Читать книгу Слишком взрослая жизнь - Никас Славич - Страница 11

Один за другим потянулись тоскливые, беспросветные дни. Проснувшись с утра, я приводил себя в порядок и понуро плёлся на работу; Александра словно превратилась в мою тень, везде и всюду неотступно следуя за мной. Отработав положенное, я так же понуро шёл домой. Там всё оставалось по-прежнему. Да и что могло измениться в этой безумной, слишком взрослой жизни?

Я давился произведённой на заводе продукцией, стараясь не обращать внимания на её отвратительный вкус. Один раз я твёрдо решил не есть ничего и помереть с голоду. Но моё физическое истощение вскоре стало очень заметным; Александра явно что-то заподозрила. Да и сам я не выдерживал постоянных спазмов в животе, у меня часто болела и кружилась голова. Как-то раз, выходя с работы, я без сил рухнул прямо на асфальт. Александра подняла меня, чтобы через секунду втолкнуть в мой рот невкусный прогорклый псевдохлеб. Поневоле мне пришлось подчиниться.

На следующий день после окончания голодовки мою сестру увезли в роддом, и Александра, совершенно не стесняясь, вошла на кухню и заставила меня поужинать. Насытившись, я собирался лечь спать, и тут исорг стиснула моё тело в объятиях, проводя ладонями по одежде. О, если б я знал тогда, зачем она на самом деле это вытворяет! В тот момент, когда её рука нагло проникла под мои штаны и ухватилась за трусы, я оторопело спросил:

– Эй, ты что делаешь?!

– Я хочу от тебя ребёнка, – всё тем же механическим голосом отвечала она.

– Не смей лезть ко мне! – воскликнул я и решительно оттолкнул Александру. – Разве исорги могут рожать?– Учёные предполагают, что могут – мы же клоны обычных женщин. Ребёнок от человека и исорга – это весьма интересный эксперимент. Может, всё-таки согласишься?

– Нет! – рявкнул я. – И не смей больше входить в мой дом!Сторожи на улице, раз тебе это так нужно.

Александра пожала плечами, зачем-то покопалась в моём шкафу, перебирая одежду, и, наконец, вышла на улицу. Я долго не мог уснуть после этого; лицо моё кривилось от омерзения. Именно тогда я решил во что бы то ни стало улучить момент и попытаться сбежать еще раз.

Осень медленно и нехотя переходила в зиму – пришёл октябрь; уже опали почти все листья на редких в нашем городе деревьях. На улице становилось всё холоднее. Александра словно и не чувствовала этого, по-прежнему разгуливая в лёгком комбинезоне. Но при этом ей, видимо, надоела обязанность следить за мной. Пока я работал, она удалялась куда-то по неизвестным мне делам. Заметив это, в один из дней я отпросился у начальника цеха пораньше под предлогом, что мне надо навестить сестру, уже родившую мальчика – она назвала его Фёдором. Но выписывать Ольгу из роддома не спешили, потому что они с малышом чувствовали себя далеко не лучшим образом.

Обнаружив, что Александры нет в пределах видимости возле завода, я поспешил к лесу. Благополучно миновав город, я торопился забраться поглубже в заросли, уже уверовав в то, что мне удалось сбежать.

Через минуту Александра возникла прямо передо мной и ударила кулаком по лицу. Из рассечённой губы потекла кровь. Александра сбила с меня с ног и прижала к сырой и холодной земле.

– Ты не сбежишь от меня! Думаешь, зачем я тебя тогда обнимала и подходила после этого к шкафу? Ко всей твоей одежде, даже к трусам, я прикрепила микродатчики наблюдения. Куда бы ты ни пошёл, я всегда смогу проследить за тобой. Датчики снять невозможно без пароля, к тому же они невидимы для человеческого глаза – их можно разглядеть только в ультрафиолетовом излучении. Сомневаюсь и в том, что ты сможешь нащупать настолько микроскопическую вещь и тем более её сломать. Так что бежать бесполезно.

Отчаяние и боль захлестнули меня. Всё. Теперь я оказался обречённым на безумие.

Когда мы вернулись домой, Александра усилила бдительность, вновь стала без спроса входить в дом, и первые несколько дней даже сидела на полу в моей комнате, тщательно следя за каждым движением. Я же совсем отчаялся сбежать, а день двадцатипятилетия всё приближался… Затем исорг снова прекратила постоянную слежку, а после моего гневного замечания возобновила прогулки вокруг дома, лишь изредка заходя внутрь. В тот же день, когда я дал ей хоть какой-то отпор, разозлившись на постоянное присутствие, я принялся за продолжение своих записей. С тоской посмотрев за окно, где разгуливала Александра, я взялся за карандаши, стараясь с помощью письма хоть как-то успокоиться, излив все свои страдания на бумагу…