Читать книгу Николай Михайлович Пржевальский. Путешествие длиною в жизнь - Николай Пржевальский - Страница 17

Осенью 1855 г. Николай Пржевальский вступил рядовым в Рязанский полк, который в то время находился в Москве. Через две недели полк выступил из Москвы на Калугу, и далее Пржевальский двигался по маршруту: Калуга-Белев-Козлов-Белый-Кременец.

В городе Белый Смоленской губернии Николай пробыл три года. Из Рязанского полка его перевели в Полоцкий и дали чин прапорщика (ноябрь 1856 г.). Какое-то время Полоцкий полк стоял в Царстве Польском[100]. Потом Пржевальский был «заброшен кочевой жизнью военного человека в один из дальних уголков России, в небольшой городок Кременец на Волыни и провел в нем около года».

Город был беден и грязен, но окрестности его поражали своей красотой. Под впечатлением от красоты природы и охоты Николай написал первое литературное произведение «Воспоминания охотника», опубликованное позднее (1862) в петербургском журнале.

За два года до первой публикации Пржевальский, находясь в Кременце, написал статью (доклад), черновик которой сохранился в архиве РГО[101]. Эта работа не была напечатана при жизни автора, она увидела свет в 1967 г. в «Докладах Восточной комиссии ГО СССР» (Вальская, 1967), ее обсуждали еще два автора – Д. Рейфилд и А. И. Андреев.

По мнению Б. А. Вальской, Николай Михайлович выступил сторонником эволюционной теории Ч. Дарвина, а сама заметка, возможно, была написана им в связи с выходом в свет в 1859 г. знаменитого труда «Происхождение видов…» английского натуралиста Ч. Дарвина. А. И. Андреев в этом докладе увидел, главным образом благодаря работе А. Н. Фатеева о Пржевальском (1945), «синтетический взгляд Пржевальского на природу – восхищенный и „сочувственный“, взгляд истого природолюба», «страстного немврода (героя, воителя, охотника и царя)», «природой очарованного странника» (Андреев, 2016).

Дональд Рейфилд, английский биограф Н. М. Пржевальского, обнаруживший в архиве РГО рукопись доклада «Сущность жизни», сделал вывод, что текст, «наивный и средненький, является полным отпечатком характера Пржевальского: материалистического и мистического, эрудированного и оригинального, застенчивого и решительного». Английский биограф много рассуждал о материализме, идеализме и дарвинизме (относительно Пржевальского) и фразе «Смерть – есть регенерация новой жизни», взятой Пржевальским эпиграфом к своему докладу (Rayfield, 1976, с. 10–11).

Б. А. Вальская и А. И. Андреев, цитировавший Вальскую, называли небольшую заметку Николая Пржевальского «О происхождении жизни на Земле» конспектом доклада, «прочитанного в кружке своих товарищей, младших офицеров, увлеченных, как и он, естество-знанием».

О чем же Пржевальский рассказал своим слушателям в январе 1860 г.? Приводим текст его доклада полностью, предоставляя возможность читателям сделать собственные выводы (расшифровка рукописи сделана авторами).

О сущности жизни

Черновик доклада прапорщика Н. М. Пржевальского

Полоцкий полк. 6 января 1860 г.

Смерть есть возрождение новой жизни.

«M.Г. [Милостивые господа]

В прошлый раз был возбужден вопрос, столь интересный и важный в своем приложении к нашей жизни и ее более или менее верному пониманию, что я решил представить вам на обсуждение свой собственный взгляд на этот предмет и высказать собственное убеждение, в доказательство которого постараюсь представить по возможности ясные факты.

Конечно, предмет этот чрезвычайно абстрактен и разнообразен, а невозможность доказать его наглядным математически точным образом делает его сомнительным в глазах многих, непостижимым, неразгаданным предметом, понимание которого стоит выше области наших знаний.

Но, вникнув поглубже в явления природы и органической жизни на Земле и изучив явления этой природы в разнообразнейших ее проявлениях: рождении, жизни и смерти растений и животных, можно путем логических умозаключений разгадать и понять, в чем состоит эта самая жизнь, и есть ли она причина известных условий или только эти условия есть причина жизни [здесь и далее выделено нами. – Авт.].

