Читать книгу Псы войны. Противостояние - Олег Евгеньевич Пауллер - Страница 18

Резиденция британского посла в Луисе выходила прямо на океан. Почти сто лет назад здесь для первого английского губернатора была построена вилла «в колониальном стиле» – с колоннами, верандами, галереями и обязательными чугунными пушками у ворот. Рядом располагались арсенал, батареи, пакгаузы и казармы. Со временем строения пришли в ветхость и их снесли, а форт перестроили в тюрьму. В начале века здесь разбили ботанический сад. Сейчас он был запущен и превратился в густой, отдающий сыростью старый парк. К зелёному массиву примыкал район бывшего европейского сеттельмента, носивший туземное название Дикойя. В отличие от остальных районов Луиса в нём не строили новых жилых кварталов. За послевоенные годы многие из вилл Дикойи поменяли своих владельцев: многие британские чиновники и бизнесмены перебрались на родину, уступив место местным бюрократам и ливанцам, составивших костяк местных коммерсантов. Британское посольство сохранило только несколько зданий, которые раньше занимала колониальная администрация, и это были лучшие. Остальные постройки новая власть передала посольствам других стран или продала. Власти столицы объявили район Дикойи «бесшумной зоной». Об этом сообщали надписи и рисунки на дорожных столбах, строго-настрого запрещавшие пользоваться клаксонами, без чего гвианцы вообще себе езды не представляли. Об этом Гулю зачем-то рассказал шофёр, доставивший в резиденцию. Видимо, он хотел рассказать о предупредительном отношении властей, на что Адриан лишь безразлично пожал плечами. Он большую часть своей жизни прожил в промышленном городе и давно не обращал внимания на такие мелочи, как автомобильные сигналы. Новому британскому послу в Гвиании от давно ушедшего в отставку предшественника сэра Хью осталось большое хозяйство: местные политики и военные были искушены в интригах, каждый из них рвался к власти любой ценой. Форин Офис требовал от сэра Хью обеспечения стабильности: Гвиания обладала нефтью, и энергичные американские нефтяники уже ковырялись в её недрах. Правда, «Шелл» уже обошла соперников. Затем умер первый президент Симба, после двух военных переворотов в стране установился военный режим. Вслед за ним восстали сеционисты Южной провинции. Старый сэр Хью был не в состоянии уладить дела с новым военным диктатором майором Ниачи. Он попал под влияние красных и подозревал англичан в поддержке сепаратистов. Бедный сэр Хью не был готов к таким передрягам и подал в отставку. Расхлёбывать эту кашу пришлось новому послу Бакифэлу Когхилу, баронету. Надо сказать, что с честью справился с ситуацией и даже убедил военного диктатора передать власть демократически избранному правительству. Избрание президентом Околонго, обошедшего радикалов во втором туре, было всецело заслугой сэра Бакифэла. По крайней мере, он так считал…

По мнению близких знакомых, карьера сэра Бакифэла Когхила, Чрезвычайного и Полномочного Посла Его Величества в Гвиании, человека исключительного обаяния и обширного кругозора, не удалась не из-за его бездарности, сколько нерадивости. В юности он подавал большие надежды: чисто писал и отличался завидной усидчивостью. Учился он в Тринити-колледже лучше, чем многие его сверстники, в частности, его однокашник Виктор Ротшильд. Благодаря родне и своему длинному генеалогическому древу ещё до своего зачатия он заимел связи, и немалые. Во многом благодаря этому он сразу получил хорошее место в министерстве иностранных дел. Однако с самого начала стало ясно, что возложенных на него надежд сэр Когхил не оправдывает. Поехав в Сиам третьим секретарем посольства, он с увлечением принялся организовывать кошачьи выставки, забросив остальные дела. Затем, будучи переведенным в Христианию, он неожиданно увлекся велосипедным спортом и постоянно где-то пропадал. На службе он часто появлялся грязный, но совершенно счастливый оттого, что побил какой-нибудь рекорд скорости или расстояния. Вызванный этим увлечением абсентизм достиг своей кульминации, когда имя сэра Когхила обнаружилось в списке участников международных соревнований по велосипедным гонкам на длинные дистанции, устроенный на деньги мафии. В результате этого скандала сэра Бакифэла отозвали домой и срочно женили на дочке видного консерватора, в надежде, что он образумится. Перед самой войной родственники и знакомые надавили на Форин Офис, где нашли ему место в одной из прибалтийских республик. Здесь был нанесён решающий удар по его карьере. Присутствующие на званых обедах лица как-то обратили внимание на то, что дипломат не принимает участия в беседе, если она ведется на иностранных языках. Теперь же вдруг открылась страшная правда: оказалось, что даже по-французски он не в состоянии связать и двух слов! В отличие от дипломатов старой школы, которые, забыв иностранное слово, умели повернуть разговор в нужное им русло, сэр Когхил импровизировал или сбивался на “пиджин-инглиш”. Надо отдать должное его родственникам и приятелям – воспользовавшись началом войны, они поддержали его и тут: отозвали в Лондон и устроили работать в министерство иностранных дел. Здесь он в течение многих лет заведовал секретным дипломатическим архивом и страшно гордился этим. Эта работа привела его в совершеннейший восторг; сэр Когхил был бы искренне удивлен, если бы узнал, что в высших кругах считался неудачником и за глаза звался «немощным». Однако после войны многое забылось и простилось. Когда сэру Когхилу стукнуло шестьдесят, а его дочери – тринадцать, он был возведен в звание кавалера ордена Святого Михаила и Святого Георгия, а с приходом к власти Хита направлен послом в Луис.

Вернувшись в отель, Адриан Гуль обнаружил приглашение посетить посла после захода у себя в номере. Это означало: ровно четверть восьмого. Такси петляло по аллеям огромного парка. То справа, то слева мелькали огоньки. Пахло диковинными тропическими цветами. Здесь было прохладнее, чем в городе, свежее.

