Читать книгу Круги от камушка - Нибин Айро - Страница 5
Часть первая: «Дети, вашей маме снова семнадцать»
1. «По грудь в высоком ковыле…»
Оглавление***
– Здрасьте, Нелли Наумовна!
– Здравствуй, Хоев.
Обогнав историчку, Костя отсчитал двадцать широких шагов, и на мгновение крутнул головой. Никогда не мог удержаться, сколько ни зарекался. Вот и в этот раз: сетчатка за полсекунды впитала изящный силуэт, карие глазища и рыжую гриву до пояса, а широкий Костиков шаг внезапно стал причинять обладателю изрядные неудобства. Пришлось, шепотом матерясь, перестроиться к стенке и сделать вид, что внезапно и ужасно зачесалась нога в туфле.
– Что, Костя, ноги чешутся? Носки давно не менял?
Нелли прошествовала мимо, издевательски улыбаясь. Все она понимала, сучка.
– Не вздумай на уроке разуться! Окна заклеены, разбивать придется! – донеслось из удаляющейся гривы. Сзади захихикали. Костик обернулся, готовый рвать и метать, но в лицах группки десятиклассниц так нескрываемо читалось ожидающее «ну-ну?», что оставалось только зашипеть сквозь зубы.
Не ладил он с Наумовной, хоть тресни. С самого первого урока, еще в десятом, когда попытался с ней поспорить о роли Троцкого в революции. Это с выпускницей истфака-то! Загнала в угол, распотрошила на глазах у ржущего класса, торжественно выклевала печень и оставила подыхать от позора под общее улюлюканье. В тот раз, правда, досталось всему классу: разъяренной Наумовне одной жертвы всегда было мало. Но запомнили, естественно, только Хоева. Одиннадцатые, вон, весь десятый класс его «Троцким» погоняли.
Костя Хоев на полном серьезе собирался поступать на истфак МГУ. С восьмого класса собирался. Читал, учил, дурел, заработал в школе репутацию чрезвычайно начитанного гопника, но направления не менял… пока в исторический второй день десятого класса не влупился с разбегу в эту рыжую дуросволочь. Весь мозг отбил. Оказалось, что читает он не то и не так, выводов делать не умеет и никогда не научится, лоб у него чугуньевый, и именно из-за таких вот големов история никак не может стать нормальной наукой. В общем, последние полгода Костик всерьез подыскивал себе другую экологическую нишу. Если у них на истфаках водятся еще такие Наумовны – печенки на всех не напасешься.
При этом красивая же, зараза! Двадцать четыре года, в самом расцвете девка, и от природы наделена по-царски. Физкультурник, говорят, в учительскую не заходит, когда Нелли там – чтобы потом не краснеть. Мордочка у нее, конечно… характерно национальная… но неким непостижимым образом из этих марсиански-огромных глаз, носика, достойного служить тараном триремы, широченных скул, крупного (мягко говоря) рта и неожиданно скромного подбородка складывается милейшее личико: глянешь – не оторвешься.
Пацаны сначала Костика подбивали – мол, Наумовна же в тебя втюрилась напрочь, давай подкатывайся, дело верное. Однако несколько встреч на уроках и в коридорах отбили у него всякую охоту даже приближаться к Нелли, не то что «подкатываться». Язык у девушки оказался подвешен за нужный конец, стебала она его с удовольствием, безжалостно и – что самое мерзкое – прилюдно. Теперь, когда приходилось пройти мимо – пробегал на максимальной скорости, здоровался как можно нейтральнее… и все равно, отсчитав двадцать шагов, оглядывался. После чего, матерясь, сворачивал к стенке и подвергался новой порции унижений.
Почесав как следует ногу, Костя прочапал в класс, хряснул сумкой об парту, уселся и обозрел. Вокруг кипела жизнь.
– …Пики козыри!..
– …Что у тебя вот тут написано, я разобрать не могу?…
– …А он мне такой: да че ты ломаешься…
– …Вилка, ты геометрию сделала?..
– …И че, ты с ним поехала?..
– …А я вальтом!..
– …Тут? «Квазипараболическая зависимость»… ну чего уставилась? Я, что ли, это выдумала?
– …Вилка?.. Вилкаа?… Ну Виола?!..
Училка за столом сосредоточенно листала бумажки, слегка морщась от особенно громких выкриков. Костик опять против воли засмотрелся, но тут его пихнули. Сосед по парте Вася Казанский устраивался на стуле, основательно отдуваясь. Тяжело, наверное, такую кучу мышц таскать…
– Вась, не тяжеловат тулупчик?
Казан уставился непонимающе. Нет, тупым он не был, отнюдь, но реакции у него были… как бы сказать… в первую голову физические. То есть если бы Костик на него замахнулся, то улетел бы за ближайший горизонт, не успев даже руку до конца поднять. А вот абстракции Васе давались труднее.
– Чего ты? Чего тяжело?
– Забей, Вась. Геометрию сделал сегодня?
Все еще погруженный в предыдущий вопрос сосед оживился и расцвел:
– Да ты че, нет, конечно! Давай!
– Да я тоже нет, – обломал его Костик. – Вон, Вилк… Виола точно сделала, у нее спроси. А я у тебя потом. Только там очередь.
– Подкааалываешь, да? Мне у Виолки всегда без очереди! – Вася выбрался из-за парты и потопал в соседний ряд. «Гордо реет наш Казанский, Терминатору подобный»: случайный экспромт Леськи Лапиньш разошелся в свое время по всей школе. Костик проследил Васин путь до парты Агапенко, среди разбегающихся, как куры, одноклассников, и в который раз удивленно спросил кого-то внутри себя: «Ну как это, а?» Влюбленность Казана в Вилку он еще мог понять: ничего удивительного, чудовище и красавица; но какого хрена умница Вилка обратно втюрилась в эту гору?? И какого черта так безальтернативно??
Вилка, собственно, оставалась почти единственной в классе девчонкой, так и не вступившей за три последних года в Клуб Бывших Девок Хоева. (Байкова, понятно, не в счет, а Диляра дальше лифчика не пустила). Невзирая на Вилкину всестороннюю прекрасность, инстинкт самосохранения не позволял Костику наставить Васе рога. Даже по пьяни. Даже под дурью. Даже когда она сама напрашивалась (было, было, чего уж там). Просто отключал, подлец, один небольшой орган в подопечном организме – и хоть башкой об стену бейся.
– …Хай! Слышь! Перекинемся?
С задней парты махали приглашающе. Что ли, действительно, пойти? Сколько там еще перемены? Ээ, три минуты…
– Не, пацаны! Не успеем уже! На следующей!
– А че, все, что ли? Сколько? Три? Да ну нафиг, успеем еще раз! Давай, Хай!
– Не, на следующей!
«Хай». Гы. Привыкли все-таки, приучились. «Хой», конечно, проще – но уж больно коннотации нелицеприятные. То есть не повезло с фамилией, однозначно… Внутри головы некто сиплый ударил по струнам и немузыкально заорал: «Де-ма-би-ли-заааацыыыыяааааа!», и Костик некоторое время развлекался, с хрустом затаптывая сиплого в извилины. Однако мысли уже сбились, понеслись какие-то фрагменты про попсу и рок, потом его вынесло на привычную магистраль «Я и Другие»… но тут завизжал звонок, и все мысли разом заслонил липкий ужас с ехидной ухмылкой и невидимой, но ясно ощущаемой рыжей гривой.