Но обращаюсь к самому предмету.

У всех решительно народов, несмотря на то, какую они исповедуют религию, на какой стоят степени гражданского и умственного развития, во все периоды истории, и может быть, и от первого появления человека, проявляется одна и та же идея – вера в загробную, духовную жизнь. Только у различных народов, смотря по степени их развития, она проявляется под различными формами.

Древние египтяне полагали, что душа человека по смерти его должна, смотря по числу грехов, совершать переход в различных животных, чистых и нечистых, чтобы достигнуть обители Озириса. А германские народы, и в особенности норманны, ценили свои заслуги перед богом числом геройских подвигов; по их понятиям, храбрый воин по смерти будет призван в Валгаллу и там станет вечно пировать с другими такими же праведниками.

Дикарь Центральной и Южной Америки говорит, что по смерти его он будет вечно охотиться за тенями животных, убитых на земле.

Христианские религии и европейские народы выразили эту идею уже под более изящной формою: они принимают в загробной жизни воздаяние за добро и зло и нравственное блаженство или мучение человека.

Я привел здесь исторические факты для того, чтобы показать, что у всех народов проявлялась и проявляется идея загробной жизни, потому что она лежит в самой природе человека.

Если надежда всегда утешала его во многих тяжелых обстоятельствах, то так же могуче должна действовать эта самая надежда на награду в лучшей, загробной жизни. Она поддерживает человека на трудном пути его жизни, дает ему новые силы в несчастье, обещая верную награду за понесенное горе. Отнимите эту надежду у человека необразованного, дайте ему религию без веры в будущую жизнь, и никакое государство, никакое благоустроенное общество не могли бы существовать. Люди вполне бы предались влечению своих страстей, всегда (сильно?) проявляющихся в человеке необразованном, неразвитом; расторглись бы узы, связывающие общество, и страшная анархия грозила бы человечеству. Следовательно, подобное убеждение должно и может быть только для человека образованного, которого нравственные качества основаны на уважении человеческого достоинства.

Рассмотрев причину повсеместного распространения идеи загробной жизни, я скажу, что трудно даже и образованному человеку расстаться с подобными понятиями, которые делают заманчивым и таинственным его жизнь и назначение, и только сильное убеждение, глубокая уверенность в непогрешимости собственных мнений дают ему возможность освободиться из-под гнета укоренившихся заблуждений.

Но чтобы яснее и нагляднее представить решение этого вопроса, нужно внимательно проследить жизнь существа органического от самого его зарождения до смерти.

Не буду утомлять ваше внимание подробным изложением того постепенного развития от появления клеточки, основного элемента всего существующего, до достижения полного его совершенства в форме растения или животного.

Скажу только, что в тайне образования этой клеточки заключается вся тайна жизни, и что дальнейшее ее развитие и изменение обуславливает будущее растение или животное, потому что первоначальная клеточка как того, так и другого совершенно одинакова. Только позднейшее ее развитие, при известных условиях, образует органы, предназначенные или только питать растение, или дать жизнь, чувства, волю, самосознание и действия животному.

Дальнейшая жизнь животного и растения есть следствие двух процессов – дыхания и питания. Посредством их в животном организме происходит постоянное обновление; часто атомы, уже отжившие, извергаются и заменяются новыми, так что жизнь целого организма есть постоянное умирание и возрождение.

Но, изучая внимательно этот организм и его отправления, нельзя не заметить основного жизненного закона природы:

„Организация всякого существа всегда применена к той среде, в которой оно обитает“.

Вследствие этого же закона: рыбы имеют органы дыхания, приспособленные к дыханию в воде, животные земноводные – организацию, примененную для отправления как в воде, так и в воздухе, а животные сухопутные – легкие, которые могут дышать только одним воздухом.

Но развитие самой клеточки в форме животного не всегда достигает одинакового совершенства. Начиная от низшей формы ее, животно-растения, до полного совершенства – человека, эта клеточка образует переходные формы, которые, как мы знаем из геологии, постепенно подготавливают одна другую.