– Мы на острове, – пояснял не в меру разговорчивый таксист. – Чуете ветер с океана? Все время продувает. В парке, брат, микроклимат свой, особенный. Раньше ночью здесь не имел права появиться ни один Гвианец, здесь был сеттльмент. Только для белых…

Машина Гуля подъехала к резиденции почти одновременно с Блейком. Заприметив такси, разведчик нажал на акселератор своего «мерседеса» и первым подъехал на своем «мерседесе» к решетке ворот. Охранник у ворот козырнул и поспешно раскрыл створки. Просторный и тихий двор был вымощен каменными плитами, между которыми пробивались зеленые полоски жесткой травы. Блейк медлено подъехал к главному входу и остановился под самым его козырьком. К машине немедленно подбежал слуга и услужливо открыл дверь, помогая Блейку выбраться. Затем он сел в нее и повел «мерседес» нзадний двор, в гараж. У подъезда Блейк закурил, поджидая Адриана. Его такси, сопровождаемая полицейским, медленно подъехало к крыльцу.

– Хелло, мистер Гуль! – весело окликнул он дипломата. – Как самочувствие?

– Хелло, Гарри! Прекрасное, – чуть поморщился дипломат, вспоминая последнее приключение. Блейк сделал вид, что не заметил гримасы: ему было и наплевать на ужимки этого «погорельца» – так он про себя именовал дипломата после его поездки на уикенд. С его точки зрения Зангаро не представляло особого интереса для Британии, разве что шельф…

В глазах Блейка Адриан прочел вдруг вызов и удивленно остановился:

– Вы… что-то хотите мне сказать, Гарри?

– Вот именно, – ответил разведчик, загораживая дорогу. Дипломат слегка отступил и стараясь сохранить выдержку вежливо осведомился:

– Если речь идет о чем-то серьезном, то не здесь и не сейчас…

– Вы , – тихо, но очень твердо отчеканил Блейк, приблизив к Гулю свое крысиное лицо. – должны были слушать моих африканских друзей, а не надувать щёки и разглагольствовать о правах человека. Здесь Вам не Европа! Боюсь, что Вы оказали на них плохое впечатление…

– Да как вы смеете! – Голос Гуля сорвался от ярости до свистящего шепота. – Вы… Вы…

– Хотите сделать карьеру в Форин Офисе? – Блейк говорил холодным и жестким тоном. – Поверьте мне, здесь, в Африке, гуманизм никогда не приводил к добру. Потешите свое самолюбие, но повредите делу империи… то есть…

Адриан злорадно ухватился за оговорку.

– Империи? Это вы все еще служите прошлому, сэр. Я же смотрю в будущее…

Он не договорил: Блейк уже не слушал его, серые глаза разведчика были пустыми, он отвернулся и вошел в дом. Гуль на минуту задержался, собираясь с мыслями: несмотря на вечерний ча его прошиб пот. Для этого ему потребовалось время: эта наглая шпионская крыса угадала то, что Адриан тщательно скрывал даже от самого себя: он ненавидел и презирал Африку. Дипломат вздохнул и стал подниматься по лестнице. Когда он вошел в просторный холл, он был совершенно спокоен. Там, как ни в чем не бывало семенил на своих коротких ногах Блейк. В руках он держал бокал мартини.

– Угощайтесь, мистер Гуль, – подмигнул он дипломату, как ни в чём не бывало.

В холле было прохладно – неслышно работали скрытые кондиционеры. Гуль подошёл к столику, где услужливый туземец в ослепительно белом кителе и такого же цветва бриджах, смешал ему вермут с тоником и бросил туда кубик льда.

– Льда, пожалуйста, побольше, – распорядился Гуль и стал осматриваться.

Холл посольской виллы напоминал музей. У двери стояли два огромных барабана – один с женскими признаками, другой – с мужскими. Таблички под ними гласили, что они были привезены из Ганы. По стенам на деревянных стеллажах были расставлены деревянные скульптуры. Здесь были фетиши различных племён – непонятные существа, в которых были смешаны черты людей, зверей, птиц, змей и ящериц. За ними в позах безмятежности и вечного покоя застыли фигуры «предков», украшенные бусами, наряженные в яркие тряпочки. По поверьям, в них жили души давно умерших. На некоторых куклах виднелись бурые потеки – следы жертвенной крови птиц, зверей и, возможно, людей. Подумав об этом, Адриан зябко повёл плечами. Прохладный воздух полностью высушил пот, а коктель смягчил горло и несколько расслабил мозг. На стенах между стеллажами висели маски – огромные, страшные, окаймленные рафией, напоминавшую крашеную солому.

– Это настоящие обрядовые маски, а не подделки, – вдруг резко произнёс Блейк, бесшумно подкравшийся сзади. Его голос раздался так внезапно, что Гуль вздрогнул. – Каждый раз, когда я бываю здесь нахожу все новые и новые экземпляры. Прежнего посла увлекала африканская скульптура. Это и неудивительно. Редко кто из европейцев, живших в Гвиании, удерживается от коллекционирования.

– Почему сэр Хью не взял свои приобретения с собой?

– Не смог. По закону пробитому нашим соотечественником-энтузиастом подобные сокровища запрещается вывозить из страны.

– Вот как?

– И кто же был этот гуманист?

– Некий мистер Гайяр. Его отец сколотил состояние, торгуя каучуком по всему западному побережью, а сын

сорок лет посвятил собиранию и сохранению знаменитой Гвианской скульптуры. Он основал частный музей, а в последние годы был советником военного правительства по культуре. К нашему большому сожалению его случайно застрелили сепаратисты…

– Вот видите, мистер Блейк, – наставительно произнёс Адриан. – Не все наши соотечественники алчны…

– Конечно! Легко стать благотворителем, заработав десяток миллионов фунтов на каучуке. Правда, сынок ухлопал часть своего состояния на музей. Однако, по сравнению с теми сокровищами, которые его папаша заработал в Гвиании, это – сущий пустяк.

