Читать книгу Церемония звёзд - Олеся Айдарова - Страница 2

Карету трясло.

– И это Королевский тракт? – Имоджен хотелось плакать.

Не от того, что она почти неделю тряслась по плохим дорогам в лучшей карете своего графства – скрипучей развалюхе на вечно отваливающихся колёсах. Не оттого, что мыться приходилось раз в несколько дней в холодной речной воде, и то, если повезет. Ночевали, кстати, вообще под открытым небом. Потому что деньги на постоялые дворы решено было экономить, чтобы купить хотя бы одно приличное платье, пошитое в столице.

Имоджен согласна была терпеть даже то, что напротив неё сидела тётка Борга – старая дева с запахом… ото всюду! От бестактности которой хотелось уже просто выть. Но что поделать? Леди не может путешествовать без компаньонки. А отфилдские подруги Имоджен не показались матушке в достаточной мере благоразумными для дальнего путешествия.

Впервые за долгое время графиня Ковард заплакала оттого, что обещанию кучера – доехать до столицы засветло – не суждено было сбыться. Уж час как выехали на лучшую дорогу королевства, а разницы Имоджен ей-богу не ощутила. Как пить дать, карета застрянет в пути, когда от тряски на ямах и выбоинах снова разболтается заднее колесо. И кучер будет чинить его несколько часов, вырезая тупым ножом «притычки» из окрестных деревьев. И лучше бы колесо отвалилось рядом с дубовой рощей, потому что из мягких тополей и осин выходили совсем уж недолговечные крепления – теперь-то Имоджен в этом разбиралась.

Девушка тяжело вздохнула, смиряясь с тем, что неожиданно трудный путь в столицу продлится ещё на один день.

– Или два.

– Чего это ты там бормочешь, Имоджен? – тётя Борга не смогла остаться в стороне от нового повода для разговора.

«Имоджен… Буэээ…», – вообще-то ей всегда хотелось, чтобы её называли Джейн или Дженни. Именно так к ней обращались в детстве. Конечно же, в домашней обстановке. Но когда Имоджен исполнилось десять лет, мать объявила, что теперь она уже взрослая и должна гордиться именем прабабки, в честь которой её и назвали. И все – родные и слуги, и даже подружки стали называть её только по имени, записанному в книгу Светлых. А прочие обращались не иначе, как мисс Ковард.

– Удивляюсь, тётушка. Вот вроде и едем по главной дороге королевства, а такое чувство, будто на дальние фермы отправились, – ответила Имоджен настолько кротко, насколько это было возможно.

Ибо на очередном ухабе карету мотнуло так, что с лавки свалился мешочек с яблоками.

– Дождями, верно, размыло дорогу-то, – зевая, ответила тётка, даже не дёрнувшись в сторону упавшего раскрытого мешка.

– Но лето выдалось на редкость сухим. Урожая едва хватило, чтобы покрыть королевские подати, – дочь графа наклонилась, чтобы собрать выпавшие яблоки обратно в мешок. – А к весне нам самим придётся затянуть пояса. Если только…

– Если только что? – тётка Борга и не думала скрывать насмешливый тон. – Надеешься, породниться с королевской семьёй?

Вспотевшей Имоджен, собирающей пыльные яблоки из-под лавок кареты, эта мысль показалась настолько далёкой от действительности, что…

– Это решило бы все наши проблемы, – крякнула Борга. – Даже мне обеспечило бы безбедную старость.

«Что вы, тётушка? Вы ещё так молоды. Наверняка в столице найдется приличный мужчина, который сможет составить ваше счастье… – должна была ответить графиня согласно приличиям, но промолчала. – Не сможет. Не сможет она найти мужчину. А тот тем более не сможет составить ей счастье. Бедный-бедный мужчина…»

– А ты скажи, хочешь понравиться принцу? – хрюкнула тётка, что в её исполнении означало веселый смех. – Молчишь? Всю дорогу молчишь о нём…

Имоджен почувствовала, что покраснела ещё больше. И действительно ничего не ответила.

Она выпрямилась, завязала мешок с яблоками, задвинула его под свою лавку и села прямо, уставившись в окно.

«Пусть думает, что хочет. Даже если не выгорит с Генрихом, попробую найти жениха поприличнее, чем Донован Ривз. Не какого-то там барона, а графа. А когда выйду замуж, то никогда не приглашу к себе в гости тётушку Боргу. И матушка не посмеет больше навязывать мне общество этой женщины, которая даже одевается неподобающе – будто торговка. Не говоря уже о неприличном поведении». Лицо её в этот момент, должно быть, выглядело некрасивым.

Была у Дженни дурная привычка сжимать губы в ниточку, в минуты душевного непокоя. Памятуя об этом, девушка постаралась расслабить губы – скверные привычки следует искоренять – и подумать о чём-то приятном.

«Принц Генрих…»

Вообще-то, чем ближе их старенькая карета подъезжала к столице, тем больше робела Имоджен. Всё её тело начинало меленько подрагивать от мысли, что она будет участвовать в отборе невест для самого принца!

Победить?

