Читать книгу Вновь: хроники Бэккера. Часть вторая - Никита Владимирович Чирков - Страница 1

Чернота Вселенной хороша тем, что скрывает не только весь мир от нее, но и ее от мира. Просторы столь велики, сколь легче ей становится отпустить любую привязанность к живым и мертвым. Сами мысли, пусть и с опозданием, но все же следуют примеру тела, начинают слабеть, влияя на выборку того, о чем она хочет думать перед смертью. «Лучше позже, чем раньше» – эта цитата мудрого человека как никогда пригодилась именно сейчас и здесь, находясь в открытом космосе без шанса на спасение, без желания быть спасенной. Ее «позже» открыло те самые причины, по которым она возжелала здесь и остаться, как способ отсечь себя от разворачивающейся истории. Так уж вышло, что ей сулило встретиться с новыми выборами, главный из которых свалился на нее крайне неожиданно, а именно – предложение руки и сердца. От самопровозглашенного лидера человечества пришло внезапное желание видеть ее своей женой, аргументируя такое внезапное внимание нуждой стать Матерью и Отцом по образу богов в писании Наставления. Все-таки, раз уж она смогла стать Матерью для Нерожденных на Колыбели планеты Опус, то он сможет стать Отцом для человечества на Коме, но к этому нужно официальное заявление о правах, чему их законный союз способствует лучше всего. Звучит столь же логично, сколь таковым и является, более того, данный вариант самый безвредный, даже в какой-то степени революционный для старых устоев их солнечной системы ИМБ. Но вместо простого ответа она воспользовалась своей главной силой – возрастом, чтобы начать навязывать свои правила и условия, дабы и правда заложить основу на будущее. Все же, вопреки возрасту, опыту и знаниям самых невообразимых сценариев причин и следствий, такое предложение стало чем-то отличительным, этаким столь же простым в своей сути, сколь внезапно чуждым ее натуре, будто бы это принадлежит другому человеку, уж никак не ей.

Ради спасения тех, кому она стала Матерью, пришлось бежать с Колыбели. Она с трудом успела облачиться в скафандр, предчувствуя скорое столкновение космолета с необузданной силой врага, набравшего пугающее количество мощи. Возглавляемый народ пал смертью, а она оказалась выброшена в простор без какого-либо спасительного сигнала или сообщения, должного привести помощь. Так что отныне нет ни обязательств перед кем-то, ни очертаний вины или ответственности, ни уж тем более страха или боли.

Уже пару часов она потеряна где-то между планетой Опус и космической станцией Галактика, куда они сбегали с острова Колыбель. А ведь там она начала видеть новый дом, привыкая к жизни в единственной деревне, тепло вспоминая свои первые годы в аналогичном месте, видя в этом некий цикличный символизм. Отсюда она и согласна остаться здесь, дабы последнее место пребывания было по свойству близким к тому, где она начала свой крайне непростой жизненный путь, затянувшийся прилично дольше заслуженного. Она рада, что узрела свое «позже», где, к сожалению, все же нет никакого мирного времени, лишь очередная война следствий и причин, идеологий и характеров, действия и бездействия… Надоело, просто надоело, с легкостью признает она, глядя в угольную бездну Вселенной, радуясь, что в их позиции ни одна звезда не видна. Возможность ностальгии по детству, да еще и с наглядным доказательством в лице Бэккера, что люди все же могут меняться в лучшую сторону, Люба выбирает себе именно этот конец, в космосе, одинокая, мирная… Именно эту ностальгию, когда она с мамой и папой, братьями и сестрами жили в простом деревянном домике, предвкушая исследование огромного мира. Так она позволяет забыть про то, чем обернулась в итоге ее тяга к исследованию этого мира, отняв не только десятилетия, но и связь с человечеством, историей, прошлым и будущим, но взамен приблизив ее к настоящим Матери и Отцу. Люба хочет забыть даже Колыбель, потому что жизнь там больше невозможна, да и незачем ей помнить о своем чудовищном провале, принесшем очередные невинные смерти… Несбыточная мечта медленно перестает таковой быть из-за кончающего кислорода в скафандре, заменить который попросту невозможно. Как и невозможно сбежать из этой безграничной тюрьмы космического простора, что опять же ей только приятно – как отфильтрованный контакт с самим мирозданием, этакое последнее рукопожатие, если совсем просто. Она заслужила выбрать собственный конец по своим правилам, тут спор даже не предусматривается.

Здесь нет ничего, лишь ее затухающая память. Это странно – признавать желание забыть обо всем перед смертью, махом очиститься от сожалений, неразрывно связанных со всем тем немногим хорошим, созданным ею не только по своей воле. Умирать в объятиях горя или восторга от успешно разыгранной жертвы ей уже доводилось, хватит, стоп! Раз уж не светит ей спокойная жизнь, чему не в последнюю очередь мешает статус дочери истинных Отца и Матери, как и единственной пережившей все поколения, то вновь, здесь и сейчас, она берет то единственное, что ей принадлежит, и отпускает на своих условиях. Раньше пришлось бы сказать: «Еще увидимся…» Очень важные слова в ее жизни, когда-то служащие надеждой, но ставшие еще и ненавистным клеймом из-за сцепки с ограничением свободы.

Внезапно, сама и не заметив, она забывает даже имя, видя перед глазами мягкий свет, плавно перетекающий в пламя костра, который они с мамой разводили по вечерам в ее детстве недалеко от дома. Остались лишь детская улыбка и тепло семейного уюта, ставшие последним мгновением перед тем, как закончился кислород в скафандре.