Не желая поддерживать разговор, Гуль отошёл к другой стене холла. Какое ему дело до каких-то там скульптур. Эта часть зала была целиком посвящена под оружие. Здесь было всё – от старинных португальских аркебуз и канъянгуло – современных самодельных самопалов – до вилкообразных ножей бамелеке, прямых туарегских мечей, кривых хаусанских кинжалов, абордажных сабель и зулусских ассегаев. Центр композиции составлял овальный щит из буйволовой кожи, два перекрещенных копья и лук с отравленными стрелами.

Предшественник сэра Бакифэла Хью взял себе за правило – давать посетителям побыть несколько минут наедине с его коллекцией. Ему очень льстило внимание знатоков к его хобби: последние годы Европа просто сходила с ума по

«примитивному искусству» Африки. Новый посол решил не менять этой традиции. Он дал своим гостям четверть часа побыть в этом музее. Ровно в восемь часов он легко и изящно спустился по лестнице, слегка касаясь баллюстрады, – загорелый, сухощавый, в голубом костюме яхтсмена. По неписанным правилам, его одежда означала, что беседа будет неофициальной. И Блейк, и Гуль знали условности: они именно так это и поняли.

– Хэлло, джентльмены! – весело бросил посол с ходу и обменялся рукопожатиями. Затем он сделал приглашающий жест и, не дожидаясь ответа, легким шагом прошел к раздвижной стеклянной двери.

– Предлагаю всем перейти на веранду…

Веранда была большая и просторная, она выходила прямо к темной ночной воде бухты Луиса. С океана тянул свежий бриз, пахнущий солью. Благодаря ему веранде было прохладно. Ветерок шелестел в кронах пальм, нависших над верандой, невидных в темноте. Напротив блестела цепочка огней порта. Маленький огонек полз туда по черной воде – какой-то лодочник пересекал лагуну по своим делам. Было удивительно тихо. Трое европейцев уселись в плетеные кресла. Слуга в белоснежном кителе пододвинул каждому по маленькому, так называемому столику, аккуратно положил на столики небольшие салфетки из рафии. Другой слуга принес напитки.

– Что предпочитаете пить, джентельмены? – осведомился сэр Бакифэл. – В эту пору я предпочитаю розовый джин с тоником со льдом.

Он кивнул молчаливому слуге, который немедленно наполнил тяжёлый хрустальный бокал бледно-розовым напитком.

– Виски-сода, пожалуйста, – моментально отреагировал Блейк. – И побольше льда.

– А мне – мартини-водка, – после некоторого раздумья произнёс Гуль. – И лёд, конечно…

– О, Вы следуете советам старины Флеминга, – усмехнулся посол. – Поверьте, это неудачный выбор в такую жару.

– Мистер Гуль – новичок в этих местах, – усмехнулся Блейк.

– Подражание супермену книжки – не самый лучший способ выжить, – пошутил сэр Бакифэл и, увидев, краску, выступившую на щеках Гуля, добавил. – Ну, ну, молодой человек. Не тушуйтесь! Я Вам рекомендую мартини с содовой и со льдом. Водка в наших условиях – лишнее…

Пока посол развлекался, Блейк, злорадно улыбаясь, сверлил злобным взглядом начинающего дипломата.

– Да, сэр, – еле-еле выговорил Гуль, задыхаясь от смущения и ярости.

В кажущемся беспорядке на веранде были расставлены глиняные горшки разных размеров – белые, синие, красные, в них росли причудливые тропические растения. Они закрывали её от посторонних любопытых взоров, создавая иллюзию сплошной зелёной завесы. Посол внимательно оглядел присутствующих и звонко произнёс:

– Ваше здоровье!

Он поднял тяжелый хрустальный бокал с розовым джином. Гуль и Блейк последовали его примеру. Сделав по глотку, все на некоторое мгновение замолчали. Странная пауза затянулась.

– Тихо, – решил нарушить тревожную тишину Гуль.

– Очень тихо, – подтвердил посол, поднося бокал к тонким губам. – Но не всюду. Особенно на южной границе.

Он имел в виду Зангаро, где прошли демократические выборы. В африканской прессе до сих пор бушевали страсти. Левые радикалы утверждали, что результаты выборов сфальсифицированы, а список социалисты вообще исключены из избирательных списков. Гуль вежливо промолчал, понимая, что в случае неудачи все свалят на него. За него вступился Блейк:

– Эти чёрные болваны не знают меры. Даже организовать выборы как следует не могли. Вот вам и результат…

– Но вы-то должны были понимать, на что пойдут красные! Ведь они развязали настоящую гражданскую войну. По данным местной разведки большая часть страны занята ими!

– Сэр, они занимают только районы Загорья. Это гилеи: там нет ресурсов, продовольствия даже дорог!

– Тем не менее это две трети территории и половина населения страны. Что будет после их поглощения Боганой! Мы с такими усилиями стабилизировали положение здесь, в Гвиании. А теперь коммунистическая инфильтрация возможно вдоль всей юго-восточной границы. Что Вы молчите, Гуль?

– А что я могу сказать? У меня штат – два человека! Я как раз и приехал к Вам, чтобы спросить, что мне делать, сэр.

– А разве Вы не знаете?

– Нет. Не могу же просить прислать британский эсминец для защиты британских подданных в Зангаро!

– Наши граждане уже увезли семьи из Кларенса, – меланхолично заметил Блейк. – А эсминец не пришлют без просьбы правительства суверенной страны.

– А Окойе молчит. На что он рассчитывает? Не понимаю…

Лицо сэра Бакифэла несмотря на загар потемнело. Его раздражал и этот самоуверенный юнец, и этот коротышка-разведчик.

– Я представляю правительство Её Величества в Гвиании. Какое мне дело до Зангаро? – нараспев сказал он.

