Читать книгу Азбука современной философии. Часть 1 - Ольга Панкова - Страница 9

Всё на свете стремится привести себя в состояние гармонии, и человек, как часть мироздания, – тоже. Но говоря о человеческой гармонии – о гармоничной и привлекательной внешности, о гармонии человеческих взаимоотношений, о гармоничном взаимодействии человека и природы, о гармонизации человеческой личности в целом – следует понимать, что ядро человеческой гармонии, её источник, её голос, находится внутри человека, в самой его срединной глубине.

Нужно не только предположить, но и активно настоять на следующем утверждении: человек, стремящийся достичь гармонии, должен в первую очередь обратить свой взор внутрь себя. Никакие розыски Шамбалы, Шангри-Ла или Эльдорадо; никакие поиски источников вечной жизни или вечной молодости; никакие путешествия в Индию, на Тибет, Афон, Валаам; никакие паломничества в различные пустыни, лавры и другие места духовной силы не выдадут человеку готовую дешифровку его собственного голоса гармонии – в оригинальной, «гармонизирующей», упаковке и с «повышающим духовность» магнитом на холодильник в подарок – этот голос человек должен научиться понимать сам. Никакие занятия йогой или тибетской гимнастикой; никакие специальные дыхательные упражнения или другие расслабляющие практики; никакие завязывания своего организма в морской или сухопутный узел; никакое лежание на гвоздях или хождение по битому стеклу не сделают внутренний голос гармонии человека громче и слышнее – этот голос зачастую бессловесный, поэтому человек должен научиться не столько слышать, сколько ощущать его. Никакие благовонные окуривания своего жилища или зажигание по его углам магических свечей; никакая расстановка мебели и домочадцев строго по Фэн-шуй; никакие статуэтки, подвески, картины и другие защитные амулеты, которыми человек наполняет свой дом, не извлекут внутренний голос гармонии на свет Божий – человеку самому необходимо углубиться к месту его обитания. Никакие занятия, нацеленные на повышение духовности, или так называемые уроки гармонии; никакие плетения мандалы; никакие пересыпания разноцветного песочка; никакие раскрашивания гармонизирующих раскрасок не научат человека взаимодействовать с собственным голосом гармонии – этому голосу требуется не взаимодействие, не сотрудничество и не взаимовыгодные уступки, а безусловная любовь и полное единение.

Перечисленные выше действия и шаги, практики и методики, рекомендации и ноу-хау – конкретные или обобщённые, малоизученные или общеизвестные – даже при всём своём желании не могут дать человеку лёгкий, эффективный и чудодейственный способ обретения гармонии, своеобразную чудо-таблетку, при употреблении которой каждый легко и быстро сможет воспарить в трансцендентную высь. Более того, перечисленные выше действия способны даже отвратить человека от дальнейших поисков гармоничного и духовного единения с самим собой: перепробовав несколько вариантов и не придя ни к какому мало-мальски значимому результату, человек, в конце концов, разочаровывается и перестаёт верить как действиям, так и разговорам о духовности, гармонии, единении. Разочарования можно избежать тогда, когда человек внятно уяснит себе, что каждое из этих действий само по себе не в состоянии дать нужного результата – бесспорно, каждое из этих действий хочет дать этот результат, но в силу собственной духовной слабосильности просто не может это сделать. Все вышеперечисленные действия, по меткому слову русской поговорки, «ходят вокруг да около»: современные практики и методики, нацеленные на обретение духовности, на деле лишь околодуховны, а не духовны по-настоящему; они воздействуют на человеческое тело, разум и эмоции, но не затрагивают сам дух; они бессильны проникнуть в ядро человеческого духа – туда, где звучит чистый и ясный голос гармонии.

Но каким образом можно проникнуть в эту человеческую глубину – вообще, доступно ли это человеку, возможно ли? Говорить о том, что человеку это проникновение категорически необходимо, совершенно излишне: бесчисленное разнообразие способов обретения гармонии, изобретённых человечеством, обнаруживает актуальность данной проблемы, её широкую общественную и личную востребованность.

