Читать книгу На далеких окраинах. Погоня за наживой - Николай Николаевич Каразин - Страница 28

– А вон наш мирза едет, – говорил один из работников, глядя вдаль по направлению озер.

– Где ты его видишь? – спрашивал другой.

– Да вон там. Смотри, как раз между кустом и тем джигитом, что с лошади слез.

– А, вижу. Может, он, а может, и другой кто. Далеко.

– Он.

– Смотри, смотри, как погнали! Ай-ай-ай! ух!

Работник привскочил на месте, заметался, словно он сам гнал вместе с джигитами, и громко загикал. Другой работник свистнул, а Каримка произнес, с презрением глядя на Батогова:

– Видывал ли ты там, у вас, что-нибудь лучше?

– Стоит дрянь такую смотреть! – сказал Батогов и даже сплюнул.

Каримка схватил какой-то комок и швырнул им в русского.

– Ну, ты – тише: опять то же будет, лучше не лезь! – сказал Батогов и отодвинулся подальше.

– А вон мирза Юсуп полем прямо пошел. Эк дует!

– Эге! да это они волка выгнали, смотри, как пошли. Вон он, вон!.. Удирает, чертов сын!

– Ой, уйдет!.. пропал… вон опять пошел… наседают, наседают!.. Прорезали!

– Берут, берут… Эх, кабы нам туда же!

– И что только за лошадь у этого Юсупа: просто сам шайтан в ней сидит!

– Да в ней, и правда, черт сидит, да, может, еще и не один… Ты слышал, небось, как Юсуп говорил, что он ее из-под русского батыра взял?

– Ну, так что же?

– А то, что ежели у них только в руках побывает – ну, и готово.

– Ну, а этот тоже?

Работник понизил голос и показал на Батогова.

– А ты думал – нет?

– То-то я заметил, что как он подойдет к Юсуповым лошадям, сейчас те ржать начинают, особенно этот гнедой, белоногий.

– А я так думаю, – вставил Каримка, – как бы тут совсем особенного черта не было… Я еще кое-что заметил…

Работники начали о чем-то шептаться между собою. Батогов попытался было вслушаться, да нет: очень уж тихо говорили. Только во время разговора Каримка раза два посмотрел туда, где краснощекая Нар-Беби, растерев на ладонях какую-то белую мазь, умащивала ею свои и без того жирные косы¹.

– Ну, а Юсуп? – спросил один из шептавших уже громко.

– Да что Юсуп, – отвечал кривой Каримка, – живет у нас с самого похода в Нуратын-Тау, а кто он – разве кто-нибудь знает, что ли?

– Эх, есть что-то хочется!

От котлов потянуло варевом, и эта аппетитная струя раздражала голодные желудки работников.

– А солнце-то уже низко, – заметил кто-то.

– Скоро кончат: вон четверо уже сюда едут, никак. Эк лошадей-то замылили!

– Эй вы там, иди кто-нибудь сюда! – раздался звонкий голос одной из женщин.

– Ну, иди, слышишь…

– Иди сам – не меня зовут!

– Что же ты, собака? – обратился Каримка к Батогову, – слышишь, марджа зовет.

Батогов поднялся.

На усталых, еле двигающих ногами, покрытых пеною лошадях мало-помалу начали съезжаться джигиты к кибиткам, поблизости которых поднимались столбы дыма от огней, разложенных под котлами, и густой пар валил клубами от самых котлов, особенно когда Нар-Беби приподнимала крышку, чтобы поворочать там деревянною лопаткою.

Кто проваживал лошадей, кто уже расседлывал их, отцепив от задней луки изрядные вязанки с дичью. Шумней и шумней становилось около кибиток, по мере того, как прибывали охотники. Лица у всех были потные, разгоревшиеся, говорили все разом, говорили громко, хрипло смеялись, припоминая разные эпизоды дня. Даже сам мирза Кадргул громко кричал на всю стоянку, что кабы не эта проклятая топь, то на волка бы он насел много прежде, чем поспел к нему Юсуп на своем белоногом. А Юсуп посмеивался над мирзой, приговаривая: «Ладно, топь – для всякого топь, а каскыр (волк) – вот он!» И джигит принялся отвязывать небольшого степного волка, подвешенного под седлом за задние ноги. Тощий, не вылинявший как следует, словно ощипанный, этот волк был очень похож на загнанную, забитую собаку, однако все-таки за ним надо было погоняться, на нем можно было выказать свою прыть, и считался он все-таки лучшим трофеем дня, травля за ним была самым веселым эпизодом охоты.