– А что скажет Форин Офис, если Богана и Зангаро объединятся наподобие Танганьики и Занзибара?

– Ну, это ещё когда будет! У них нет никаких предпосылок для этого: ни экономических, ни этнических, ни культурных…

– Зато есть политические! – с апломбом заявил Блейк. – Неужели правительство Гвиании будет сидеть сложа руки в ожидании укрепления большого коммунистического государства на своей южной границе?

– Этот вопрос – риторический, – отпарировал посол. – Вам лучше знать об этом Гарри.

– Да. Я знаю. Знаю о том, что Гвиания напрямую неспособна лезть в эту кашу.

– Почему? – спросил Гуль. – Ведь армия Гвиании втрое больше боганской. Что стоит побряцать оружием на границе?

– Послушайте, Гуль, – оборвал его Блейк. – Не лезьте в не своё дело! Вы же не разбираетесь в военном деле, так!

– Послушайте, Гарри, не давите на нашего гостя, а лучше обрисуйте нам поподробнее ситуацию, – вступился за коллегу посол. Он сразу почувствовал к сэру Бакифэлу что-то вроде благодарности и простил ему шутку насчёт коктейля. Блейк с недовольным видом стал подробно рассказывать о ситуации. Из его слов следовало, что местная армия была неплохо вооружена, но была расколота на три фракции.

– Начинания нового правительства полностью поддерживает только малочисленная вторая бригада. Оба её пехотных батальона численностью примерно в тысячу человек расквартированы на юге. Президентская гвардия и третий отдельный батальон размещены на западе. Эти части, численностью в семь-восемь сотен бойцов возглавляют конституционалисты. Они будут следовать букве закона и вполне надёжны в случае угрозы путча, но и только. К сожалению, на них в случае проведения наступательной операции рассчитывать не придётся. Все без исключения офицеры первой бригады, расквартированной на севере, являются сторонниками военного режима и боготворят своего командира – бригадира Ниачи…

– Извините, мистер Блейк, – прервал разведчика Гуль. – Это тот самый офицер, который до недавнего времени был главой военного правительства Гвиании, а потом временным президентом?

– Был, – вдруг кивнул головой посол. – После того, как я лично уговорил его уйти в отставку и назначить всеобщие выборы, он вернулся на военную службу и получил чин бригадира…

– А его друг, начальник Главного Штаба полковник Даджума, назначил его на пост командира первой бригады, – ядовито добавил Блейк. – В её составе находятся примерно половина всех боевых подразделений Гвиании, включая вертолёты, артиллерию и бронетехнику. Мой осведомитель в министерстве обороны утверждает, что на севере находится три тысячи солдат.

– Вы в этом точно уверены, Гарри, – насторожился сэр Бакифэл.

– Севером занимается один из наших лучших агентов, – возразил Блэйк.

– Черный? – скривил губы посол.

– Европеец. Человек с опытом и хорошо знающий те края. Он и сейчас где-то там.

– И вы ему верите? Трудно представить себе, чтобы порядочный человек… – посол не окончил фразу и с презрением пожал плечами.

– У меня есть средство заставить его работать, – жестко отрезал Блейк.

Сэр Бакифэл с сомнением покачал головой.

– Получается, что сторонники военного правительства, контролируют большую часть армии? – вмешался в разговор Адриан. Блейк согласно мотнул головой и продолжил:

– Это так, но в районе столицы формируется батальон лёгкой пехоты, на вооружение которого поступило самое современное вооружение: вертолёты и танки.

– Это моя заслуга, – тщеславно произнёс посол. – Мне удалось убедить наше правительство продать бронетранспортёры «Спартан», танки «Скорпион», вертолёты «Уэссекс» и две сотни штурмовых винтовок для вооружения батальона.

– Только нам до сих пор неизвестно их настроение, – ядовито заметил Блейк. – Если майор Ффлипс поддержат Ниачи, то Луис удержать будет трудно…

– Но чем могут быть недовольны эти офицеры? Ведь это я их сделал тем, кто они есть! Или их снова подстрекают?

– Чтобы быть недовольными, – вмешался в разговор Блейк, – ничьи советы не нужны. Если нам известно обо всех здешних безобразиях, то думаете, туземцы ничего не знают? Знают!

В голосе Блейка была нескрываемая ирония:

– Вы знаете, например, очередной анекдот о министре финансов?

– Какой? – дипломатично уточнил сэр Бакифэл. – Их много…

– У министра есть список всех компаний – и местных, и иностранных. В нём проставлено – сколько с кого. Хапнул – отметил крестиком. Так вот, на днях приходит представитель европейской компании, на прощание дарит министру золотой «Ролекс». Тот взял. А потом вызывает секретаря – это его троюродный племянник – и говорит: «Предупреди этих белых болванов, чтоб больше часов не носили! У меня их уже целый ящик имеется. Скажи, пусть несут наличными».

 Все рассмеялись.

– Оставьте свои мрачные шуточки, Гарри, – махнул рукой посол. – Ребята из этого батальона получают прибавку из нашей казны. Им есть что терять…

– Ваша правда, сэр, – махнул рукой Блейк: он решил не спорить с боссом. – Так, вот, Гвиания совершенно не готова к крупномасштабному конфликту, мистер Гуль…

– Но, но, но что же делать? Я так рассчитывал, – залепетал Адриан. Он вскочил на ноги и подошёл к послу. – Неужели Зангаро для нас потеряно!

– Ну вовсе нет, мой мальчик, – сэр Бакифэл снисходительно потрепал его за рукав. – Садитесь и слушайте! Сэнди! Подай виски с содовой мистеру Гулю. Блейк, начинайте!

– Для начала, дорогой мистер Гуль, хочу Вам объяснить, зачем я организовал Вам поезду на пикник. Там находились почти все местные толстосумы и политики, которые интересуются Зангаро. Я надеялся, что Вы установите с ними дружеские контакты, но этого не произошло. Ваша филистерская натура дала о себе знать. В общем, Вы им не понравились. Никому! – в конце фразы голос разведчика перешёл в крик.

