Читать книгу Острова испытаний - Николай Культяпов - Страница 18

Кроме основных добровольно возложенных на себя обязанностей сыщика, хоть и на общественных началах, у Джонни хватало и других забот, более приятных. Он всегда с трепетом и превеликой радостью встречался со Стелой и никогда не уставал от нее: ведь она обладала неповторимой аурой соблазнительной привлекательности. Еще не успев расстаться, он с нетерпением уже ждал новой встречи, хотя и испытывал определенное беспокойство, что скоро его счастье может внезапно прерваться. Но об этом он пока не мог сообщить даже ей: чтобы не расстраивать.

С утра в ослепленной солнечными лучами столовой он с нетерпением ждал и надеялся, что сейчас дверь распахнется, и Стелла впорхнет, точнее, величаво въедет на своей карете. Они тотчас встретятся приветливыми взглядами и улыбнутся друг другу как старые знакомые.

«А впрочем, какие же мы старые… Всего-то несколько раз виделись, а кажется, что давным-давно. Нет. Мы новые знакомые! Но и первую встречу нельзя забывать – без нее не было бы последующих и сегодняшней».

Когда она слишком задерживалась, в его томительной душе закрадывались терзаемые неизвестностью мучительные сомнения. Но они тут же таяли при ее лучезарном появлении. После знакомства с ней он ощущал в своем сердце ее незримое постоянное присутствие и был благодарен ей за это. Да он и не пытался скрыть своих полыхающих чувств. Теперь его взбудораженная душа просто упивается сладостной мыслью, и какая-то внутренняя сила словно толкает его навстречу тайным желаниям.

Ежедневные богатые романтическими эмоциями свидания завораживали их и, словно дружеские письма после трепетного прочтения, заносились в кладовые памяти для многократных повторений во сне и в… разлуке. Он ее чувствовал и заранее пугался, когда мысленно уносился в будущее. Даже когда всё вроде бы выглядело прекрасно, на небе светло, в душе чисто и ясно, в сознании Джонни иногда закрадывались черные мысли. Но он их гнал прочь.

– Никто и ничто нас не разлучит, – твердил он как молитву и верил в это, однако сомнения и предчувствия всё чаще напоминали о себе, поскольку для этого уже созревали серьезные основания.

* * *

Уловив удобный момент, Стелла часто бросала на него смущенно-приветливые взгляды. А он, замирая от небывалой радости, отвечал ей ласковой, совершенно незаметной для непосвященных влюбленной нежностью. Она с взволнованным трепетом ловила каждый чувственный посыл его открытого сердца и взора, а поймав, уже с нетерпением ждала следующего. Он стал для нее тайным и самым верным другом, с его появлением она ощущала себя благодарно-счастливой от одного его присутствия, от непосредственного соприкосновения не только с ним, но и с его светлыми неудержимыми мыслями. А когда они всё же разлучались перед сном, то она не испытывала страха за свое будущее; от волнительного предчувствия нарастающего приближения чего-то возвышенного и сладостного ею овладевали совсем иные эмоции. И всё это благодаря неугомонному Джонни, к нему она питала самые искренние чувства, о которых не догадывалась ни одна душа на свете. Он же, когда вдруг терял нить почти неиссякаемого вдохновения и увлечения, то сразу терялся, иногда испытывал какую-то беспокойную дрожь, но старался не выдавать внутреннего тревожного состояния. Одно ее присутствие, отдельные фразы и даже молчание казались ему на редкость многозначительными и выразительными. Он тут же вдохновлялся и со всей страстью заряжался новыми замыслами.

* * *

Они так сильно подружились, что вскоре познакомились и их наблюдательные родители. Отец Стеллы, мистер Трауб, высокий мужчина крепкого телосложения, с прямым длинным носом и строгим взглядом, оказался полицейским, мать, худенькая, с приятной внешностью и светскими манерами блондинка, – домохозяйкой. Когда Джонни впервые увидел мужественного папу и его сверкающую бритую голову, невольно родился экспромт: «Если жизнь держится на волоске, то на чем же держится она у лысых?»

Предусмотрительная чета Трауб уже дважды приглашала к себе Джонни: беседовали, угощали его, и, судя по всему, он выдержал испытание, раз они не возражали против его общения с их дочерью.

Узнав об этом, отец Джонни пригласил семью Трауб в гости. Джонни со Стеллой вместе листали журналы, женщины на диване занимались чем-то своим и привлекли в свое заманчивое общество любопытную Кэт. А мужчины сначала поближе познакомились за чашкой кофе, затем с нескрываемым удовольствием подымили сигарами, после чего, как истинные англичане, перешли к серьезным разговорам:

Мистер Крег начал с вопроса:

– А как вы относитесь к прогрессу и цивилизации?

