Читать книгу Античность сквозь призму иронии (сборник) - Олег Ернев - Страница 6

Один болтун

(Он был, хотя и очень юн,

Честолюбив, тщеславен) к Исократу

Пришёл и так сказал: «Я плату

Тебе принёс, какую ты берёшь.

В ученики меня возьмёшь?

Ты должен будешь передать искусство,

Чтоб на любое мог воздействовать я чувство,

Чтоб кто слезами обливался, кто-то потом

Когда б держал я речь перед народом,

Чтоб был я весь в подарках и цветах,

Чтобы меня носили на руках,

Чтобы у воинов вздымались кверху пики,

Чтоб раздавались радостные крики…»

– А сколько ты принёс?

– Вот, пять монет.

Ведь ты берёшь обычно столько.

– Да, за ученье пять, но только…

С тебя пятнадцать. Или нет…

Все двадцать пять.

– Но почему так много?

– А потому, – сказал оратор строго, —

Что слишком трудно будет мне с тобою:

Твои слова с такою частотою,

С такою скоростью летят из этих уст,

Лишь впору под щитом искать от них спасенья.

Чтоб был эффект от моего ученья,

Сосуд быть должен изначально пуст.

Смогу тогда ученье я начать,

Когда я научу тебя молчать.

Ораторству учить – не знает кто же —

Задача исключительно трудна.

Но вот молчать заставить болтуна

В пять раз труднее и в пять раз дороже.

Оратор Исократ

Однажды гостем был на дружеской пирушке.

Его друзья резвились. Их подружки

Им вторили. Оратор был не рад,

Что он попал сюда: гетеры,

Разнообразье блюд и вин,

Крик, хохот, суета без меры.

Средь шума Исократ сидел один,

В молчаньи созерцая пир

Под звуки арф и звучных лир.

К нему одна красивее другой

Гетеры ластились, услуги предлагая.

Танцовщица полунагая,

Изображая, видимо, собой

Венеру в покрывале, станцевала,

Отбросила изящно покрывало.

Венеры стан настолько был хорош,

Что сила эротическая в дрожь

Мужей всех бросила, но… но не Исократа.

Он был недостижим для взгляда,

А также трепетного тела

Танцовщицы, потрясшей зал.

Всесильный Эрос – всех пирушек идеал —

Над ним не властвовал. Предела

Иного жаждала оратора душа.

От возбужденья тяжело дыша,

Гетера к нему села на колени.

По стенам, потолку метались тени,

И кое-где уж раздавались стоны

Любовные, и мраморные столы

Телами заняты ласкающихся пар.

– Ты, кажется, утратил дар,

Что вас, мужчин, от женщин отличает, —

Гетера молвила. – А если нет его,

То женщин большинство

Без дара этого, как правило, скучает.

И, спрыгнув с исократовых колен,

Гетера сразу же попала в плен

к юнцу.

– О, Исократ, – друзья сказали. —

О, Исократ, ты – красноречья Бог.

Никто б из нас, сидящих в этом зале

Тебя переиграть в ораторстве б не смог.

Произнеси ж такую речь,

Чтобы остра была, как меч

Походный наш афинский боевой,

Чтоб красоты была такой,

Что… ну, ты понимаешь сам,

Чтобы взлетели души к небесам,

И увядающие расцвели бы розы,

И в чаши винные скупые наши слёзы…

Ну, и так далее, не нам тебя учить.

– Нет, не просите, я не буду говорить. —

В ответ оратор. – Как я разумею:

То – не ко времени, друзья, что я умею.

А что ко времени, – вздохнул печально он, —

В том, извините, не силён.