Читать книгу Николай Михайлович Пржевальский. Путешествие длиною в жизнь - Николай Пржевальский - Страница 7

А. С. Каретников был интереснейшей личностью. Нам кажется, что Николай Михайлович унаследовал его стать, красоту и характер. На сходство путешественника с дедом Каретниковым еще в начале ХХ в. обратил внимание А. В. Зеленин в книге «Путешествия Н. М. Пржевальского» (1900).

«Обратимся теперь к предкам Николая Михайловича с материнской стороны. Здесь прежде всего останавливает на себе внимание дед Пржевальского, Алексей Степанович Каретников. Он происходил из крестьянской семьи Центральной России (Тульской губ.) и был дворовым… Вскоре составил себе довольно блестящую, для человека с его происхождением, карьеру. Сам Алексей Степанович был большого роста и обладал красивой наружностью. Женился он на женщине также не родовитой, дочери тульского купца, которая, со своей стороны, отличалась крепким здоровьем и красивою наружностью. Алексей Степанович в это время обладал уже значительным состоянием и имел в Петербурге три дома. Мы вправе предположить в нем выдающиеся способности и энергию и сделать отсюда заключение, что в нашем знаменитом путешественнике воспроизведенными явились некоторые из его черт путем наследственной передачи»[5].

Теперь расскажем, что мы узнали об А. С. Каретникове из архивов и воспоминаний его дочери Александры, на основании которых Н. Ф. Дубровин написал о деде Николая Михайловича (1890).

Алексей Степанович Каретников родился в 1764 г. (дата неизвестна) в Тульской губернии, умер 12 апреля 1842 г. в Смоленской губернии.

Согласно послужному списку (аттестату), дворовый человек 34-летний Алексей Каретников «вступил в Государственную Адмиралтейства коллегию рядовым 3 февраля 1798 г.».

Адмиралтейств-коллегия – высший орган управления военно-морскими делами в России (1718–1802), размещалась в центральной части комплекса зданий Петербургского адмиралтейства. Президентом Адмиралтейств-коллегии в 1798 г. стал И. Л. Голенищев-Кутузов, который находился в этой должности до кончины в апреле 1802 г. Те же четыре года в Адмиралтейском ведомстве прослужил Алексей Каретников: сначала рядовым, через год – магазин-вахтером (8 августа 1799 г.), затем – рещиком (январь 1800 г.). Какую конкретно службу выполнял «рещик», неизвестно; возможно, он резал штампы, печати, модели медалей. Что же касается магазин-вахтера (магазейн-вахтера), то это унтер-офицер, наблюдавший за провиантским или вещевым складом, то есть магазином. Магазин-вахтер принимал товар или продовольствие, смотрел, соответствуют ли они заявленному качеству (сходны ли с пробою), хранил, пересматривал и т. д. В магазин-вахтеры (в интендантскую службу) набирали из унтер-офицеров, капралов и рядовых, успешно окончивших курс учебных команд.

Последующие шесть лет А. С. Каретников служил в Фельдъегерском корпусе (с 24 ноября 1803 по 13 января 1809 г.), который предназначался для доставки правительственной и военной корреспонденции, а также для выполнения специальных поручений его императорского величества.

Фельдъегеря доставляли приказы, донесения, ценные бумаги, посылки, перевозили золото, большие суммы денег, трофейные знамена, ключи от взятых городов, а также обеспечивали сопровождение и охрану высокопоставленных лиц. Доставка должна была быть быстрой, а груз надлежало сохранять в безопасности. Командир Фельдъегерского корпуса, майор Николай Егорович Касторский[6], втолковывал фельдъегерям, «чтобы, будучи в дороге, те поспешно ехали и по своей воле без нужды нигде не останавливались; не производили драк и воздерживались от горячительных напитков, от которых всякое зло происходит». Фельдъегерский девиз: «Промедлить – значит потерять честь!»

Фельдъегеря также прикомандировывались в распоряжение главнокомандующих армиями, в том числе и во время войн, доставляя нередко их приказания по назначению под огнем противника.

А. С. Каретников в «1805, 1807, 1809 годах находился при свите Его Величества Александра I и Главнокомандующих армиями противу французов и отправляем был с денежною казною в Армию и разные места».

Страница книги «Столетие Фельдъегерского корпуса» (1796–1896)

Выполнению этих ответственных задач способствовали смелость, хорошая физическая подготовка, высокий рост, мощное телосложение, крепкое здоровье и профессионализм. Возможно, что А. С. Каретников знал иностранный язык, владение которым считалось необходимым при выполнении чинами Фельдъегерского корпуса служебных командировок за границу. Наверное, Алексей Степанович был на хорошем счету у командира корпуса Н. Е. Касторского, который был крестным отцом (восприемником) двух сыновей А. С. Каретникова: Павла (1808 г. р.) и Сергея (1812 г. р.).

А. С. Каретникова отметил автор книги о Фельдъегерском корпусе (Столетие Фельдъегерского корпуса…, 1896, с. 27):

«Кроме того, о Каретникове приходится упомянуть еще и потому, что он является дедом известного путешественника, офицера генерального штаба Николая Михайловича Пржевальского».