На это она не рассчитывала. Состояние их семьи не делало её завидной партией. Да и особой красоты Имоджен за собой не замечала. Да, стан её стройный, а грудь достаточно высока. Но в Отфилде живут девушки гораздо более привлекательные, чем она. С плавной походкой и более узкими талиями. Имоджен не родилась блондинкой, как мама, или огненно-рыжей, как тётя Оливия, а унаследовала ореховый цвет волос отца. И его же широковатый нос. А собственные глаза, чуть тронутые зеленцой, казались девушке мелковатыми. «Да ещё и эти узкие губы…».

Но парни заглядывались на дочку Коварда. И на редких балах она не простаивала у стены, а комплименты, от партнёров по танцам не казались девушке сказанными из вежливости.

Обо всём этом она размышляла в дороге. И нет-нет, да и прокрадывалась в душу слабенькая надежда… И сердце неслось вскачь, разгоняя жар по телу и дурманя рассудок…

В такие моменты Имоджен ни о чём больше не думала. Все её мысли почему-то сосредотачивались на красиво-очерченных губах принца Генриха, которые вот-вот её поцелуют… И на сильных, но нежных руках, которые деликатно обхватят её тонкую талию, затянутую в атласный корсет…

«Кхм-кхм… Нет у меня платья из атласа,» – какая-то мелочь вот обязательно вклинивалась в любовную грёзу, и та рассеивалась, как дымок от задутой свечи. А Имоджен глубоко вздыхала.

И продолжала обдумывать приезд в столицу, пытаясь заранее предугадать все возможные трудности. «Сначала надо будет заехать на постоялый двор, потому что сбор невест в Летней резиденции состоится только через три дня. За это время придётся обыскать всю столицу, но найти подходящее платье по последней моде, или хотя бы по предпоследней. А надо ещё успеть подогнать его по фигуре. Ой… тётя Борга, конечно же, будет преследовать меня повсюду до тех пор, пока я не поступлю под опеку устроителей Отбора. И платье постарается выбрать самое дешёвое. А мне, наоборот, подороже нужно! Вот бы удалось купить атласное… И ещё потребуется найти какое-то жильё кучеру – не на улице же его оставлять».

«А Генрих… Наверное, изменился. Вырос. Он, конечно же, меня не вспомнит».

Зато помнила Джейн.

Она впервые увидела принца в день Сочетания Светлого Бога и Светлой Богини – самый длинный в году. В тот год он выдался солнечным, что считалось хорошей приметой.

Люди по всей стране устраивали торжественные шествия к храмам Света. И самое зрелищное – со статуями Светлых Супругов высотой в три человеческих роста – проходило в столице страны.

В День Сочетания король всем просителям раздавал всяческие милости. И отец, наступив на гордость, прибыл в столицу, чтобы добиться отсрочки по прошлогодним податям.

Мать долго уговаривала его, чтобы он взял с собой в поездку 13-летнюю Имоджен. Никакие доводы, о том, что девочке надо посмотреть мир, не помогали. И лишь упоминание о том, что приобретённые связи в будущем помогут найти более достойную партию, чем отпрыск барона Ривза, возымели нужное действие.

И странно, четыре года всего прошло, но тот путь в столицу не показался Имоджен настолько утомительным, как нынешний. «Может, дороги тогда были лучше? Или карета исправнее?»

Столица же запомнилась белыми лепестками в воздухе. Их сыпали с балконов счастливые горожане, а лёгкий ветерок подхватывал и уносил в небо, чтобы отпустить над толпами стоящих внизу.

Имоджен с отцом и небольшим отрядом верных людей въехали в Лундевик в день праздника, и сразу попали в гущу народа. Толпы людей – столько провинциальная аристократка за всю свою жизнь не видела. «И все нарядно одеты…»

Широченная мостовая – шириной с главную площадь родного Отфилда – вела от королевского замка к Светлому Храму.

С обоих сторон главную улицу заполняли люди. А по центру одна за одной, степенно ехали открытые повозки, украшенные цветами и запряжённые белыми лошадьми. В повозках восседали члены королевской семьи в кипенно-белые нарядах с серебряной вышивкой, и их многочисленная свита.

Известнейшие люди государства улыбались народу и махали руками направо и налево. А простой люд восторженно восхвалял их и тянул руки, чтобы хотя бы прикоснуться к попонам лошадей и стенкам повозок. Лепестки оседали на головы и лица сильных мира сего, и те, приветственными взмахами, незаметно стряхивали с себя божественную благодать.

Стоять в толпе пришлось долго.

Издалека доносилась приятная уху музыка. Подобных переливов Имоджен никогда не слышала. Люди говорили, что это играет оркестр на маленькой площади у Храма. Но места там хватит лишь для королевских лошадей, поэтому народ, проводив процессию, по большей части разбредался по рыночным площадям, где поставили столы со снедью и бесплатно разливали эль.

