Читать книгу Острова испытаний - Николай Культяпов - Страница 5

Однако у Джонни были свои планы на ближайшее будущее, он гордился тем, что прочитал уже больше сотни книг, но решил не останавливаться на этом и дал себе клятву довести их счет до тысячи. Читал с фанатичным увлечением – в этот момент к нему лучше не подходи, – а самое интересное и полезное записывал в свою кожаную тетрадку. Предстоящий круиз через океан требовал от Джонни дополнительных знаний, и он снова целыми днями пропадал в библиотеке, предпочитая не посвящать любопытных родителей в свои перспективные замыслы. Для него библиотека – это не хранилище книг, а целебный храм, где всегда можно подобрать нужное лекарство для больной души, найти вдохновение для творческого ума и неиссякаемый источник фантазий для полета неудержимых мыслей.

– Где ты целыми днями пропадаешь? – поинтересовалась мама за завтраком и уставилась на его заспанное лицо, требуя своим прищуренным взглядом незамедлительного ответа.

– Как всегда в библиотеке, – последовал невозмутимый ответ. Джонни уже знал, как только он говорил правду, ему обязательно никто не верил, поэтому и на этот раз не утруждал себя бесполезным занятием по приведению неопровержимых доказательств: не на допросе же.

Папа привычно усомнился в искренности беспутного сына, который, как ему казалось, совсем от рук отбивается. А самое главное, постоянно лжет и не краснеет.

– И что ты там уяснил? Надеюсь, это не военная тайна?

– В настоящее время я изучаю историю, жизнь, обычаи и традиции аборигенов Латинской Америки. Как же они отличаются от своих собратьев из Африки – просто поразительно!

От удивления за столом все надули щеки, а когда уже не в силах были сдержать себя, дружно рассмеялись. Лишь сестра, нарушив все мыслимые и немыслимые правила приличия, показала указательным пальцем на висок и с вызовом бросила ему:

– Непутевый. Кажется, ты перегрелся, пока мысленно пребывал там.

– Неправда, я путевый, потому что собираюсь стать путешественником… предпочтительно в жарких странах.

– Да, ты неисправимый лгунишка и фантазер, – выдохнул папа, приложив салфетку к влажным глазам.

Задетое самолюбие Джонни возмутилось, и он, нахмурив брови, привстал:

– Я правду сказал. Для меня она торжествует всегда, а ложь имеет свойство размножаться при ее отсутствии.

– Ну хорошо, хорошо, допустим, – сменил тон папа. – А зачем тебе эти аборигены? У тебя что, с ними намечается бизнес?

– Знания всегда пригодятся, – твердо ответил непреклонный сын и своей уверенностью в голосе прервал устроенный ему семейный допрос, включающий в себя обидные обвинения.

Вступилась заботливая мама:

– А ты свои вещи собрал?

– Так еще целых три дня впереди, – парировал сын, посчитав эту процедуру пустяковым делом. – А вы нашли свои?

Напоминавший прокурора Джонни прошелся своим неторопливым взглядом по лицам родных в поисках искреннего ответа. Все опустили головы и молчали. На этот раз Джонни никуда не торопился: дело чести важнее. Затянувшаяся пауза изматывала, но каждый из притихших не решался начать первым. Сын напомнил о своей угрозе бегства из дома.

– Пожалуй, пора мне в дальнюю дорогу. Два рюкзака сухарей я уже насушил – на первое время хватит, чтобы не умереть с голода.

Тогда пришлось откликнуться папе – по старшинству.

– Лично у меня ничего не пропало. Так что извини, я погорячился, – без выражения выдавил он из себя.

– У меня тоже всё нашлось, – просияла мама, продемонстрировав на пухлых щеках свои ямочки.

– И у меня, – шепотом призналась Кэт, даже не приподнимая головы.

– Тогда где извинения? А впрочем, отработаешь добрыми делами и поступками. Я возьмусь за твое воспитание.

* * *

В суете и в заботах последние дни и ночи пролетели как один насыщенный день. Когда на семейном совете прикинули общий багаж, больше всех вещей оказалось у Джонни. Отец возмутился:

– Ну куда тебе столько?

– Пригодится.

– Скажи, зачем тебе спальный мешок?

– Если в каюте будет душно, буду спать на палубе. Должен же я закаляться морским воздухом.

– Ну хорошо, а резиновая лодка зачем?

Ответ за брата поспешила дать въедливая сестра:

– Как зачем: плавать на палубе! – звякнула она и захихикала.

Надувший губы Джонни швырнул в нее недобрый взгляд и одновременно послал тяжелую тираду мысленных угроз – она сразу заткнулась. Но родители ждали пояснений, пришлось удовлетворить их любопытство:

– А вдруг нас ждет кораблекрушение?

Бедная мама с испуга аж подпрыгнула на стуле.

– Сынок, ты на что намекаешь? Даже не думай об этом, а то вдруг и вправду…

– Мне сегодня сон приснился: не кончится добром наше путешествие.

Взглянув на мужа, бедная мама прижала ладони к горящему лицу и часто захлопала ресницами.

– Ты что, и вправду решил напророчить?

А папа, нахмурив густые брови, потребовал веских доказательств.

– Я не знаю, что ты задумал… Так вот, так и знай: ни отговорить, ни запугать нас не удастся. Вопрос уже решен: ты отправляешься с нами.