Фельдъегеря, по сути, были хранителями государственной тайны, и от того, что скрывалось за сургучными печатями перевозимых ими пакетов, порой зависела судьба Отечества. Служба была «и опасна, и трудна», особенно после того, как начавшаяся в 1796 г. война европейской коалиции с войсками революционной Франции стала охватывать все новые территории сопредельных с ней государств. Поездки фельдъегерей по воюющей Европе с каждым разом становились все более рискованными, и богатырское здоровье фельдъегерей шло на убыль. Возможно, что по причине подорванного здоровья Каретников уволился из фельдъегерской службы. Заметим, что к этому времени ему исполнилось 45 лет.

Шесть лет службы в Фельдъегерском корпусе давали право на увольнение с чином XIV класса и на определение на должность по почтовому ведомству империи.

13 января 1809 г. А. С. Каретников получил чин коллежского регистратора и несколько месяцев проработал на Санкт-Петербургском почтамте (13 января – 15 июля 1809 г.). Затем он занял должность смотрителя водяных и сухопутных сообщений при Ивановском канале (30 августа 1809 г.).

Ивановский канал, который еще по замыслу императора Петра I должен был связать Дон и Волгу, т. е. соединить центральную часть Европейской России с Азовским и Черным морями, начали строить при Петре I, провели по каналу 300 судов, но он оказался маловодным, стройку прекратили и вновь возобновили по проекту инженера генерал-лейтенанта Х. И. Трузсона в 1807 г. Издержали 738 тыс. руб. и прекратили работы в 1810 г. из-за бесполезности канала (Краткий исторический очерк…, 1898, с. 19). А. С. Каретников оказался «за штатом»; 1 октября 1810 г. был причислен к Герольдии.

Следующий, 20-летний период его деятельности (1810–1830) был связан с Санкт-Петербургской таможней ведомства Департамента внешней торговли: унтер-инспектор по привозной части (23 марта 1811 г.), младший помощник надзирателя по привозной части (1 января 1812 г.), младший помощник пакгаузного надзирателя Санкт-Петербургской таможни. Первую свою должность, унтер-инспектора, он, возможно, получил благодаря удачно проведенной операции по поимке контрабандного товара в конце 1810 г., за что 1 января 1811 г. был удостоен высочайшего благословения.

Алексей Степанович «оказал отличную расторопность в поимке жемчугов», запрещенного товара, который был отправлен греком Феодосием Меллою из Одессы. Операцию по поимке контрабанды возглавлял надворный советник Абаза[7], чиновник для особых поручений[8] Департамента внешней торговли Министерства финансов. Жемчуг был конфискован в Москве.

Не менее успешно А. С. Каретников, состоя при чиновнике для особых поручений коллежском советнике Осипове, задержал в Москве контрабандный товар, перевозимый приказчиком Жигалкиным в Бердичев (10 октября 1813 г.).

Успешная работа сопровождалась денежными вознаграждениями[9] и карьерным ростом: коллежский секретарь – 31 декабря 1815 г., титулярный советник – 31 декабря 1818 г., пожалование орденом Святой Анны 3-й степени – 27 марта 1825 г., пожалование Знаком отличия за 20-летнюю беспорочную службу – 20 августа 1830 г., коллежский асессор – 1832 г.

Особенно впечатляюще выглядела награда в 8502 руб. 54½ коп., «на основании таможенных узаконий», за «поимку контробантов [так в тексте. – Авт.] товаров» 6 июля 1826 г., когда А. С. Каретников «находился в ведении начальника секретной экспедиции Завилейского». Алексей Степанович сопровождал конфискованные товары в Петербург, «причем Завилейский отдавал Каретникову совершенную признательность за неусыпные труды и отличное усердие» (ноябрь 1826 г.).

Как мы узнали из книги И. Л. Андроникова (1975, с. 323–324), Петр Демьянович Завилейский (1800–1843), служивший в Министерстве финансов, «был употреблен к открытию шайки контрабандистов», действовавшей в городе Радзивиллове и местечке Зельвах на западной границе России. Назначенный начальником «секретной экспедиции», Завилейский в короткий срок обнаружил контрабандных товаров более чем на 2 млн руб., за что получил в награду 300 тыс. руб. и орден[10].

Эта история с контрабандой отражена в «Мертвых душах» Гоголя в жизнеописании Чичикова. В литературном герое, бывшем таможеннике Павле Ивановиче Чичикове, Н. В. Гоголь показал характер и поведение реального таможенника, сотрудничавшего с контрабандистами.

«В непродолжительное время не было от него никакого житья контрабандистам… Такая ревностно-бескорыстная служба не могла не сделаться предметом общего удивления и не дойти, наконец, до сведения начальства. Он получил чин и повышение и вслед за тем представил проект изловить всех контрабандистов, прося только средств исполнить его самому. Ему тот же час вручена была команда и неограниченное право производить всякие поиски… Прежде он не хотел вступать ни в какие сношения с контрабандистами, потому что был не более как простой пешкой, стало быть, не много получил бы… Условия были заключены, и общество приступило к действиям. Действия начались блистательно: читатель, без сомнения, слышал так часто повторяемую историю об остроумном путешествии испанских баранов, которые, совершив переход через границу, пронесли под тулупчиками на миллион брабантских кружев. Это происшествие случилось именно тогда, когда Чичиков служил при таможне. После трех или четырех бараньих походов через границу у обоих чиновников (Чичиков привлек к этой авантюре еще одного таможенника. – Примеч. авт.) очутилось по 400 тысяч капиталу» (Гоголь, 1953).