– Полегче, Гарри! – осадил его посол. – Приступай к делу.

– Хорошо, сэр. Так вот, мистер Гуль, у всех гостей на пикнике есть интерес к Зангаро. Шелл хочет получить концессию на разведку нефти, агентство «Соваж» – взять на себя грузовые перевозки, а мистер Браун – получить концессию на кхат. Они готовы были Вам предложить свою помощь и хотели, чтобы Вы донесли их предложения до правительства Зангаро…

– Но это же частый бизнес! Я не имею права!

– Послушайте, мой мальчик, – произнёс сэр Бакифэл, – никто Вам не предлагает взятку. Вы должны только озвучить их предложения, как группы британских инвесторов. Ведь все они имеют британские паспорта и являются поданными Его Величества…

– И даже Маджаи?

– Он – нет. Кроме коммерческого он имеет и политический интерес…

– Вы же хорошо знаете местных политиканов, сэр Бакифэл…

– Именно так. Для него потерять власть – это потерять все.

– Дейли брэд, – со смешком вставил Блейк.

– Да, да, хлеб насущный. Это вам не Англия, Гуль. Если местный политик сломает себе шею, он не умрет с голоду…

– И ему не надо кормить многочисленную родню, – последовало уточнение Блейка. – Если человек не берет взятки, его просто считают дураком. В Африке политика – кратчайший путь к обогащению. Иначе ее здесь никто не рассматривает.

– В этой стране, – брезгливо поморщился посол,– если кто-то дорвался до министерского поста, все министерство будет забито его родственниками. Или теми, кто сможет ему дать хорошую взятку. Зато родню своего предшественника он немедленно выкинет с насиженных мест. Вы понимаете к чему я клоню?

Гуль помотал головой.

– Маджаи почти двадцать лет на государственной службе. Он «вкусил власти» и будет стараться всеми силами достичь её вершины!

– У него осталось только два соперника на пути к ней: президент Околонго и бригадир Ниачи… – произнёс Блейк и замолчал. Какое-то время он меланхолически потягивал виски, давая возможность Гулю переварить услышанное. После нескольких минут тишины, он продолжил:

– Как Вы думаете, джентльмены, сколько миллионов нахапал за это время Маджаи?

Посол прищурился.

– Пять? Десять?

– По моим данным – до пятидесяти.

– Шиллингов?

– Фунтов. Правда, местных, гвианийских. И большая часть из них сейчас лежит в швейцарских банках.

Гуль покачал головой.

– И все же, джентльмены, вы никогда не задавались вопросом: почему мы, порядочные люди, все время выступаем в союзе с какими-то подонками?

– Слишком сильно сказано, дорогой Адриан! – невольно поморщился сэр Бакифэл. – Конечно, есть дела, за выполнение которых берутся далеко не все. Но ведь без черной работы не обойтись даже в самом благородном предприятии. Не берите это в голову…

– А мы даем им займы, – ехидно проворчал Гуль. Сэр Бакифэл недовольно поморщился.

– Не забывайтесь, мистер Гуль. Перед этой страной у Великобритании имеются особые обязательства…

Адриан иронически прищурился, но посол этого не заметил и пафосно произнёс:

– Я создаю здесь витрину западной демократии.

– Однако, сэр, – ехидно произнёс Блейк. – Хочу Вам сообщить, что последние выборы – сплошное жульничество! Каждая из сторон пыталась извлечь максимум выгоды из подконтрольных округов. Но всё же наш кандидат победил.

– Вынужден с Вами согласиться, Гарри, но иначе у власти бы стоял бы Ниачи. Если мы научились разбираться в африканцах, то и они раскусили нас, – меланхолично заметил посол. – Некоторые негры – весьма способные ученики.  Однако, вернёмся к теме нашей беседы. Настоятельно Вам рекомендую, мистер Гуль, встретиться с Маджаи частным образом и поговорить с ним о возможном вмешательстве со стороны Гвиании. Финансирование операции возьмут на себя Ваши знакомые…

– Но они же разочарованы во мне, – горестно произнёс Гуль.

– Это мы исправим, – сказал Блейк и добавил. – Но только как только Вы договоритесь с Маджаи…

– Когда я смогу это сделать? – воспрянул Адриан.

– Вот это дело, – радостно засмеялся посол.

– Думаю, что завтра Вы получите приглашение посетить его дом с частным визитом, – тонкие губы Блейка стянулись в узкую полоску. – Только не запорите это дело снова…

– Нет!

Сэр Бакифэл заулыбался и вдруг громко хлопнул в ладоши. От внезапного звука Гуль вздрогнул.

– Не пугайтесь так, мой мальчик. Всё будет хорошо! А теперь джентльмены, прошу отобедать. У меня сегодня седло по-кафрски…

Блюдо оказалась отменным, десерт изысканным, а обслуживание превосходным. Более о делах не говорили: рассказывали анекдоты, вспоминали добрую, старую Англию, искали общих знакомых…

– Надо признать, что сэр Бакифэл весьма приятный джентльмен, – подумал Адриан. – Как он срабатывается с этим шизофреником Блейком?

В половине одиннадцатого обед закончился. Выкурив по сигаре, трое англичан расстались.

– Я Вас подброшу до отеля, мистер Гуль, – предложил Блейк. – По ночам в Луисе бродить опасно.

– Даже в Дикойе?

– Особенно в Дикойе, – с ударением ответил разведчик.

– Тогда извольте оказать любезность, мистер Блейк! – подчёркнуто вежливо ответил дипломат.

– Охотно!

Всю дорогу они ехали молча. Только перед самым отелем Блейк прошипел:

– Вам выпал второй шанс Гуль! Смотрите не пропустите!

