Читать книгу Сон в зимний день - Николай Слесарь - Страница 3

***

На сковородке радостно, но будто бы издалека, шкворчит яичница. А что еще готовить в десять утра после продолжительной велосипедной покатухи и бессонной ночи в придачу? Душ уже позади, даже зарядка скрепя сердце была сделана, и теперь меня заполняют обманчивая свежесть и будто бы прилив сил, которых на самом деле не было и в помине.

Чайник вскипел, яичница готова – выключаю газ. Варю крепкий кофе. Когда голова соображает не очень, важно хоть как-то фиксировать свои действия. Какой-никакой самоконтроль – та еще иллюзия.

Правда, я еще не решил, что буду делать потом. Вполне вероятно, что запросто завалюсь спать. Тогда кофе вроде как и ни к чему. Но соображать, что правильно, а что неправильно, и что-то планировать совсем не получается. Кроме того, за окном предательски мерцает тусклый, но вполне себе белый день. Сбивать режим дня окончательно не хотелось, лучше уж дотянуть до вечера и пораньше лечь спать.

В комнате фоном работает телевизор. Какие-то очередные выдуманные новости. Мысль изначально была такая – налить себе кофе, сделать пару бутербродов с яичницей и завалиться на диван перед теликом. В любом случае далее заглядывать было бессмысленно. Движений за последние сутки было сделано масса, пусть уж теперь все идет как идет.

Мимоходом достаю из рюкзака фотоаппарат, но просматривать отснятые фотки нет никаких человеческих сил, да и не к добру это. Пусть отлежатся как следует. Все это можно будет сделать потом. Лучше всего вечером и лучше даже не сегодня. Теперь в первую очередь требуется восстановить нормальное восприятие привычного внешнего мира всего-навсего. Лучше всего в этом смысле решает здоровый сон. Так что не исключено, что я все же буду теперь спать, несмотря даже на выпитый кофе.

Наблюдая вполглаза мутный репортаж из Японии, я лениво вспоминал вчерашний день, перебирая события, как отснятый материал, и раскладывая его у себя в голове, пытаясь выстроить эдакое наглядное мозаичное панно. Чтобы как на схеме метрополитена – вот точка входа, одна пересадка, вот точка выхода.

Началось все с того, что отменилась халтура, под которую я высвободил весь день, и я вдруг решил по случаю солнечной погоды прокатиться на велосипеде, а заодно поснимать за городом осень и все такое осеннее, что попадется на пути. Ну и поехал без особых намерений и маршрутов, фактически куда глаза глядят.

Сначала я довольно активно крутил педали и даже форсировал без остановки довольно долгий и крутой подъем в гору. Я даже успел сделать пару удачных красочных кадров. А потом как из ниоткуда на небе появились облака, и, свернув на торную с виду тропу в поисках подходящего ракурса, я заехал в совершенно непролазный бурелом. И нет чтобы тут же вернуться назад…

Вроде и заблудиться там особо было негде. Гора не гора, но явная возвышенность, и, казалось бы, сверху всегда виднее, чем наоборот. Снизу любая высота кажется как на ладони. А на самом деле там все здорово заросло кустарником и подлеском. Дорог и даже дорожек как таковых не было, ну или мне посчастливилось их миновать, а попадались одни дикие лесные тропы. И когда небо уже окончательно затянуло серой завесой, я с горя решил поехать по первой же путной дороге куда глаза глядят. На удачу.

Но удача не спешила мне навстречу. Видимо, глаза мои смотрели не туда, куда надо. И когда я оказался в вечерних сумерках под накрапывающим дождем на раскисшей разбитой грунтовке посреди голых колхозных полей, я как-то здорово приуныл и затосковал. Фотосессия однозначно не зашла.

Потом было бесконечное облезлое садоводство, в котором, по-моему, не было ни единого обитателя. По крайней мере, окна были черны, и на улице ни машин, ни людей. На окраине садоводства, правда, приютился единственный и, к счастью, открытый продуктовый ларек, где я купил себе сигарет, пачку чипсов и бутылку воды. Ассортимент там был соответствующий, не было даже хлеба.

Когда дождь припустил не на шутку, я до темноты просидел на какой-то забытой богом автобусной остановке, поглощая чипсы и задумчиво разглядывая раскисшую темноту, изредка закуривая очередную сигарету. Потом снова я куда-то ехал от фонаря до фонаря вдоль пустынной и разбитой дороги, с редкими следами асфальта. И уже казалось, что это путь в никуда, но в конце концов я таки выбрался на вполне приличное шоссе и на первой же заправке разобрался, где вообще нахожусь.

Там я завалился в пустынное кафе, выпил горячего черного кофе и съел горячий бутерброд, уже не особо разбирая, с чем именно. Ну и хоть немного подсох.

До дому, как оказалось, было километров двадцать, может, чуть больше. Вроде и немного, если не считать кромешной темноты, довольно подавленного состояния, моросящего дождика и весьма позднего времени. Было что-то около одиннадцати вечера, самое начало двенадцатого. Потому я решил не мокнуть зря, не тратить сил и стал ждать какого-то мифического автобуса, который, по заверениям работника заправки, ходил испокон веков и должен был меня доставить до самого города.

Так прошел еще час или около того. Автобус, естественно, не появился. Зато за это время кончился дождик, и я с легким сердцем обреченно тронулся в город своим ходом. Делать-то было нечего. Не на заправке же ночевать.

По шоссе ехать было и легко, по сравнению с грунтовкой, и невыразимо однообразно, и очень страшно. Мимо меня то и дело пролетали грязные мокрые машины, ослепляя ярким светом так, что я потом некоторое время совсем ничего не видел. А еще время от времени с пугающей близостью проносились огромные вонючие фуры, оглушая и окатывая меня грязью с головы до ног. Все это происходило с завидным постоянством, и через какое-то время мне показалось, что время словно бы остановилось.

Когда уже ночью я выехал на ту самую высоту, с которой город был виден как на ладони и у меня появилась смутная надежда очутиться наконец дома, случился вполне предсказуемый в подобных обстоятельствах прокол заднего колеса. И уж тут пришлось задержаться без вариантов.

И снова время остановилось. Я уныло брел по обочине в обнимку с велосипедом, то и дело оглядываясь и уже непроизвольно взмахивая рукой, но из машин никто не останавливался. Оно и понятно, псих какой-то подозрительный на обочине, да еще с грязным велосипедом. И машин становилось все меньше и меньше – время позднее. С одной стороны, положение было весьма незавидное, с другой – я утешал себя, что однозначно бывает хуже. В конце концов, это издержки профессии.

И вот, я стоял уже здорово охреневший на обочине на очередном перекуре, не особенно уже соображая куда и зачем. И пропадать не хотелось, и тащить на себе велосипед всю ночь тоже.

А потом появилась она…