Для того чтобы услышать свой собственный голос гармонии, идентифицировать его источник, для того чтобы понять свои духовные цели, стремления, мотивы и желания, человеку достаточно осознать следующую мысль: всё, что есть в мире духовного – во всей его общей и разнообразной совокупности – уже настроено на нужды данного, конкретного человека, а затем помещено в его глубину.

Другими словами, внутри человека уже находятся и Шангри-Ла, и источник вечной жизни, и гора Афон, и Валаамский монастырь, и не виданная никем доселе мандала, и самая замысловатая из всех возможных поза йоги, и самый главный из всех защитных амулетов. Однако эта Шангри-Ла – личная собственность данного человека; этот источник вечной жизни – только его источник; эта гора Афон – место только его паломничества; этот Валаамский монастырь – место только его уединения; эта мандала – результат его творчества; эта поза йоги – результат его личных усилий; этот амулет – только его личная защита.

Человеческий дух – глубоко индивидуален; он неповторим, самобытен, эксклюзивен. Других таких духов и даже отдалённо похожих на него – нет, и быть не может! Соответственно, каждый человек должен понять потребности именно своего, личного, духа, а не чьего-то другого, постороннего: различия между тем и другим бывают порою настолько велики, что говорить об общих правилах идентификации, понимания, признания и единения не приходится.

В каждом из людей дух проявляется неодинаково и выражается особым способом. Самым точным и удивительным образом дух настроен только на того человека, внутри которого он находится, и ни на кого больше. Дух опирается только на эти конкретные разум и чувства, мышление и эмоции, интеллект и интуицию, способности и таланты, поэтому способы духовного самовыражения людей так многообразны и неповторимы.

Для музыканта – больше, пожалуй, чем для других людей – дух будет звучать, будет петь, будет выражаться в чистом и бесконечно гармоничном голосе. Дух в музыканте будет солировать, но солировать он будет «a cappella», без сопровождения. Любой дух абсолютен – в случае с музыкантом дух обладает абсолютным музыкальным слухом, поэтому внешние звучания, внешний аккомпанемент ему не требуется. Более того, внешне-человеческая какофония звуков с изобилием фальшивых нот, а также нарочито грубое и излишне громкое исполнение зачастую мешают духу самовыражаться – он вынужден дистанцироваться от того, что не приемлет, вынужден уходить в свои самые глубинные недра.

Для поэта дух также будет звучать голосом гармонии, но уже не поющим, а произносящим вирши. Меткое слово, точный словесный портрет, гармония рифмы и ритма – чем гениальнее поэт, тем точнее в нём выражается дух.

Например, у А. С. Пушкина дух выразил себя следующими строками из «Пророка»:

Как видим, пробуждение человеческого духа, контакт духа с человеком зачастую является и воспринимается человеком как довольно болезненный процесс, ибо любой дух идёт по наикратчайшему, а потому по самому сложному пути. Однако чему быть, того не миновать, рассуждает многомудрый поэт, и смиренно принимает новые, духовные, обстоятельства своей жизни, в том числе и те, которые чреваты для него будущими опасностями: жало вместо языка и угль вместо сердца.

Для художника дух будет выглядеть образом, изображением, картинкой – рисующий человек может попытаться изобразить свой дух в виде некоего места мудрости, или места покоя, или места силы, или даже центра объединения мудрости, покоя и силы.

Для меня наиболее правильным, точным и достоверным показалось изобразить дух человеческий в виде своеобразного духовного центра, концентрирующего в себе сразу несколько основных духовных свойств человека – см. рисунок 1.

Рисунок 1. Духовный центр человека.

И вот какие это духовные свойства. Голубое небо, которое бывает лишь в ясный и безоблачный день, выступает символом абсолютной благости, солнечного света, ничем не нарушаемой безмятежности. Дерево с мощным стволом служит символом многовекового опыта и проистёкших из этого опыта знаний и мудрости. Деревянная лавочка, стоящая на лужайке под деревом, символизирует собой уединённость, определённую затаённость; вместе с тем лавочка – это отдых от трудов, сосредоточенность на собственных мыслях и концентрация сил для решения последующих задач. Наконец, кольцо огня, опоясывающее лужайку с деревом и лавочкой, означает, что духовный центр имеет мощную защиту от влияния извне, и тот смельчак, который всё же рискнёт преодолеть её, должен быть готов к глубокому очищению и, возможно, к существенному изменению; также огонь – это жаркое горение, неугасаемая активность, сила стихийной и первобытной мощи.