Ничего не ответив, Адриан попрощался кивком и захлопнул дверь. Его обуревали разные чувства. Несмотря на это он быстро заснул и проспал до завтрака. Спустившись в ресторан, он по старой привычке заказал континентальный и двойной эспрессо. После этого Адриан решил подняться к себе в номер, но его окликнул портье:

– Мсье Гуль, Вам – письмо!

– Вот как? – Адриан взял конверт со странным гербом: неграми, барабанами и копьями. Он с нетерпением вскрыл его: это было приглашение «доктора» Маджаи посетить его дом сегодня после заката.

– Быстро сработано, – ухмыльнулся Гуль и направился к лифту. Тут его кто-то окликнул:

– Извините, мсье. Не могли бы Вы уделить мне несколько минут.

Адриан обернулся и увидел перед собой католического священника.

– Чем обязан? – спросил он после некоторой задержки. Хотя он и был крещён по католическому обряду, Адриан очень спокойно относился к таинствам церкви.

– Вы не против, если я угощу Вас чашечкой кофе, месье Гуль?

– Когда тебе что-то предлагает церковь трудно отказаться, – попытался пошутить Адриан. Священник выжал на своём тонком постном лице подобие улыбки:

– Я не займу у Вас много времени, мсье. Надеюсь, что Вы меня выслушаете.

– Охотно, святой отец, – заинтриговано ответил дипломат.

Когда они удобно расположились в вестибюле за столиком, священник изложил суть проблемы. Оказалось, что он представляет фонд «Каритас интернешнл».

– Видите ли, мсье Гуль, наша организация имеет широкие интересы. Очень широкие! Так случилось, что одна из наших послушниц трагически погибла в Зангаро. Она была наследницей одного из культуртрегеров этой страны и хотела передать нам его наследие. Культурное наследие Гвиании! Однако, правительство Зангаро тормозит передачу её документов.

– Я-то здесь причём?

– Видите ли мсье Гайар был британским подданным и кому как не Вам вступиться за законные права нашей матери-церкви, – священник набожно перекрестился и сложил в молитвенном жесте руки.

От одного его вида у Гуля возникло игривое настроение:

– А я знаю, что Вы хотите получить. Музей деревянной скульптуры…

– Вы весьма прозорливы, сын мой, – взгляд священника из приторно-сладкого моментально превратился в ледяной. –Мы хотим спасти бесценные сокровища от разграбления местными чиновниками. Они не ценят красоту…

Он холодно смотрел на собеседника, ожидая его реакции. Гуль замешкался, игривость куда-то пропала.

– Ну, я попробую что-нибудь сделать, – неожиданно залепетал он, – но только в рамках моих полномочий.

– Этого будет достаточно, сын мой, – священник осенил его крестным знамением, голос его смягчился. – Запомни, мать наша, святая церковь, всегда помнит своих слуг и щедро награждает их…

– Да, да…

– Если тебе понадобиться помощь с нашей стороны, обратись к монсеньору Фернандесу. Ты должен был с ним встречаться, – снисходительно произнёс священник. – А теперь прощайте, мистер Гуль, не смею Вас больше задерживать.

– Что Вы, что Вы, святой отец. Я всегда рад побеседовать с носителем слова Божьего.

– Я рад, что мы друг друга поняли, мистер Гуль, – священник встал и, осенив крёстным знамением дипломата, медленно вышел из вестибюля.

Находясь под впечатлением общения со святым отцом, Адриан некоторое время сидел в оцепенении. Он автоматически заказал себе ещё один кофе (Третья чашка за утро!). Из ступора его вывел Саймон, подсевший к нему за столик:

– Что тебе сказал этот чёрный клобук?

– Да так. Ничего. Просил об одной услуге, – Адриан даже не заметил, что Эндин перешёл на «ты».

–Э, парень, как тебя хватило, – он хлопнул Адриана по плечу. – Ау! Эй, официант, два виски со льдом! Ты у нас оказывается очень впечатлительный!

– Что Вы такое говорите, мистер Эндин! – очнулся Гуль.

– Это уже лучше! Ну-ка, скажи, что хотел от тебя этот чёрный ворон?

– Сущую ерунду: похлопотать о наследстве одного британского поданного. Оно имеет культурно-историческую ценность!

– Точно?

– Точно!

– Держи ухо востро с этой вороной.

– А кто это был?

– А он что, даже не представился?

– Нет. Всё как-то странно произошло…

– О! Это казначей местной епархии. Ещё тот иезуит. Сродни сэру Джеймсу и Мартину Торпу. Когда я с ним торговался об аренде заброшенной миссии, с меня семь потов сошло… – тут Эндин осёкся, поняв, что сказал лишнее. Но Гуль его почти не слушал. Он залпом выпил и кофе, и виски.

– У меня от ваших интриг голова кругом идёт! Все чего-то хотят, что-то просят, что-то выгадывают…

– Это верно, мой друг, пошли в бассейн. Там мне расскажешь, что хотела эта сутана.

– Пошли, – вяло сказал Адриан и поплёлся следом…

Найти виллу Маджаи оказалось просто. Саймон, предложивший отвезти Адриана, спросил первого встречного дорожного регулировщика, лишь только такси въехало в квартал, примыкающей к Дикойе, тот подробно объяснил дорогу. Решетчатые, крашенные под серебро ворота в мощной стене белого камня оказались запертыми. Эндин посигналил, и откуда-то из глубины обширного двора шаркающей походкой появился парень с заспанным лицом. Придерживая у пояса сползающие рваные брюки, он подошел к решетке и завел с Саймоном долгий разговор на местном языке. В конце концов он протянул ему сквозь решетку визитную карточку Гуля, и парень неторопливо удалился. В ожидании Адриан вышел из машины и принялся разглядывать усадьбу сквозь решетку. В конце двора оказалась еще одна стена – бетонная, из-за которой виднелась красная черепичная крыша двухэтажного дома. Стена дома, выходившая во двор, была глухой, без окон. Лишь несколько узких щелей, напоминавших бойницы, глядели в пустой двор – без единого кустика, без единого деревца. Наконец из калитки во второй стене появился все тот же детина, подошел к воротам и, ни слова не говоря, принялся их отпирать. Как только такси въехал во двор, ворота опять оказались запертыми. В дальнем углу двора виднелся застекленный подъезд с далеко выступающим навесом. Дверь была открыта. Адриан с Саймоном переглянулись и вошли. Они оказались в приемной. Молодой парень в строгом костюме вскочил из-за металлического стола «модерн».

