Читать книгу Через боль, но на волю. Дневник матери - Ольга Колодяжная - Страница 10

Страх сковывал, но рук я не опускала: искала книги, вытаскивала информацию из Интернета, и она, мягко говоря, не радовала. Официальная медицина называет наркоманию «неизлечимой прогрессирующей болезнью». Мое внимание сконцентрировалось на слове «неизлечимая», и это усиливало мои страхи. Почему-то внимание не закреплялось на том, что болезнь прогрессирует, развивается, если не прекращать потребление любых видов наркотиков и в любом количестве. Что если прекратить потребление, сделать это обязательным условием, то болезнь не развивается, организм входит в полосу ремиссии, включаются резервные силы самоисцеления.

Это часто сравнивают с такой тяжелой болезнью, как сахарный диабет. Мне это сравнение близко и понятно, потому что моя младшая сестра болела тяжелой формой сахарного диабета и рано умерла. При этом заболевании человек знает, что его поджелудочная железа не вырабатывает достаточного количества инсулина. Ему надо соблюдать строгую диету, пить или колоть лекарство каждый день. Соблюдая эти правила, человек живет долго и практически полноценно. Если человек игнорирует эти правила, он быстро разрушается и гибнет. С диабетом даже сложнее: постоянная привязка к веществу, которое не вырабатывает твой организм, бывают сбои, и организм страдает. Наркоману достаточно просто не потреблять наркотик, и он будет жить.

То, что официальная медицина признает свое бессилие в лечении наркомании, вызывало страх на грани отчаяния. Разные источники называли от одного до десяти процентов возможности излечения от наркомании. От десяти до тридцати процентов считаются неизлечимыми, и им предлагается только заместительная терапия. (Это замена запрещенного наркотика наркотиком, выдаваемым официально в лечебных заведениях.)

Картина невеселая, но стало понятнее, как необходимо выздоравливать. Те нищие наркологические больницы, как, например, в нашем городе, в лучшем случае выводят наркомана и алкоголика из состояний, близких к летальным, снимают абстинентный синдром. Это у нас делают хорошо. Но дальше требуется работа психиатра, так как наркотики бьют по центральной нервной системе. Это более длительный период, и это у нас могут делать. Но кто и где это делает, и кто за это будет платить? Дальше должен быть очень длительный период психотерапии и психологии – работы уже не с телом, а с душой и сознанием. На это могут уходить месяцы и годы. Дальше кто-то должен заниматься ресоциализацией (лучше, если это делают люди со знаниями психологии), т. е. введением человека в жизнь. Излечивающемуся наркоману приходится учиться жить заново, делать первые шаги и последующие. Кто может помочь? Как это делать в наших условиях?

Можем ли мы попасть в несчастные проценты исцеления? Возникало сильное сомнение. На Украине, в Крыму, где мы жили, не было ни одной (!) специализированной государственной клиники, которая занимается полноценным лечением наркомании. Частные клиники дорогостоящие и не по карману человеку со средним и малым достатком при длительном, многомесячном лечении. Да и как выбрать ту, где будут лечить, а не просто наживаться на твоем горе?