В окаменелостях, находившихся в пластах земли на большей или меньшей глубине, всегда более совершенные животные встречаются ближе к ее поверхности – доказательство, что эти животные жили в периоды более к нам близкие, что они были подготовлены предыдущими формами и, в свою очередь, подготовили другие, более совершенные.

Окаменелого человека не встречают нигде – опять доказательство, что человек пока самое совершенное животное, последняя форма, венец творения природы. С сотворением человека природа, по-видимому, остановилась в своем дальнейшем действии, но этого мы не вправе сказать, потому что человек живет еще только малейший период в сравнении с жизнью самой природы. Что значит пять-шесть тысяч лет, которые он существует, в сравнении с мириадами веков существования нашей планеты. Однако и в этот столь краткий период мы видим совершенствование природы человека, хотя не в физическом, но в умственном отношении, а быть может, это самое совершенствование подготовит и более совершенную форму.

Рассмотрев жизнь животных и их постепенное совершенствование, мы можем предложить вопрос: что такое эта самая жизнь? И есть ли она отдельное начало, независимое от организма, начало, которое будет продолжать свое существование и по разрушению его.

Христианская религия говорит, что человек имеет бессмертную душу, а животное ее не имеет.

Убеждение ‹нрзб.› сомнительное, потому что человек есть то же самое животное, организм того и другого живет и действует на одних и тех же началах при одних и тех же условиях. А эти одинаковые начала и условия должны иметь и одинаковую причину жизни. Поэтому или человек и все животные имеют в себе духовное начало – причину жизни, или жизнь их есть только следствие известных отправлений организма.

Чтобы принять второе предположение, нужно знать, что главнейшими деятелями в органической жизни на Земле есть три еще совершенно неисследованные причины: электричество, гальванизм и магнетизм. Современная наука далеко не разгадала эти явления; мы знаем их некоторые действия, некоторые условия проявления, только. Быть может, впоследствии наука и разъяснит их, найдет причину, цели их существования и участие в жизненной деятельности нашей планеты, тогда яснее и осязательнее раскроются перед нами законы жизни растений, животных и человека.

Но и при настоящем понимании этих сил мы видим их несомненное участие в жизни тел органических.

Под экватором, где электричество и магнетизм действуют сильнее, там и животная жизнь деятельнее; животные и растения являются там под более роскошными видами и формами.

С другой стороны, эти силы есть, быть может, самая жизнь нашей планеты, а растительное и животное царство только организм ее, условия жизненного проявления. И действительно, сравнивая жизнь целой природы с жизнью отдельного животного организма, мы находим поразительное сходство.

Как жизнь каждого животного есть постоянное возобновление, так и жизнь целого организма природы есть постоянное обновление, умирание и возрождение частей ее – растений и животных.

Смотря с такой точки зрения на жизнь последних, мы невольно приходим к заключению, что каждое тело органическое, растение, животное и человек не есть отдельная жизнь, а только часть общей жизни, атом того огромного целого, которое мы называем природой. Его возрождение, жизнь и умирание находятся в тесной зависимости и связи с жизнью самой природы, а не есть особенная, отдельно действующая сила.

„Смерть есть возрождение новой жизни“ – вот закон природы, в которой нет смерти, пока не умрет сама природа.

Животное умирает, расторгаются условия отправления его организма, и он перестает действовать. Но здесь умирает только личность, самый тип животного, а элементы, его составляющие, разлагаются, попадают в новые условия и образуют новые формы жизни.

Если же принять, что человек и животное есть условное, бессмертное начало, которое, будучи причиной их жизни, продолжает существовать и по разрушении организма, то таким образом можно объяснить жизнь животно-растений этой переходной формы от растений к животному ‹нрзб.›.

И почему же устройство черепа и мозга имеет влияние на умственное развитие животного? Не указывает ли это прямо на то, что это развитие есть только следствие родства самих органов?

Таким образом мы видим, что ‹нрзб.› проявление жизни животного есть следствие отправлений его организма и участие жизненной деятельности природы.