– Мистер Гуль? – спросил он с полупоклоном.

– Да, это я, – ответил Адриан.

– Мистер Маджаи просил Вас пройти в гостиную и немного подождать. У него совещание.

Секретарь услужливо распахнул массивную дверь. Они прошли небольшой коридор, в который выходило полдюжины закрытых дверей, и оказались на просторной террасе, вымощенной каменными плитами. Над террасой простирался навес из зеленых волнистых пластмассовых листов. Предвечернее солнце, пробиваясь сквозь пластик, окрасило все вокруг в приятный изумрудный цвет. Все казалось изумрудным: камни террасы, мраморные столики, расставленные по ее необъятной ширине, глиняные горшки с различными растениями. Адриан обратил внимание: среди них не было ни одного африканского. Он подошел к одному из столиков, расположенного у самого края террасы и сел. Его примеру последовал Эндин.

Терраса выходила на узкую, пустынную лагуну в той её части, где располагался форт Корокоро, а ныне – тюрьма. Вода была темна и недвижима. Только редкие огни отражались в ней. Стена дома, к которой примыкала терраса, была целиком стеклянной. За стеклами виднелись две просторные комнаты – гостиная и столовая. Мебель в них была новенькая и самая современная, дорогая, выставленная напоказ, как в витрине магазина. Но вот в этой витрине появилась невысокая хрупкая гвинейка в строгом сером костюме. Адриан стазу узнал её – это была мадам Маджаи. Она приветливо улыбнулась гостям сквозь стекло, подошла к нему, нажала кнопку на раме – и стеклянные рамы разъехались в разные стороны.

– Мистер Гуль, – приветливо улыбнулась женщина. – Рада Вас видеть снова у меня в гостях. Представьте мне вашего друга!

– Харрис. Уолтер Харрис, – хрипло произнёс Эндин. – Бизнесмен.

– Очень приятно, – хозяйка дома непринужденно уселась в кресло, закинула ногу на ногу.

– Мой муж очень рад вас видеть, – начала она, обращаясь к гостям, обернулась к Эндину и принялась с интересом разглядывать его.

Эндин весь напрягся в ожидании подвоха.

– Так вот Вы какой! – наконец сказала мадам Маджаи, смотря на Саймона в упор. – Понимаю Ядвигу. Она мне про Тебя рассказывала…

– Вы знаете Ядвигу? Ядвигу Браун?

– Да. Я как-то брала интервью, когда работала на телевидении. Потом мы подружились: она давала мне много разного материала… – Она засмеялась и обернулась к Гулю: – Вы знаете, моя подруга мне кое-что рассказала о мистере Харрисе. Я чуть было не поверила, что ваш он – заговорщик и приехал в Гвианию для организации революции в Зангаро. А ещё ходит слух, что Вас подозревают во взрыве какой-то морской калоши в Уарри, – она замолчала, подбирая слова.

– Мистер Маджаи на пикнике сказал, что не верит во всю эту историю, – пришел ей на помощь Адриан. Саймон ему благодарно кивнул.

– Да, да, – поспешно согласилась мадам Маджаи. – Он кое-что рассказал о Вас, мистер Харрис по дороге домой.

В этот момент в гостиную из внутренней двери вошел хозяин. С ним шли два европейца в дорогих серых костюмах. В одном из них Гуль узнал Фредерика Брауна. Хозяин дома издалека помахал гостям рукой.

– Хэлло, сейчас, сейчас…

Его спутники слегка поклонились, важные, полные собственного достоинства. Адриан поймал настороженный взгляд Фреда и никак не успел на него отреагировать, как все трое скрылись в доме. Вторым, как ему показалось, был Смелли. Мадам Маджаи вздохнула:

– Дела. Вечно дела, дела, дела. Все эти иностранные бизнесмены ищут себе гвианийских партнеров. Раньше они бы с моим мужем не стали и разговаривать, а теперь… Теперь он помогает им зарабатывать хорошие деньги.

– Хэлло, Питер! – Маджаи вновь появился на террасе. На этот раз он был один.

– Рад с вами познакомиться, мистер Харрис! Надеюсь, что с Вас скоро снимут все подозрения и протянул руку.

– Надеюсь, – ответил на рукопожатие Саймон. Вице-президент тяжело уселся в легкое плетеное кресло, и оно затрещало.

– Приобретаю все больший вес в государстве, – пошутил он. – Извините, что задержался. Но ничего не поделаешь. Я же говорил вам, я – капиталист. Политика в нашей стране – неверная штука, если ее не…

Он усмехнулся, оборвав фразу, – подошел слуга и сказал, что вождя просят к телефону. Маджаи подмигнул Гулю:

– Наверняка из фирмы «Джон Холт»! А я уже договорился с американцами…

Он встал и направился в дом.

Мадам Маджаи вновь попыталась поддержать беседу, но безуспешно. Гуль её совсем не слышал, а Саймон старался расспросить о Ядвиге.

– И далась ему какая-то баба, – подумал Адриан.

– Мистер Гуль, идите сюда! – позвал Маджаи из гостиной. – Нам надо поговорить, а отсюда мне ближе к телефону.

Он подождал, пока англичанин войдет в гостиную, и тяжело плюхнулся на диван, рядом с которым на маленьком столике стоял оранжевый телефон.

Слуга, не дожидаясь приказания, принес две бутылки пива.

– Как вам здесь нравится? – спросил Маджаи с довольной улыбкой.