Собеседник открыто высказал свою позицию:

– Стремление цивилизации оторвать человека от его исконной среды – это самое настоящее безумие. Нужны разумные пределы, крайняя осторожность, особенно когда мы вмешиваемся в непонятные нам законы природы или появляемся там, где до этого не ступала нога человека. Я твердо убежден, что международному сообществу надо выделить такие места на планете и строго-настрого запретить человеку появляться там. Да, да, разрушительной цивилизации там не место.

У Крега сразу обозначилась складка на переносице. Продолжая листать очередной журнал мод, Джонни уже вполуха включился в их разговор.

– Почему? К чему такая предосторожность? – спросил его отец, заманивая гостя в череду бесконечных вопросов и ответов.

– Даже если везде – и прежде всего по нашей глупости – погибнет всё живое, то пусть хоть там сохранится жизнь.

– С этим нельзя не согласиться. Но агрессивность цивилизованного человека против своих меньших собратьев у нас тоже от природы. Если человек произошел от обезьяны, то откуда в нем такая агрессивность и жестокость? Ведь она зародилась сразу и до сих пор присуща всему живому. Что это – испытание?

Мистер Трауб слегка улыбнулся.

– А ведь обезьяны не убивают друг друга. Может, чрезмерное размножение, нехватка пищи, конкуренция, желание доминировать делают людей агрессивными? Отсюда и конфликты, войны. Возможно, в человеке с рождения заложен некий тайный вирус, который до поры до времени мирно спит или заморожен. Но иногда в нем просыпается импульс к убийству, который срабатывает только при благоприятных условиях, аномальных обстоятельствах. Когда человек понимает, что ему грозит смертельная опасность и он должен во что бы то ни стало выжить, вот тогда он и становится хуже зверя.

– Жаль, но вечный двигатель природы время от времени дает сбой, поэтому появляются определенные силы и создаются всё новые отряды для самосохранения природы, способные восстановить даже нарушенное равновесие.

– Благодаря этому и миролюбивому общению растет и ширится сотрудничество между народами, силы единения неизменно преодолевают недоверие, обособленность, рознь, вражду…

В этот момент жена Крега встала и обратилась к мужчинам:

– Сколько можно о политике? Господа, вы не забыли, что в вашем обществе присутствуют дамы? Так уделите же им хоть немного внимания.

Муж встал и любезно улыбнулся.

– Дорогая, мы только этим всю жизнь и занимаемся.

Джонни придирчиво отметил про себя: «Если в дело и не в дело называть жену дорогой, то уже совсем скоро она может потерять свою истинную ценность».

Все приветливо улыбнулись и решили прогуляться, заодно заглянуть в танцевальный зал. А там в полумраке было настолько шумно и оживленно, что казалось очень тесно, но место нашлось всем. Галантный Джонни не отходил от Стеллы; заметив, что ее взгляд прилип к белому, как китель капитана, роялю, он спросил:

– Хочешь сыграть?

– Очень! – вырвалось у нее, однако, опомнившись, с некой обреченностью она выдохнула и развела руки. – Но…

– Так сейчас организуем, – уверенно пообещал Джонни и намеревался куда-то ускользнуть, однако Стелла ухватила его за руку.

– Не время.

– Ошибаешься. Как раз самое время расслабиться и отдохнуть.

После быстрого ритмичного танца Джонни подошел к музыкантам и попросил микрофон. Солист группы, мужчина средних лет в клетчатой рубашке с подтяжками и в ковбойской шляпе, передал ему серебристый микрофон. Джонни без тени смущения начал:

– Леди энд джентльмены, дамы и господа, сейчас перед вами выступит известная пианистка Стелла Трауб. Мне с большим трудом удалось уговорить ее. Давайте дружно попросим юное дарование сыграть нам что-нибудь из ее богатого репертуара.

Раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. Вспыхнул яркий свет, Джонни подскочил к Стелле и лихо подкатил коляску к сверкающему роялю. Все притихли, она помассировала хрупкие пальцы и элегантно положила на клавиши. Мелодия оказалась настолько знакомой всем, что кавалеры стали приглашать своих дам на медленный танец, родители Джонни и Стеллы не были исключением. Как же всё выглядело замечательно. Джонни гордился собой. И, конечно же, своей очаровательной подругой, сумевшей подарить всем великолепный музыкальный подарок. Последние аккорды просто утонули в овациях и в гуле благодарной публики, некоторые кричали: «Браво!»