Но что же такое сама природа? Какие законы и условия определяют ее деятельность? Вот вопросы, при обсуждении которых мы должны сознаться в неполноте наших знаний.

Наука со временем, быть может, разгадает и разъяснит их, но до сих пор они остаются темную стороною наших исследований, которую не смогли постичь и великие гении Кювье, Гумбольдта, Одюбона».

Подпись: Н. Пржевальский

Страницы 11 (сверху) и 16 (снизу) рукописи доклада Н. М. Пржевальского. 6 января 1860 г.

Наше понимание сути этого доклада: в основе живого организма лежит клетка, которая развивается и постоянно совершенствуется. Из одной и той же первоначальной клетки по мере степени ее совершенства получаются растение, животное и человек. Жизнь организма (растений, животного, человека) есть только «следствие известных отправлений организма».

Что подразумевалось под «известными отправлениями организма»? Как мы поняли, это питание и дыхание. Сегодня бы их назвали «проявлениями жизни» организма, к которым относятся: 1) поступательное движение; 2) обмен веществ; 3) размножение; 4) восприятие и передача раздражений и сношение с внешним миром; 5) защита организма от внешних вредных воздействий.

Пржевальский об этих проявлениях жизни рассуждает на примере того, как живые существа приспосабливаются к среде, в которой живут (рыбы имеют органы, приспособленные к дыханию в воде, животные земноводные – организацию, примененную для отправления как в воде, так и в воздухе, а животные сухопутные – легкие, которые могут дышать только одним воздухом), подытоживая формулировкой (закон природы) «Организация всякого существа всегда применена к той среде, в которой он обитает».

Докладчик отвергает «отдельное начало, независимое от организма. Начало, которое будет продолжать свое существование и по разрушении его (организма)». Говоря другими словами, Пржевальский отвергает «духовное начало как причину жизни» и бессмертие человеческой души. Он предлагает другое понимание бессмертия: умерший организм разлагается на элементы, из которых зарождается новая жизнь, поэтому человек бессмертен, пока жива природа.

Далее Пржевальский говорит, что постоянно умирает и возрождается как отдельное органическое тело (растение, животное, человек), так и природа, поэтому человек есть «атом того огромного целого, которое мы называем природой».

Николай провозглашает: «„Смерть есть возрождение новой жизни“ – вот закон природы, в которой нет смерти, пока не умрет сама природа».

Юный прапорщик утверждал, что «освободиться от укоренившихся заблуждений помогают только сильное убеждение, глубокая уверенность в непогрешимости собственных мнений».

Какие наблюдения и прочитанная специальная литература вселили «глубокую уверенность в непогрешимость мнения» молодого Пржевальского? Были ли сформулированные им законы природы: «Организация всякого существа всегда применена к той среде, в которой он обитает» и «Смерть есть возрождение новой жизни» – известны науке?

Природу Николай любил и наблюдал с детства, собирал гербарии, охотился в гимназический период и во время военной службы. За пять армейских лет прочел много специальной литературы. Это были сочинения А. фон Гумбольдта, К. Риттера, П. Лапласа, Ж. Кювье, Д. Д. Одюбона, П. Гартинга, Г. Гартвига и др.[102]

Мы лишь заглянули в некоторые из перечисленных сочинений и восхитились тому, как восторженно-любовно был описан мир природы. Неудивительно, что увлекательные рассказы о растениях, животных, космосе будили желание заняться естественно-научными дисциплинами.

Очень понравилась ему фраза Александра фон Гумбольдта, что «только слабоумный не понимает, что природа может быть нашею утешающею и сочувствующею подругою».

Гартинг писал: «Жизнь и смерть! Вот два слова, очевидно, выражающие два совершенно различные, даже диаметрально противоположные понятия. Словом жизнь часто выражают – движение, деятельность, разнообразие, а смерть служит символом – покоя, неподвижности.

Простой, микроскопически малый пузырек – вот первый зачаток как громадного представителя лесов и океана, так и крошечного животного, иногда видимого только сквозь увеличительное стекло».

