеленговала и прочесывала район… – Марсель посмотрел на часы:

– Пойдемте. Днем передвигаться нельзя, слишком опасно. То есть можно, но только по джунглям… – нежные ноги Таты, в украшенных бисером сандалиях, колола трава, – а ночью мы постараемся поймать попутку на шоссе и перебраться ближе к западу… – до границы Кот д’Ивуара, по расчетам Механика, им оставалось полтысячи километров:

– Здесь всего одна разбитая дорога и две большие реки без мостов. Ладно, есть паромы, есть лодки, по дороге даже иногда ходят автобусы. Правда, как я и сказал, на шоссе можно появляться только ночью… – Тата отчего-то покраснела:

– Вы бывали в джунглях, месье Марсель… – он кивнул:

– Я воевал в Индокитае после университета. И потом тоже, – он повел рукой, – случались всякие поездки… – Тата зарделась еще сильнее:

– Вы заканчивали университет… – Механик потер обросший темной щетиной подбородок:

– Высшую Политехническую Школу в Париже. Я вообще инженер, собирался вернуться на заводы Ситроена, где я начинал механиком, но вышло по-другому… – он забрал у Таты мешок с лепешками и жареной рыбой:

– Кофе нас снабдили, – Марсель сунул в торбу флягу, – табаком тоже, пусть и местного производства, – он усмехнулся, – с Виллемом мы попрощались. Пора отправляться в путь, мадемуазель Мирон… – неслышно ступая, он раздвинул перед Татой высокие камыши:

– Местные сказали, что тропа ведет прямо на шоссе… – Механик пропустил девушку вперед, – держите меня за руку, – он смутился, – и не сходите с дорожки…

В тихой воде озера переливались крупные звезды. Темноволосая голова Механика, замотанные цветастой шалью светлые локоны Таты пропали в стене камышей.

Достав из торбы стальную миску, Механик велел:

– Давайте шаль. Перчатки в таком климате ни к чему, а посудину надо удерживать над костром… – лианы зашевелились. Тата ахнула:

– Месье Марсель, смотрите, обезьяна… – изящный черный зверек с пышным белоснежным плюмажем на шее выглянул на поляну. Пощелкав языком, Марсель бросил обезьянке кусочек лепешки:

– Капуцин. Их так назвали из-за воротников, словно у монахов. Они совершенно безобидны, – Механик улыбнулся, – видите, они совсем маленькие… – ловкая лапка протянулась к плетеной корзинке. Капуцин отскочил в заросли лиан:

– Воришка, – возмутилась Тата, – он украл наше яйцо… – метнув в траву высосанную скорлупу, капуцин припустил вверх по стволу дерева.

Яйца они купили ранним утром, сойдя с автобуса в придорожной деревне. Рынок раскладывался, тетушка в просторном цветастом платье не стала торговаться. Марсель повернулся к Тате:

– Возьмем еще лепешек и сыра… – соленый сыр продавали из глиняных горшков, – и надо найти кофе… – теперь в его торбе лежал кожаный мешочек с грубо помолотым порошком. Обмотав руку шалью, Марсель пристроил будущий омлет над огнем:

– Правда, миска у нас всего одна… – он усмехнулся, – придется есть пальцами и по очереди. Или вместе… – он почувствовал румянец смущения на заросших седоватой щетиной щеках:

– Пока мы доберемся до границы, у меня отрастет борода, – недовольно подумал Механик, – вряд ли на триста километров впереди найдется хоть одна парикмахерская. Мадемуазель Мирон поймет, что я старик… – ему отчего-то этого совсем не хотелось:

– Манго он тоже придет воровать, – Марсель поболтал миску над костром, – они здесь вроде сорок, тащат все, что плохо лежит…

Манго он сорвал с первого попавшегося на окраине деревни дерева. Проголосовав на шоссе, они сделали за ночь почти двести километров, на разбитом грузовике и раннем рейсовом автобусе. На рынке Марсель купил выточенную из тыквы флягу:

– Для воды, – объяснил он Тате, – родников в джунглях мало, а обеззараживающих таблеток у меня нет… – воду из здешних рек и озерец было опасно пить даже после кипячения:

– Я никогда не бывала в джунглях… – сбросив сандалии, девушка с наслаждением вытянула ноги, – в Аргентине они есть только на севере, на границе с Бразилией. Там живут индейцы… – она оглянулась, – а здесь тоже в лесах есть люди… – передав ей миску, Марсель покачал головой:

– Нет, пигмеи обретаются южнее, в Конго и Анголе, а местные предпочитают деревни… – Тата быстро прожевала пару горстей омлета:

– Берите, – смущенно сказала девушка, – вы мужчина, вам надо много есть… – Механик весело согласился:

– Надо. Жаль, что мы не севернее, в саванне, где водятся антилопы. Хотя вряд ли бы мне удалось подстрелить антилопу из вальтера… – он коснулся лежащего на траве пистолета, – тем более, что патроны надо беречь… – Тата оглядывалась, прислушиваясь к шорохам в лианах:

– Никто сюда не явится, – успокоил ее Марсель, – во-первых, джунгли оживают ночью, все звери сейчас спят… – капуцин укоризненно протрещал что-то сверху. Марсель кинул ему еще кусочек лепешки:

– Кроме тебя, воришка… – Тата хихикнула, – а во-вторых… – он вытер миску хлебом, – мы на самом краю джунглей. Кроме речных свиней и обезьян больше здесь ждать некого, леопарды не подходят так близко к людям. Здесь водятся змеи… – Тата поджала ноги, – но не бойтесь, днем они тоже отдыхают… – Марсель хотел сварить кофе и поспать до заката:

– Дневка, как мы говорили в Индокитае, – заметил он, – если все пойдет удачно, как сегодня, то послезавтра мы окажемся на западной границе страны. Правда, еще надо переправиться через две реки… – он подмигнул девушке, – с крокодилами и бегемотами…

Тата завернула кусок сыра в лепешку:

– Поешьте еще, месье Марсель, – она упорно отводила глаза от его смуглого лица, – поешьте и отдыхайте, я все приберу… – плеснув в миску воды из фляги, Тата попросила:

– Отдайте мне шаль. Вы курите, а я сварю кофе…

В комнатке барака для перемещенных лиц, которую Марсель делил с Ниной, стояла старая электрическая плитка:

– Я купил вещицу на толкучке, после победы, и привел в порядок. Нина утром жарила блины, варила кофе… – склоняясь над плиткой, она напевала что-то по-русски. Светлые волосы выбивались из-под завязанной на голове косынки:

– Она садилась на койку, я ее кормил блинами, наливал ей в кофе молоко. Мы получали американскую сгущенку, как помощь беженцам. Я клал руку ей на живот, а она смеялась, что ребенок слишком маленький. Я все равно настаивал, что Виктор или Виктория меня слышат… – светлый локон Таты спускался на белую шею, приоткрытую воротом рыбацкой рубахи. Склонившись над костром, девушка помешивала кофе.

Марсель затянулся самокруткой, завернутой в лист неизвестно как попавшей на рынок The Times, почти месячной давности:

– Арест южноафриканского политика Нельсона Манделы, – прочел он, – обвиняемого в попытке государственного переворота… – буквы пропали в огне, он выпустил сизоватый дымок:

– Я не знаю русского языка… – Марсель смотрел на ее раскрасневшуюся щеку, – скажите что-нибудь, мадемуазель Тата, мне интересно… – девушка незаметно прикусила губу:

– Он все равно ничего не поймет, какая разница… – синие, припухшие от усталости глаза взглянули на него:

– Я тебя люблю, – тихо сказала Тата, – люблю… – она услышала глухой, с акцентом голос:

– Я тоже… – отозвался Механик по-русски, – тоже, милая…

Плеснув за край миски, кофе хлынул в костер.