Читать книгу Политические записки. Эссе, суждения и дневник - Николай Серый - Страница 41

Ложь для людей – обыденность, полная же правда, – скорее исключенье. Без вранья не проживёшь, и вечно быть правдивым – тягостно и даже мучительно. Ложь порою даже полезна тем, кого обманули. И сколь же забавны милые побрехушки за чаркой водки и ухой возле шалаша. Пенять на ложь бесполезно, ибо она – неизбежность. Разоблачать ложь житейскую, обыденную бесполезно и утомительно. Какой вам прок обличать бахвальство рыбака-удильщика? Ведь оскомины у вас не будет, если вы позволите ему всласть похвастать…

Но всё это – бескорыстная, невинная ложь, и она вполне терпима. И она почти не оказывает влияния на личность тех, кто прибегает к ней…

Но бывает ложь и корыстной, ради дурных целей. Такая ложь обладает весьма коварным свойством – влиять на самого обманщика, она обязывает и подчиняет, меняя качества человеческие. Если наглые и бессовестные политиканы или журналисты стремятся народ охмурить, одурачить, то имеются некие шансы на провал их затей. Но нет у прохвостов ни единого шанса на то, что при этом они сами изрядно не поглупеют…

Природа или Всевышний устроили так, что всякому нужно самооправданье. Ведь очень немногие, затевая подлое дело, подумают: «Людям готовлю я пакость, ибо сам мерзок и нечестив…» Размышляют перед злодейством иначе: «Будущие мои жертвы настолько плохи, что вполне они заслуживают того, как с ними я обойдусь…»

И появляется психологическая ловушка, ибо мнение каждого о самом себе складывается на основании его мнений о других людях… И если окружающих он возненавидел, то и самого себя непременно возненавидит в подсознании. И обязательно ощутят люди ненависть его к самому себе и к ним, и относиться они к нему начнут всё хуже и хуже. И вот уже раскручивается спираль: он, ощутив ненависть к нему людей, ещё сильней их ненавидит, они же это чуют… и далее продолжается бытие по нарастающей взаимной злости…

И что же происходит с тем, кто сам себя возненавидел?.. К себе начинает он относиться так же, как и к постороннему ненавистному человеку. Всякий кого-нибудь ненавидел и помнит свои поступки по отношению к нему. Ненавистного человека избегают, ему творят гадости и мстят. И тот, кто себя возненавидел, поступает неосознанно точно так же, но только по отношению к себе самому. Ведь можно себя бессознательно избегать, самому себе делать гадости и мстить. И всё это – бессознательная кара самому себе…

Но если кара, то за что?.. И как можно избегать самого себя?.. Как можно себе гадости делать и мстить, тем паче бессознательно?.. И разве не похоже на бред всё это?..

Я полагаю, что это вовсе не бред.

Дикарю для выживания нужно было уметь заботиться о себе и ладить со стадным сообществом, поэтому есть в людях инстинкты эгоизма и человеколюбия… Почти любого младенца, если его воспитывать по соответствующей методике, можно вырастить как махровым эгоистом, так и рьяным человеколюбцем. Значит, в людях есть, за редким исключеньем, такие группы инстинктов, которые им позволяют быть и грешными себялюбцами, и святыми, возлюбившими всё человечество. Правильное сочетание двух этих противоположных групп инстинктов свойственно обыкновенным, нормальным людям. И если одна группа инстинктов подавлена другой, то появляются, либо святые, либо чудовища.

Но куда же деваются у злобного эгоиста инстинкты, которые могли бы при ином воспитании сделать его человеколюбцем? Разве способны они покинуть его тело?.. Нет, в его теле остались они и не прекратили борьбу за власть над плотью…

Инстинкты, властвующие телом, побеждаются только страданьем, которое стало следствием покорности им. Лишь страданье либо телесное, либо духовное способно ослабить главенствующие в теле инстинкты и придать силу подавленным. И потому подавленные инстинкты стремятся к тому, чтобы заставить исподтишка тело страдать. Бывают у преступника миги растерянности или страха, и тогда ослабевают властительные инстинкты зла, и нудит подавленное человеколюбие к оплошности, ведущему к разоблаченью, а, значит, и страданью…

Всевышний или природа наказывает негодяев тем, что сохраняет даже в самых злобных и окаянных из них инстинкты человеколюбия…