Потом таможенники поссорились, и один из них написал донос (на Чичикова). «Чиновников взяли под суд, конфисковали, описали все, что у них ни было».

Получилось, что Каретников поймал «Чичикова».

В течение трех лет, по-прежнему оставаясь в ведомстве Департамента внешней торговли, А. С. Каретников заготавливал и отправлял в округа различные вещи для нижних чинов пограничной таможенной стражи[11] (5 августа 1827 – 14 июня 1830 г.).

В Петербурге «местом таможенной работы» Алексея Степановича была Стрелка Васильевского острова, где располагались здания Биржи и двух пакгаузов по обе стороны от нее, предназначенных под склады и выставки товаров (1826). Рядом со Стрелкой[12] было заложено новое здание Таможни (1829), строительство которого завершилось 8 сентября 1832 г.

Из таможни А. С. Каретников был «переведен Комиссаром Временной комиссии, Высочайше утвержденной для построения дома Министерства Внутренних дел у Чернышова моста» (14 июня – 10 октября 1830 г.)[13].

«В продолжение службы своей в штрафах, под судом, в домовых отпусках и в отставке с награждением чином и без оных не был, аттестован способным и достойным». «В воздаяние ревностной и отлично усердной службы» Алексей Степанович Каретников был пожалован орденом Св. Анны 3-й степени и «со дня получения ордена состоял в дворянском достоинстве, получив дворянство по ордену» (27 марта 1825 г.). Он имел грамоту на дворянство № 314, подписанную генералом от инфантерии князем Д. И. Лобановым-Ростовским (за отсутствием канцлера[14]) и орденским казначеем генерал-лейтенантом М. К. Крыжановским (5 мая 1825 г.)[15].

Четыре сына А. С. Каретникова получили свидетельства на дворянство (1831) за номерами: 2639 – Александр, 1800 г. р.; 2638 – Гавриил, 1804 г. р.; 2640 – Павел, 1808 г. р.; 2641 – Сергей, 1812 г. р.

Ко времени получения сыновьями дворянства старшая дочь Елизавета (1803 г. р.?)[16] была замужем за генерал-майором Завадовским; средняя дочь, 21-летняя Александра (1810 г. р.) и младшая, 15-летняя Елена (1816 г. р.), жили при родителях.

Женой и матерью детей Алексея Степановича была, как написал Н. Ф. Дубровин со слов ее дочери Александры, дочь тульского купца, Ксения Ефимовна Демидова. В метрических книгах (при записи ее новорожденных детей), как мы видели, ее называли Ксенией Евтихиевной, без указания девичьей фамилии.

Нам, к сожалению, не удалось найти архивных данных (о рождении, венчании и смерти), касающихся бабушки великого путешественника, и уточнить, как звали ее отца – Ефим или Евтихий[17].

Алексей Каретников, согласно Дубровину, «имел три дома в Петербурге: на Михайловской площади, где жил сам; на Екатерининском канале[18], третий у Покрова» (церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Большой Коломне) (Аллер, 1824[19]). В 1831 г., как написано в архивном документе[20], у него было «два дома, один каменный, другой деревянный». Третий дом Каретников отдал в приданое старшей дочери Елизавете.

Позднее (возможно, в 1832 г.) 68-летний Алексей Степанович продал петербургские дома и купил с аукциона за 29 тыс. руб. ассигнациями Кимборово в Смоленском уезде Смоленской губернии у Егора (или Петра) Дмитриевича Лесли, а также деревни Раковичи, Маланьино (Церковищи тож), Старинки.

Вместе с Алексеем Степановичем из Петербурга в Смоленскую губернию переехала его семья: Ксения Евтихиевна, Александр (1800[21]-?), Гавриил (1804[22]-1860[23]), Павел (1808[24]-1876[25]), Александра (1810–1893)[26], Елена (1816–1877[27]). Неизвестно, перебрался ли на Смоленщину Сергей Каретников (1812[28]-?), так как в адресной книге Петербурга 1837 г., то есть после отъезда семьи Каретникова, есть упоминания о двух Каретниковых[29]: коллежском асессоре и отставном прапорщике, но имеют ли они отношение к семье Алексея Степановича, трудно сказать. Следы пребывания Сергея Каретникова в Смоленской губернии пока не обнаружены. Сыновья Елены Каретниковой-Пржевальской ничего не знали о своих дядях (кроме Павла Алексеевича Каретникова). Владимир Михайлович Пржевальский писал, что «Гаврилу и Александра мы не знали, т. к. они были в ссоре с матерью, а Павел, прокутив имение Кимборово вместе с другими братьями, поселился у нас».