Аудиенция короля началась в три часа пополудни и продолжалась до самого вечера. Всё это время Коварды с прочими просителями стояли вдоль стен в тронном зале. Весь первый час Имоджен глаз не сводила с трёх позолоченных тронов, на которых величественно восседали златоволосый король Рейнард, королева Ирма в серебряном платье и их сын Генрих. Казалось, золото сплавилось с серебром, чтобы породить нечто новое и более прекрасное – таким виделся Имоджен принц.

Очередь отца Имоджен наступила в самом конце приёма. И прежде чем пожаловать свою милость, златоволосый король Рейнард долго раздумывал и шептался с советниками.

Имоджен запомнила, как потом они на негнущихся ногах вышли из замка в длинный праздничный вечер. С чувством запятнанной гордости, но выполненного долга перед жителями графства.

На королевское празднование Ковардов не пригласили.

Поэтому их отряд, не смотря на усталость и голод, решил не оставаться на ночь в пьянствующем городе, где, то тут, то там раздавались веселые песни, смех и ор, а дорогу то и дело преграждали шатающиеся мужчины и женщины.

Та ночевка на берегу реки Лун показалась 13-летней девушке не в пример веселее, чем пережитые недавно остановки. Поужинав хлебом и колбасами, Имоджен быстро уснула.

Но прежде чем глаза её сомкнулись, она увидела в небе падающую звезду – слезу Светлой. И успела загадать желание. Детское, может быть, но в ту ночь она правда очень верила в чудо. Верила в то, что тот 16-летний, весь какой-то узкий юноша, который сидел подле отца и с усердием внимал происходящему – и есть её наречённый.

«Я хочу выйти замуж за принца Генриха. Светлая, помоги!»

В ту ночь Имоджен приснились его белокурые волосы, серые глаза и почему-то чуть торчащие в стороны уши.

– Дженни…

– Откуда ты знаешь моё настоящее имя?

– Настоящее? Нет… Но тебе оно больше подходит.

– Я смотрела на тебя весь вечер…

– А я – на тебя.

– Ты так сосредоточенно слушал…

– Конечно… ведь когда-нибудь я стану королём.

– Ты мне понравился…

– А ты – мне… Приедешь снова?

– Да! …Не знаю… Когда?

– И я не знаю… но что-нибудь придумаю. Мы ещё встретимся Дженни Ковард. Обещаю.

– Я буду ждать…

– И я…

– Столица на горизонте! – хриплый голос откуда-то сверху и сбоку одновременно, будто по голове ударил.

– Проснись, Имоджен, – вторила кучеру Борга и трясла племянницу за плечи. – Скоро закат, а на закате, сама знаешь, нельзя засыпать. А то твоя душа…

– …уйдёт вслед за солнцем в нижний мир. Да, тётя, я хорошо это знаа… – широко зевнула Имоджен и потёрла глаза.

Хотелось ещё сладко потянуться, но… Леди не зевают и не потягиваются при посторонних, если эти посторонние – не личная служанка и не горничные.

Вообще-то у мисс Ковард отродясь не водилось личной служанки, а обязанности горничной в своей комнате она частенько исполняла сама. Другое дело – мама. Даже в тяжелые времена миссис Ковард не отказывалась от услуг своей Мэри. И всегда старалась держать в замке хотя бы пару горничных, которые изредка посещали спальню маленькой графини.

Девушка высунулась из окна кареты. Закат и правда окрашивал зелёные холмы долины в розоватый свет. А на горизонте виднелась старая крепостная стена Лундевика, окружённая выбеленными домиками разраставшегося постепенно города.

– По темноте приедем, придётся ночевку искать, – проворчала Борга.

– Если останемся за крепостной стеной, сэкономим ещё несколько монет на платье. Но, тётя, – Имоджен сделала жалобный голос. – Так хочется уже въехать в столицу!

– Свет Всемогущий, чего ты там не видела? Да ещё и ночью! Гулящих женщин?

– Ну, тёо-о-тя, – Имоджен приготовилась уговаривать упрямую родственницу.

Бровки она подняла ко лбу, а глаза расширила чуть больше, чем обычно. Но через секунду её лицо исказила гримаса страха, а из глотки непроизвольно вырвался крик…

Карета с треском накренилась влево и назад. Лошади взвились от дёрнувшихся оглоблей, а кучер неприлично выругался.

Тётя Борга не упала на Имоджен только благодаря тому, что успела упереться руками в стенки кареты:

– Приехали, леди! Опять колесо, будь оно неладно, – возвестил кучер очевидное.

Имоджен вздохнула. И вместе с тётей они начали выбираться из завалившегося назад экипажа.

– К такому решительно невозможно привыкнуть, – стонала тётка, больше для виду. Она в самом деле почему-то не спешила в душные городские стены.

Имоджен осмотрелась по сторонам. Вокруг до самого горизонта не наблюдалось ни одного дубового деревца. Зато в трёх милях от них светилась первыми вечерними огоньками такая желанная столица! И девушка была готова преодолеть это расстояние пешком, но…

– Истинной леди не подобает входить в столицу пешей. Я знаю, тётя.

– А я всего лишь хотела попросить тебя помочь поискать хвороста и сухой травы для костра. Пока не стемнело, детка.