Такой образ духовного центра, придуманный мной и нарисованный для меня, имеет множество положительных моментов, которые, опять же, имеют сокровенный смысл, важность и значение исключительно для меня. Например, лавочка служит для меня своеобразной «ответчицей»: стоит посидеть на ней пару минут, в тишине и покое, как находятся ответы на самые сложные вопросы. Никогда и ничем не нарушаемая небесная синь утверждает бесконечное добро и абсолютное счастье. Дерево выступает в качестве опоры и умиротворения: его листва своим видом и шелестом успокаивает меня настолько, что способна погрузить в глубокий сон. Огонь – так тот вообще мой главный жизненный союзник: приводя к внешней стороне огненного кольца бесчисленное множество своих мотивов, желаний, стремлений и намерений, я наблюдала, как одни из них смело и без задержки шагали сквозь огонь безо всякого для себя ущерба, другие топтались перед стеной огня в мучительных колебаниях и сомнениях, не зная, на что решиться, а третьи, едва завидев огонь, сразу разворачивались и уходили восвояси, и больше никогда ко мне не возвращались.

Рассмотрев примеры творческого самовыражения человеческого духа, нельзя не отметить, что музыкантам, поэтам, художникам и другим творческим людям, можно сказать, повезло: попав в нужную среду, их дух не просто сумеет наиболее полно выразить себя, но сделает это так, что любо-дорого будет взглянуть! А как быть тому человеку, который не умеет рисовать, сочинять стихи или музыку, который вообще не чувствует в себе никаких творческих порывов – сможет ли его дух выразить себя? А если сможет, то каким образом? Как человеку в суете повседневных дел распознать в себе голос гармонии, или голос собственного духа, и не спутать его ни с каким другим голосом?

Такому человеку и таким людям нужно вспомнить, что дух человека – это малая частица Божественной Энергии, поэтому вести себя дух может только по закону Божьему и никак иначе. Это означает, что всё, что относится к духовной сфере человека, выступает своеобразным эталоном для всей человеческой личности в целом: эмоции, которые исходят от духа, являются самыми искренними, чувства – самыми сильными, слова – наиболее точными, мысли – абсолютно благими, идеи – бесконечно гениальными, поступки – кристально честными.

В практической повседневности всё это находит выражение в следующих примерах из реальной жизни.

Пример №1. Человек, стоя в кабинете своего начальника с опущенной головой и слушая, как тот на сильно повышенных тонах отчитывает его за допущенный промах, вдруг поднимает голову и, сам себе поражаясь, тихо, но внятно произносит следующие слова: «Иван Иванович, скажите, а кто вам дал право на меня кричать? Да, возможно я допустил промах, но даже в этом случае я остаюсь человеком, а значит, требую к себе нормального человеческого отношения. А ваш крик – это выход за рамки допустимого. В подобных случаях я очень прошу вас держать себя в руках и голос на меня не повышать». Иван Иванович, не ожидавший ничего подобного, замолкает на полуслове и, словно выброшенная на берег рыба, лишь беззвучно разевает рот. А подчинённый, отчётливо понимая, что делать ему в начальственном кабинете больше нечего, разворачивается и на негнущихся ногах выходит за дверь. Назавтра человеку через третьи руки сообщают, что он уволен – разумеется, по вполне уважительной причине. Оставшийся без работы человек, злясь на собственную несдержанность, начинает изводить себя укорами до тех пор, пока внутренний голос внезапно не сообщит ему, что его упрёки совершенно напрасны, ибо он поступил верно, правильно и безошибочно: он отстоял своё высшее человеческое достоинство.