– Да ничего я не хочу. Я же о вас беспокоюсь. Вдруг на всех шлюпок не хватит и по закону подлости – именно для нас.

– И что тогда? Ты вызовешь ангелов?

– Я буду вашим ангелом-хранителем. Да, да… У нас своя лодка и всегда под рукой: вы втроем в ней, а я могу на воде продержаться, пока не подоспеют спасатели.

– А параплан зачем? – не унимался назойливый папа.

– Хочу полетать над статуей Свободы.

– Где уж ты всё знаешь, а тут… такие элементарные пробелы! Нельзя над ней летать, – уверенным тоном заявил отец и взглянул на внешне невозмутимого сына, ожидая его реакции.

Эмоциональный Джонни не заставил себя долго ждать и выразил возмущение:

– Да что же это за свобода такая, над которой нельзя летать? И почему я не имею право взглянуть на нее сверху и внимательно рассмотреть оттуда? Почему я должен смотреть на нее снизу и держаться подальше? А вот я хочу, – он выдохнул скопившийся горячий воздух, – хочу быть выше свободы, быть над свободой.

Снова вмешалась сестра: ехидство с радостью слетело с ее вредного языка.

– Да мало ли кто чего хочет! В свободной стране далеко не всё свободно… продается и покупается.

– В этом ты ошибаешься: всё и вся! Читай газеты и журналы.

Увлеченная только своими мыслями, она его не слушала.

– Думаешь, ты один такой умный? А вдруг все захотят летать над свободой, да еще плевать на нее сверху. Люди же всякие бывают.

– Глядя на тебя, в этом я не сомневаюсь. Что касается меня, то я вовсе не собираюсь на нее плевать, а только полюбоваться и ощутить себя свободной птицей. В конечном счете она должна служить человеку, а не человек ей.

Отец хмуро усмехнулся, сосредоточенно покачивая головой.

– Да ты у нас, я гляжу, настоящий демократ! Или либеральный оппозиционер?

– Я простой человек, а поскольку еще юный, поэтому пока вне политики, экономики и всяких грязных избирательных технологий… Пап, признайся, а ты не хотел бы взять и взмыть к облакам?

– Упаси бог.

– Сочувствую. Всякая душа хочет летать, да не у каждой есть крылья.

Сестра саркастически хмыкнула:

– То ты у нас птица, то человек… Не поймешь тебя.

– И не пытайся, а то сдвиг произойдет. В одном уверяю тебя: не краса я.

– Это у тебя уже крыша поехала: одни тараканы на уме.

Несмотря на сахарный диабет, мама не могла удержать себя. Однако при упоминании ненавистных тараканов она поперхнулась и чуть не подавилась третьим по счету пирожным – последний кусок весьма некстати застрял в ее горле.

– Ч-что? Ч-что? – еле вымолвила она чужим хриплым голосом, продолжая давиться непережеванными остатками. А выплюнуть неприлично.

Однако дочь не успела удовлетворить ее любопытство, вмешался Джонни и пригрозил:

– Кэтти, еще одно слово, и родители узнают о тебе очень много нелицеприятного. Не думаю, что ты хочешь разочаровать их.

Сестра вспыхнула, ее нижняя губа затряслась. Встретив недоуменные взгляды родителей, она еще больше разволновалась. Мгновение, и ее словно ветром сдуло со стула, со слезами она поспешила покинуть столовую. На прощание она, горько всхлипывая, причитала:

– И когда прекратится это издевательство? Какая я ему Кэтти?

Нервно хлопнула дверь – и всё стихло. Мысленно все присутствующие, конечно же, обвинили невоспитанного брата. Затянувшуюся нервную тишину прервал отец, который вполне оправданно переключил свое внимание на сына.

– Джонни, и всё же я категорически против параплана.

– Тогда я никуда не поеду, – дерзко возразил тот и даже привстал. Он готов был бросить следующую фразу, что если его всё же будут принуждать, то в день отплытия просто-напросто сбежит. И тогда никто его не найдет. К его удивлению, принципиальный отец, который не любил даже малейших возражений, на этот раз оказался более рассудителен и постарался быть убедительным.

– Ну посуди сам: в океане ты же летать не будешь. А если ты без него жить не можешь, то купишь в Америке и забавляйся, сколько тебе хочется.

– Да что вы хотите от меня, когда я уже ничего не хочу? Оставьте меня в покое и отправляйтесь одни. А я и один не пропаду.

Если б он знал, что в эти секунды испытал его отец, который просто не мог допустить, чтобы Джонни остался дома. Иначе… Но сын в это время перевел мечтательный взгляд с потолка на окно, за которым вольготно плавали густые белые облака. Как же он завидовал им!

– Пап, да как ты не поймешь, к этому параплану я уже привык, он подогнан и слушается меня, как родной.

Еле сдерживая свою внутреннюю злость, отец прекратил бесполезный разговор и встал из-за стола. Но мама в подобных вопросах всегда была сторонницей и выразительницей воли главы семьи, поэтому не сдавалась:

– Лучше возьми что-нибудь из одежды, чтобы выглядеть более прилично.

– Я бы рад, да выбор из малого более сложен, чем совсем из ничего. – Удивившись, что она его до сих пор не поняла, он продолжил: – Мама, в мире столько интересных вещей, но все они почему-то не в моем вкусе и не моего размера.