Вопрос жизни и смерти волновал человека всегда. Клетки впервые обнаружили в XVII в. благодаря изобретению микроскопа, но потребовалось более ста лет, чтобы утверждать, что все живые существа состоят из «клеток» – крошечных мешочков (пузырьков) живой материи. Беглое знакомство с научной литературой того периода привело нас к выводу: Пржевальский говорил в своем докладе об идеях, которые «витали в воздухе», то есть обсуждались в работах ученых-естествоиспытателей. Но такого четко сформулированного закона – «Смерть есть возрождение новой жизни» – мы в этих работах не обнаружили.

В конце доклада Пржевальский назвал трех авторов, на книгах которых он, по-видимому, построил свой доклад, это Ж. Кювье, А. Гумбольдт, Д. Д. Одюбон. Маловероятно, что в январе 1860 г. Пржевальский был знаком с теорией Ч. Дарвина, который 24 ноября 1859 г. опубликовал на английском языке свой труд «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь».

В январе 1860 г., то есть в то время, когда сделал свой доклад Пржевальский, русский натуралист профессор С. С. Куторга прочитал студентам Петербургского университета лекции о дарвиновской теории. Он был первым, кто познакомил Россию с новой концепцией[103]. Книга Ч. Дарвина «Происхождение видов» на русском языке в переводе С. А. Рачинского впервые была издана в 1864 г.[104] Возможно, что Пржевальский прочитал эту книгу.

Неизвестно, разделял ли Николай Михайлович основные положения теории[105], но спустя 20 лет после доклада «Смерть есть возрождение новой жизни» он назвал в честь Дарвина открытого им горного барана (аргали). «Но самое замечательное животное средней Гоби – это, конечно, аргали, два экземпляра которого добыты были нами южней гор Хурху. Вид – новый, который я предлагаю назвать именем недавно умершего знаменитого английского натуралиста Чарлза Дарвина – ovis darwini[106]»[107].

Однако вернемся в юность путешественника.

Н. М. Пржевальский был прапорщиком 28-го пехотного Полоцкого полка[108]. Командир этого полка Войцех-Альберт Иванович Островский «благоволил» к Пржевальскому, а «толковый, но пьяница» ротный командир часто предлагал Николаю выпить, но всегда получал твердый отказ. Пржевальский не желал «следовать общему течению», то есть проводить время в дружеских пирушках в ожидании новых чинов. Он хотел покончить с полковой жизнью в заштатном городе и уехать в Петербург, в Академию Генерального штаба. Решив поступать в академию, он «начал приготовляться к экзаменам», продолжая изучать труды по ботанике, зоологии, географии.

Возможно, в это время он получил свою первую награду. Из полного послужного списка Н. М. Пржевальского от 3 ноября 1888 г. известно, что он был награжден бронзовой медалью «В память войны 1853–1856 гг.»[109]. При этом не было указано, за что и когда он ее получил.

Заметим, что Николай Пржевальский, вступивший в Рязанский полк в сентябре 1855 г., не был на театре военных действий. Во время Крымской кампании находился в тылу, в запасных частях Рязанского, затем Белевского и, наконец, Полоцкого полков. Основные батальоны этих трех полков действовали «при штурме крепости Карс» (1855 г., Рязанский полк), в сражении при Кюрюк-Дара (1854 г., Белевский полк), принимали участие в обороне Севастополя (1854 и 1855 г., Полоцкий полк).

Боевые офицеры, участвовавшие в Крымской кампании, были награждены светло-бронзовыми медалями «В память войны 1853–1856 гг.», тыловые офицеры получили темно-бронзовые медали «В память войны 1853–1856 гг.» на владимирской ленте.

Николай Михайлович как офицер (прапорщик с 24 ноября 1856 г., подпоручик с 27 мая 1861 г.), «не бывавший в сражениях», был удостоен темно-бронзовой медали «В память войны 1853–1856 гг.» на владимирской ленте[110] (см. цв. вклейку).

Как сообщал послужной список, 16 августа 1861 г. Николай Пржевальский был «отправлен в Николаевскую академию Генерального штаба для образования в высших военных науках».

О том, как он поступал в академию, Николай Пржевальский рассказал в небольшой статье, сохранившейся в архиве Географического общества[111].