Пример №2. Просиживая в интернете дни и ночи напролёт, проводя в нём значительный промежуток своей жизни, человек вместе с тем явственно осознаёт, что интернет ему не нужен, что от него исходит вред, что время, проведённое в интернете, можно смело вычеркнуть из жизни. «Что это ещё за новости? – недоумевает человек. – Что за глупые мысли поселились в моей голове? Откуда они взялись? Интернет – мировой коммуникатор, им пользуется вся планета. Все живы и довольны, а значит, и со мной всё будет хорошо!» Но, несмотря на все доводы, уговоры и убеждения, внутреннее неприятие интернета в человеке только усиливается, причём усиливается молча, без каких-либо объяснений. «Да что за бред? – внутренне возмущается человек. – Значит, всем можно, а мне нельзя? Почему так?» Пытаясь избавиться от своего растущего внутреннего неприятия, точнее, пытаясь победить его при помощи разума, человек начинает искать в интернете ответ на вопрос, исходит ли от интернета какой-либо вред. В итоге критический обзор электронных СМИ, изучение психологических сайтов, чтение отзывов на форумах открывает для человека не просто какой-то единичный и разовый вред, исходящий от интернета, а целый букет вредоносных интернет-воздействий. «Вот это да, – поражается человек, – тут всё даже хуже, чем мне казалось поначалу». Понимая, что уменьшить вредоносные влияния интернета можно лишь сокращением времени пребывания в нём, человек именно так и поступает. При этом он с удовлетворением отмечает, что чувство внутреннего стойкого неприятия стало ослабевать, уменьшаться, отпускать – оно, это чувство, словно бы стало хвалить человека за проявленную самодисциплину, хоть и не сообщая ему об этом прямо.

Пример №3. Желая посмотреть широко разрекламированный кинофильм – картину, заявленную в мировом прокате как самый романтический фильм года, номинированную на множество кинопремий, с участием самого популярного актёрского состава – человек направляется в ближайший кинотеатр. Расположившись в уютном кресле тёмного кинозала, человек приготавливается к сентиментальному и душещипательному зрелищу – и, разумеется, он его получает. Под звуки нежной мелодии, льющейся с экрана (мелодии, которую музыкальная общественность впоследствии признает лучшим саундтреком десятилетия), на фоне упоительных и только что покорённых горных вершин (десять призов за лучшие визуальные эффекты плюс пять призов за уникальные каскадёрские съёмки), герой и героиня высоким литературным слогом объясняются друг другу в вечной любви (звучит главный диалог фильма, над которым поработало не менее десятка сценаристов). В процессе этого признания выясняется, что в результате стечения непреодолимых обстоятельств герой и героиня не могут быть вместе, однако они всё-таки решают бороться с обстоятельствами и защищать свою любовь до конца, фактически до гробовой доски. Поклявшись друг другу в пожизненной верности, и скрепив клятву… нет, не кровью – поцелуем, влюблённая пара начинает спуск с горы. Зрители в кинозале, которые уже пять раз успели порадоваться за главных героев, десять раз им посочувствовать, пятнадцать раз обругать непреодолимые обстоятельства, а заодно и сценариста, их придумавшего, двадцать раз всплакнуть тайно и двадцать пять – явно, напряжённо следят за финалом. Финал страшен и трагичен: героиня, оступившись на камне, падает в ущелье и разбивается насмерть. Герой, не помня себя от горя и тоски, уже заносит ногу над пропастью, стремясь последовать за своей любимой, но в последнюю секунду его останавливает какой-то неясный шорох. Оборачиваясь на звук, герой замечает ползущую меж камней змею, затем непроизвольно поднимает взгляд выше и видит выходящее из-за соседнего горного массива солнце, которое ослепительным блеском и благотворным теплом символизирует собой торжество вечной жизни. Финальные титры, занавес. Кинозал, не скрывая, рыдает в полный голос. Выходя на улицу, человек волей-неволей вслушивается в обрывки впечатлений о фильме, которыми делятся зрители, вглядывается в их лица и вдруг начинает отчётливо осознавать, что его соседи по кинозалу – абсолютно нормальные люди, а вот с ним явно что-то не так. Зрители искренне переживают, делятся эмоциями, у многих женщин заметны припухшие веки, мокрые глаза и следы от слёз на щеках, и даже мужские лица выражают этакую суровую сдержанность, что, конечно же, говорит о бурных, но тщательно скрываемых эмоциях. И только у него внутри творится что-то несусветное: вместо искренних переживаний за трагическую судьбу киногероев – жёсткая критика их нелепых похождений; вместо сочувствия – ирония; вместо восхищения – сарказм; вместо слёз – издевательское подхихикивание; и всё это внутреннее состояние интерпретируется человеком как категорическое неприятие фальши, которую внутренний голос сумел в фильме где-то и как-то усмотреть. То есть разум и чувства человека верят в искренность происходящего на экране, а внутренний голос – нисколько. Спустя какое-то время, неделю или месяц, этот человек включает телевизор и случайно попадает на трансляцию детского вокального конкурса: на сцену как раз выходит следующий конкурсант. Хотя слово «конкурсант» к данному человеческому созданию можно применить лишь с очень большой натяжкой: поющий на сцене ребёнок мало того, что крошечный, так ещё и весь какой-то нахохленный, несуразный, словно измученный непосильной ношей, которую на него взвалили. Видно, что его пугает и сцена, и жюри конкурса, и ведущие, и собственные родители, наблюдающие за ним из-за кулис. Но его послали петь, и деваться ему некуда: он фальшивит, не попадает в ноты, то шепчет, то кричит, то забывает слова, то вспоминает их, но дисциплинированно продолжает делать то, что ему велели. Причём этот ребёнок даже не поёт, потому что вряд ли можно назвать пением еле слышный писк, подобный тому, какой издаёт в погребе мышь, или жалобный стрёкот, похожий на стрёкот испуганного ночного сверчка, или напевное бормотание, которое мог бы издавать не человеческий детёныш, а только что вылупившийся птенец попугая. Но больше всего человека поражает не качество данного исполнения, а выбор музыкальной композиции. Стоя на конкурсной сцене, ребёнок бормочет не что-то популярное, всеми узнаваемое и лёгкое в исполнении – нет, он пищит «Ave Maria»! Христианскую музыкальную молитву! И вот, при одном только взгляде на всё это, внутренний голос человека разражается бурными и непроизвольными слезами, которые, переполняя внутреннее существо, быстро выплёскиваются наружу. Возникает полное ощущение того, что внутри прорвало плотину: в глубине человека происходит такая буря страстей, такой взрыв эмоций, такой душевный катарсис, который трудно выразить словами. Человек, сквозь пелену собственных слёз вглядываясь в лицо несуразного ребёнка, поющего «Ave Maria», в состоянии лишь бессвязно вопрошать: «Что это? Зачем? Как?» При этом слёзы из человеческих глаз всё льются и льются, а облегчения ему всё нет и нет. А когда, длительное время спустя, успокоение всё же наступает, человек с удивлением отмечает, что, оказывается, он не только умеет отличать правду от лжи, а настоящее – от фальшивого, но и видит вещи насквозь, понимает их истинную суть.