Стелла, прижав очаровательную руку к полыхающей груди, смущенно кивала, каждый раз прикрывая веки. Стоявший рядом с ней Джонни шепнул на ухо:

– А может, что-нибудь споешь? А чего, тут все свои. – Она неопределенно пожала плечами. – Так хочешь? Сейчас организую.

Ее молчания оказалось достаточно, чтобы энергичный кавалер – из числа современных молодых да ранних – пришел к однозначному выводу: не просто хочет, а очень хочет! А желание дамы для него закон! Чтобы успокоить признательную публику, он поднял руку и объявил следующий номер:

– А теперь вас ждет сюрприз. Какой, я и сам не знаю. Так что на этот раз поприветствуем знаменитую певицу, волею случая оказавшуюся на нашем великолепном лайнере – в эту секунду он действительно считал его таким.

Она тут же бросила в его сторону осуждающий взгляд, но не обиделась – времени уже не оставалось на такие пустяки, так как надо еще успеть настроиться.

Предложенная песня также оказалась очень популярной на берегах Великобритании, поэтому Стелле с удовольствием подыгрывали и музыканты-импровизаторы. А некоторые танцоры умудрялись одновременно подпевать в такт. К радости солистки, концовка получилась коллективной. Однако все лавры славы свалились на нее, и вполне заслуженно. Правда, немного досталось и тщеславному Джонни, но это было его субъективное мнение.

Объявили следующий танец, и снова всё закружилось, засверкало в бликах вращающегося шара. Однако после оглушительного триумфа молча наслаждаться самолюбованием молодые люди не могли, их уже не только заворожила знакомая мелодия, но и привлекали совсем другие, более возвышенные радости жизни. Сердца шикарного дуэта в едином порыве рвались к совместному полету и очаровательному ритму, объединяющему их страждущие души. И они не сдерживали себя. Да и последующие танцы Джонни с головокружительным вдохновением танцевал с обворожительной Стеллой, ставшей в несколько минут настоящей звездой незабываемого вечера. Правда, пока звездой местного значения, но у нее еще всё впереди.

«А кто ее открыл? Кто зажег?!.» – шутливо размышлял Джонни, не отрываясь от ее серьезного лица с лукавыми ямочками на щеках.

Вместе с ней он поворачивал и вращал послушную коляску, которая наконец-то тоже дождалась своего звездного часа и старалась всячески помогать юным солистам. Они пытались импровизировать и делали это так умело и синхронно, что прикрывшей веки партнерше показалось невероятное: она грациозно кружится в вальсе… на своих ногах! Как она была счастлива в этот удивительный миг… И так же несчастна, когда смолкли, оборвались завораживающие звуки, и она снова увидела себя в инвалидной коляске. Как же трудно из музыкально-танцевальной сказки возвращаться в безрадостную реальность инвалида. Как же противно и ненавистно ей это унизительное слово. Но сегодня ее день, к тому же она была сильной девочкой, поэтому и даже вида не подала, так и не выдав своего внутреннего страдания и мгновенно нахлынувшей хандры.

Перед расставанием Мистер Трауб вежливо взял Джонни за локоть и отвел в сторону.

– Спасибо тебе, Джонни, ты настоящий джентльмен. Я наблюдал за вами и удивлялся: надо же, какой молодец! Совсем без комплексов. А как преобразилась Стелла, как она радовалась!.. А с ней и я, и моя жена.

– Ну что вы, какие пустяки. Это я пригласил ее в танцклуб, поэтому обязан развлекать свою девушку…

Мистер Трауб подумал: «Хоть ей до девушки еще… как и тебе до… юноши, но ты все равно настоящий рыцарь! С тобой не пропадешь». Однако он деликатно промолчал, только любезно протянул руку. Джонни воспринял это мужское рукопожатие за самую высшую похвалу, тем более на глазах Стеллы!

– Иди уже, а то она заждалась. Только ты о нашем разговоре – никому.

– Вы меня плохо знаете, мистер Трауб. Я умею молчать как рыба, из меня тайну даже клещами самого кровожадного краба не вырвать.

– Согласен, молодой человек: я еще плохо знаю тебя, но чем больше узнаю, тем больше ты мне нравишься.

Джонни расплылся в открытой улыбке и с нетерпением спросил:

– Так я побежал?

В качестве знака согласия последовал легкий кивок.