– Модерн.

– А некоторые кричат, что я живу в роскоши, как миллионер. Другие, видите ли, на меня работают, пот проливают… Да, и в Гвиании есть красные. Только здесь им не Европа! Вот недавно забастовали триста человек на заводе моего знакомого. Тот взял да всех разом и уволил. Что вы думаете? Все триста прибежали просить прощения как миленькие, ведь на улице сколько хочешь безработных. Мой знакомый всех взял назад, кроме смутьянов.

– Резонно.

Хозяин усмехнулся:

– Ведь если рассудить, все эти смутьяны – основные враги молодой Африки. Кто я сейчас? Национальная буржуазия! Следовательно, на данном этапе я прогрессивен. Я развиваю производительные силы. Я создаю национальную промышленность. Я веду страну к экономической независимости. А они мешают мне. Да, рабочие получают недостаточную, по их мнению, зарплату. Но сегодня мы, африканцы, должны все чем-то жертвовать в пользу родины.

– Вам, наверное, приходится чувствовать это больше других…

Маджаи продолжал улыбаться:

– Это моя слабость. Люблю красивые вещи. Поверите ли, все здесь сделано по моим чертежам. Я ведь – инженер. Нравится?

Зазвонил телефон. Маджаи жестом подозвал жену:

– Скажи, что меня нет.

– Это Ффлипс…

Мадам Маджаи выжидающе смотрела на мужа. Тот нахмурился.

– Я буду говорить с ним из кабинета, – бросил он жене, неторопливо вставая. – Одну минуту, господин посол. Гуль был польщён таким обращением и спокойно продолжил пить пиво в ожидании хозяина. Тем временем, Саймон просто очаровал мадам Маджаи, стараясь разузнать как можно больше о Ядвиге. Когда хозяин вернулся, они переговорили о текущих делах.

– Я смогу убедить президента оказать помощь Зангаро, – сказал в конце беседы Маджаи. – Только, что мне с этого будет?

– Разве Вас будет мало «подарков» наших друзей? – засмущался Гуль.

– А миллионом больше, миллионом меньше! Это не важно…

– А что тогда для Вас важно?

– Во-первых, чтобы Ваша королева знала о моей поддержке всех британских начинаний, а, во– вторых, – тут Маджаи на минуту задумался. – Я хочу иметь временное убежище. Зачем вы спросите меня? Так, на всякий случай. Зангаро мне вполне подходит…

– Зачем это Вам, Джеймс?

– Рано или поздно я стану президентом и столкнусь с Ниачи и его людьми. А это – профессиональные военные, пусть не такие хорошие, как британские, но всё же военные. Мне тоже надо иметь своих…

– Я Вас понял, господин вице-президент, и сделаю всё зависящее, – заверил Адриан.

– Ну я пока ещё частное лицо, мистер Гуль. Присягу я принесу только в воскресенье, – скорчил гримасу Маджаи. – Я ещё целых пять дней буду частным лицом. Надо многое успеть.

– Но рано или поздно Вы всё же станете вице-президентом, а может быть и…

Собеседник Адриана довольно улыбнулся и приложил палец к губам:

– Не забегайте так далеко вперёд, мой друг. Посмотрим, как всё сложится. Однако, идёмте ужинать. Нас, наверное, уже заждались. Я распорядился накрыть на четыре персоны. Надеюсь, что Ваш друг не откажется…

Решительным шагом будущий президент Гвиании направился к двери и, приоткрыв её произнёс:

– Идёмте ужинать. Я распорядился накрыть на четыре персоны. Надеюсь, что Ваш друг не откажется…

– Вероятно нет, – произнёс Адриан.

Ужин на вилле Маджаи был исключительно европейским и, естественно, не таким изысканным как у сэра Бакифэла. Пища была пресной, а обслуга не такой вышколенной, как в посольстве. Застольный разговор был несколько натянутым и свёлся к общим фразам о различных событиях из жизни в Европе и Африке. Адриан заметил, что Маджаи старательно обходит все острые темы и старается не говорить о политике. Уже прощаясь, он пожал Гулю руку и тихо произнёс.

– Смотрите, Адриан, не подведите меня и наших общих друзей из Западноафриканского комитета, – весомо произнёс Маджаи. – И сообщите лично президенту Окойе, что я окажу ему всеобъемлющую помощь, если она ему понадобиться.

– Обязательно, – шёпотом ответил дипломат и подумал. – Мэнсон, всюду Мэнсон…

По дороге в отель он напрямик спросил Саймона:

– Скажите, Эндин, сэр Джеймс имеет контакты с нашим гостеприимным хозяином?

– А как Вы думаете? – хмыкнул Саймон. – Конечно! Старик играет по-крупному и не хочет, чтобы произошла осечка, как в прошлый раз.

– Это Вы про что?

– А так! Не берите в голову. Вас это не касается…

На остальные вопросы Адриана он отвечал односложно, сделав вид, что занят управлением машиной. Рано утром в гостиничном номере мистера Гулю раздался звонок. Это был Фредерик Браун:

– Доброе утро, мистер Гуль, – бодро прокричал он в трубку. – Не разбудил?

– Нет. Я уже встал и позавтракал. Чем обязан?

– Сегодня после полудня мой сын летит в Кларенс. Он может Вас взять с собой…

Поскольку дел в Луисе больше не было, Адриан собирался первым рейсом лететь на место своей службы. Старый «Конврэр» его мало прельщал, и поэтому он с радостью согласился.

– Охотно.

– Тогда он будет ждать Вас в кафе аэроклуба в половину второго. Устраивает?

– Вполне.

– Извините, что не смогу лично проводить Вас, у меня – дела, – деловитый голос Брауна монотонно гудел в трубку: – Но, если хотите, могу прислать машину…

– Спасибо, не надо. Я возьму такси. Багажа у меня совсем немного.

– Как знаете! До свиданья, сэр.

–До свиданья…