Читать книгу Хандра - Норберт Мо - Страница 4

Открыв глаза, я словно очнулся после сна, длиною в жизнь. Во мне проснулись новые силы, а главное – это то, что мне вспомнилось второе четверостишие того старика, выступающего на сцене заброшенного амфитеатра. Я быстро вылез из воды, которая уже к тому времени остыла, и, укутавшись в полотенце, пошел искать какой-нибудь клочок бумаги, на котором я мог бы записать те драгоценные строки. Открыв шкаф, в котором вместо моей одежды лежали книги, мне посчастливилось найти чистый лист бумаги и я перестал бояться, что забуду ту дивную поэзию:

Из-за моей бедности я не мог купить себе сменную одежду, поэтому я не спешил одевать на себя то тряпье, в котором мне пришлось кинуться в холодную морскую воду. Посмотрев на свои наручные часы, лежавшие на подоконнике, я лишь надеялся на то, что вторая половина дня пройдет спокойнее, нежели первая.

Каким-то непостижимым образом мне удалось вспомнить продолжение того стихотворения и потому мое желание преодолеть собственное беспамятство становилось для меня все более значимым. Мне нужно было разобраться, что cподвигло меня на тот поступок сегодняшним утром. Открыв верхнюю часть футляра и увидев ее вновь, я не смог не скрыть некое тепло внутри меня, словно это был огонь, который загорался в моей душе лишь тогда, когда она была передо мной. Аккуратно достав тело из футляра, я взял ее на руки и положил на кровать. Пожалуй, единственное, чем можно было оправдать собственные действия – это то, что ее кожа имела нормальную температуру живого человека. Я не силен в биологии, однако, мне всегда казалось, что после смерти человеческое тело излучает неимоверный холод, который трудно не заметить. Более того, тело, сердце которого не бьется, а организм перестает работать, начинает разлагаться и источать запах, который просто на просто невозможно переносить. В случае с девушкой, от которой еще несколько часов назад я хотел избавиться, все было по-другому. Незнакомка выглядела так прекрасно, что казалось, она вот-вот должна проснуться и заговорить со мной. Но сейчас, когда ее губы не шевелились а глаза были закрыты, мне не нужно было концентрироваться на той истинной красоте, которой она была наделена. Присев на свое скрипящее ложе, я начал рассматривать каждый сантиметр ее тела, которое пробуждало во мне неумолимое желание прикоснуться к нему. Я же, не до конца осознавая факт ее смерти, был слегка озадачен тем, что мне выпала такая уникальная возможность познать того, кто не в силах сопротивляться. Единственный человек, который мог бы мне помешать – это я сам, и потому, не отрывая от нее своих глаз, я хотел привыкнуть к ней, словно она всегда лежала на этой кровати в полном безмолвии. Ее кожа была такой девственно-чистой, что мне казалось, я был первым и последним человеком, который посмел притронуться к ней. Протянув свою руку к ее ногам, я был очень осторожен, и, посмотрев в ее закрытые глаза, в очередной раз убедился в беспомощности этой девушки. Они были такими гладкими, словно когда-то их безукоризненно высекли из молодой древесины, жаждущей стать предметом вдохновения. В моих руках находилось нечто большее, чем просто девушка. Она была столь изящна, что я начинал сомневаться в прелестях той жизни, в которой все напоминало существование по шаблону. Находясь рядом с ней, я не думал о том, что каждое мое действие можно приравнять к чему-то аморальному и в корне неверному. Что-то внутри меня трепетало, когда я держал руку на ее нежном теле и я никак не мог понять, что же мною движет. Кровь скользила по моим венам и впервые за мою недолгую жизнь я перестал чувствовать движение планеты. Остановилась ли она на самом деле, или все это плод моего воображения? Я знал лишь то, что у каждого человека своя правда и никто не вправе ее осуждать. Опустив свою голову на постель, я лег рядом с ней и взял ее за руку. Вдруг я начал отчетливо понимать, что пыталось одолеть мой разум в борьбе за самообладание. Это самое чистое и неподдельное чувство, то, чему невозможно научить, но что в силах постичь каждый из нас. Название этому чувству «любовь».