В качестве вывода к данной главе хочется привести цитату из книги Ивана Ильина «Аксиомы религиозного опыта» – произведения, которое я считаю шедевром русской философской мысли, и к которому обращусь ещё не один раз: «Всюду, где глубина; всюду, где чистота; всюду, где искренность; всюду, где любовь; всюду, где совесть; всюду, где гармония; всюду, где материя осуществляет закон духа; всюду, где мудрость открывается человеческой душе, – всюду веет Дух Божий».

– Господи, скажи, почему люди столь зависимы от влияния извне?

– Ты ещё спроси, почему большинство людей является экстравертами, а не интровертами, как ты.

– Да нет, я говорю не про взаимодействие людей друг с другом – большую или меньшую его степень. Сейчас меня интересуют другие влияния – те, которым люди приписывают разные чудодейственные черты: духовное освобождение, обретение гармонии, воспарение в седьмое небо, нахождение дороги в тридевятое царство…

– …и другие сказки.

– Да. Этим влияниям иногда даже приписывают возможность полного и безусловного единения с Тобой.

– Нет.

– Что – нет?

– Такими способами единения со Мной не достичь.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно. Более того, многие люди сами догадываются о недуховной сути всех этих якобы духовных практик.

– Догадываются, но продолжают практиковать? Как понять эти бессмысленные действия?

– Как всё тот же извечный страх передо Мной, который никуда не делся, а лишь принял другие формы. Замаскировался.