Читать книгу Через боль, но на волю. Дневник матери - Ольга Колодяжная - Страница 5

Вокруг дочери всегда было много ребят и мало девчонок. Это удивляло, но не беспокоило: симпатичная, улыбчивая, она нравилась многим из них. На ее шестнадцатилетие наша большая кухня едва вместила около сорока ребят. Пили мало, но были веселые. Мне ничего дурного в голову не приходило.

У дочери уже был парень, на семь лет старше, бывший одноклассник брата, почему-то вертевшийся в их подростковой компании, очень худой и бледный, заторможенный, молча приходил, молча уходил. Позже я узнала, что он и несколько его приближенных потребляли таблетки, курили «травку», делились с малолетками. Они были особенные, вели какие-то, как казалось моей дочери, умные беседы. «Я гуляла вместе с ними по улицам и восхищалась: какие они раскомплексованные, свободные! Я завидовала им, мне тоже хотелось быть такой, я уговаривала их дать мне попробовать и, наконец, уговорила. Сначала от таблеток было очень плохо: тошнило, рвало, болела голова, но потом привыкла».

Нельзя сказать, что я ничего не замечала. Именно в этот период дочь перестала быть привычно послушной девочкой. Мне не нравилась ее дружба с парнем старше ее, но домашние «разборки» могли заканчиваться тем, что она выпрыгивала из окна нашей квартиры на первом этаже в домашних тапочках и убегала на несколько дней. Проблемы подросткового периода – у кого их не было? Я видела только непослушание, возможность ранних женских проблем для девочки… Наркотики – это в другой стране, на другой планете.

Скоро появился новый друг. Ей было 16, а ему 17, когда они начали жить открыто – современные Ромео и Джульетта, «монтекки» и «капулетти» при них, в том числе и я. Возмущение и негодование родителей с обеих сторон привели лишь к тому, что, зайдя как-то утром в спальню дочери, я увидела две пары испуганных глаз, глядящих на меня из-под одеяла.

То, что для нас в этом возрасте было стыдно и крайне редко, для современных молодых людей – норма. Аргументы родителей на темы нравственности выглядят нелепым комариным писком на фоне пропаганды секса в средствах массовой информации. Мои попытки увещевания превращались в скандалы и вели к разрушению отношений, и я смирилась: если сейчас такое время, пускай тогда живут рядом со мной.

Сергей (назовем его так) действительно ее любил, после школы пошел работать и учиться заочно. Дочь окончила школу, поступила в институт. Они были вместе, им было хорошо. С Сергеем мы подружились, хороший, умный мальчишка, энергичный холерик, искренний, одинокий при живых родителях: отец с матерью давно в разводе. Мать уехала на заработки в Италию, оставив сына с отчимом – крутым йогом, которому пасынок был только помехой для пребывания в нирване. Новая жена отца категорически не принимала пасынка. Сергей прибился к нашей семье, как щенок, который был выброшен хозяином за порог, потому что доставлял много хлопот. Его зарплаты хватало на несколько дней, чтобы потешить любимую девушку, а потом оба сидели на моем иждивении. Это было главное, что вызывало мое раздражение. Я не замечала теневой стороны их жизни: ссоры, ну, какие-то выяснения отношений… Все как у всех, особенно молодых и неопытных.

Моя жизнь потихоньку налаживалась: смягчалась материальная ситуация, сын вернулся и начал работать, у меня появился в доме мужчина. А что происходило с моей дочерью? Были ли в их жизни наркотики? Теперь понимаю, что были: от случая к случаю, то «травки» покурить в компании, то пивко с «Трамадолом» – дешевле и приятнее, чем водка. Уже мелькали фразы: «Марихуана – это не наркотик, а удовольствие», «Трамадол» – это лекарство. Не водку же нам пить, чтобы снять напряжение?!» У меня было много вопросов: почему моя дочь не хочет семьи и ребенка? Почему ничего не говорит о своих планах на будущее, живет бесцельно? Почему бежит из дома куда-то к друзьям каждый вечер? Почему возвращается ближе к полуночи, когда я уже сплю? Почему до полудня никак не может проснуться и встает разбитой? Почему так безответственно относится к учебе? Почему она, девушка, так неряшлива, в ее комнате постоянный бардак? У нее даже появилась домашняя кличка – «Разруха»: обувь горит, одежда рвется и не чинится, мебель ломается, техника быстро выходит из строя… Отношение к любимому человеку такое, что никакая любовь, особенно первая, нежная, неопытная, долго не выдержит. Сергей мог прийти с работы пораньше по ее просьбе, а она появиться после полуночи, ничего не объясняя или явно обманывая. Он весь вечер обрывал телефон, нервничал, в поисках ее, но ничего не говорил мне. Круг друзей сменился: появились какие-то типы, не смотрящие прямо в глаза и вызывающие чувство смутной тревоги. Появилась подруга, с которой они подолгу где-то болтались вместе, и почему-то при этом очень сердился и волновался Сергей. «Ты ничего не понимаешь в жизни молодых», – таковы были ответы на мои попытки разобраться в ситуации.

Я никак не могла связать то, что происходило, с наркотиками. Лень – да, отсутствие цели – да, никаких интересов, кроме развлечений – да, неряшливость, разболтанность – да. Это констатировалось как факт, это вызывало мое недовольство и раздражение, это было поводом для скандалов. Мы могли очень резко поговорить, даже поссориться, но мы любили и прощали друг друга. Она – даже быстрее и искреннее, чем я. Она не чуралась круга моих друзей, насколько это было возможно. Я показывала, что есть люди, которые живут творчески, интересно, старалась привить и углубить этот интерес, и не жалею об этом, как ни странно это звучит сегодня. Она ходила время от времени вместе со мной в церковь на причастие и исповедь, но все реже и реже, объясняя это тем, что ей некогда или «нужно лучше подготовиться». Это не радовало, но это типично для молодых. Теперь понимаю, что я многого не знала из уже взрослой жизни дочери. Вскоре Сергею мать купила дачный домик на границе с городом, и молодые стали жить отдельно.