Читать книгу Белый ангел смерти - Ольга Рёснес - Страница 4

Искоса посматривая на Ксению Павловну, Рэт плетется за ней по садовой дорожке. Куда она его ведет? От ее платья и ног пахнет травой, землей, потом, малиновым соком. От Сильвы пахло совсем не так; и хотя Рэту было всего полтора года, он может уже отличить «опасное» от «обычного» и часто знает наперед, чего от человека ждать. По крайней мере, теперь к нему не испытывают неприязни, и ему ново и удивительно слышать от незнакомой женщины ласковое «зайка». И пока они шли по петляющей между грядок тропинке в другой конец сада, к деревянному домику, Рэт узнал достаточно о своей новой… Новой хозяйке? Он верит уже ее грустному «бедный ты, бедный…», и он уже не прочь на свое имя откликнуться.

– Бедный ты мой белый зайка…

Рэт немного притормаживает и исподлобья, вопросительно смотрит на Ксению Павловну, и в его красноватых глазах замирает просьба: «Скажи что-нибудь еще…»

Было около семи, солнце начинало уже пригревать всерьез. Впереди – длинный и жаркий июльский день, наполненный неспешными заботами, от которых по ночам так крепко спится. День, пропитанный запахом клевера, лилий, черной смородины, нагретой солнцем земли и здоровой, загорелой кожи; день, похожий на бесконечное множество других таких же дней, ни на что не претендующих, бесследно уносящихся прочь… «Что же нам делать с ним?…» – растерянно думает Ксения Павловна, останавливаясь возле веранды. На крыльце, держа в руке кружку с только что собранной клубникой, стоит Лиза. Пальцы и подбородок у нее перепачканы красным соком, но она, не обращая на это внимания, жадно запихивает в рот переспевшие ягоды. Увидев собаку, Лиза от неожиданности ахает и, едва не подавившись и закашлявшись до слез, машет руками.

– Где ты нашла такого урода? – вытирая загорелым локтем слезы, спрашивает она, – Ну и мерзость! Настоящая крыса!

Рэт виновато уставился на нее, он не всегда нравился людям.

И ноздри его уже втягивают незнакомый, сладкий запах… А впрочем, немного знакомый: как-то раз Сильва угостила его клубникой.

Сев на ступеньку террасы, Лиза принимается не спеша, с каким-то даже пристрастием разглядывать Рэта, а тот смотрит на ягоды и глотает слюну, неловко переминаясь с ноги на ногу.

У Сильвы часто бывали гости. Собирая потом со стола остатки и объедки, всегда не меньше ведра, она делила между тремя своими самыми прожорливыми псами дорогие деликатесы: куриные окорочка и крылья, остатки салатов и тортов, рыбу, колбасу, ветчину, фрукты… Ротвейлеры жрали все вперемежку, как свиньи, и Рэт был в сравнении с ними аристократом, он ел лишь самые изысканные вещи: арденский паштет, эдамский сыр, ананасы, клубнику… Клубнику он особенно любил. И теперь, глядя, как Лиза отправляет в рот, одну за другой, спелые ягоды, он только роняет с розовых губ слюну…

Заметив просящий собачий взгляд, Лиза расхохоталась. Голос у нее приятный и звонкий, Рэт поводит от удовольствия своими безобразно обрубленными ушами, наклоняет голову в одну, в другую сторону… А Лиза, глядя на него, только смеется.

Она не принимает слишком всерьез унылые намеки матери на их в этой жизни заброшенность и ненужность; и не слишком ее печалит то нехватка денег, то чего-то еще; и нисколько не завидует она более удачливым и устроенным, зная наверняка, что ничем она их не хуже.

Когда она смеется, глаза ее становятся узкими, прячущими голубизну щелками – и столько в них веселья! Смеется ее короткий, прямой нос и сверкающие изумительной ровностью зубы, и маленькие, не нуждающиеся ни в золоте, ни в жемчуге, уши, и светлые, легкие, мягкие, как у ребенка, волосы…

Сложением Лиза пошла в мать: такие же широкие, круто очерченные бедра, немного полные ягодицы и икры ног, округлые руки, маленькие, крепкие, не требующие лифчиков груди.

За свои двадцать семь лет Лиза успела повидать не только хорошее; было у нее замужество с разводом, была болезнь и смерть отца, и нынешняя ее безработица… Но только хорошее в памяти почему-то у нее и остается – и обещает лучшие времена.

Вытерев измазанные клубничным соком пальцы о край старой клетчатой рубашки и слегка потрепав загривок Рэта, Лиза, весело щуря глаза-щелки, говорит:

– Хочешь клубнички, дружок? – и тычет ему прямо в нос спелой ягодой.

Рэт обнюхивает протянутую к нему руку и, роняя на землю слюну, осторожно – о, как осторожно! – берет зубами клубнику. Он взял эту ягоду так невесомо, почти бестелесно, словно стыдясь своих мощных, предназначенных для удушения челюстей.

– Этот белый крыс, смотри-ка, вегетарианец! – смеется Лиза.

Проглотив клубнику, Рэт снова вопросительно смотрит на Лизу, и она вываливает на ладонь все, что осталось в кружке, облив соком шорты и свои полные, загорелые ноги.

Так же деликатно, как и в первый раз, Рэт берет, одну за другой, все ягоды и принимается вылизывать ладонь Лизы… и ее липкие от сока колени… и тычется мордой ей прямо между ног и со смачным бесстыдством фыркает… И это вызывает у Лизы новый приступ хохота.

– Похабный белый крыс! Откуда ты здесь взялся?

И пока Ксения Павловна рассказывает про серебристый опель и малоприятную пару, Рэт становится на задние лапы, упирается передними в грудь Лизы, приближает к ее лицу свою оскаленную в собачьей улыбке уродливую морду и… начинает совершать вполне непристойные, с точки зрения Ксении Павловны, движения… и лижет Лизу в нос, обдавая ее щеки горячим собачьим дыханием…

– Кого люблю, на том и женюсь! – смеется, отталкивая пса, Лиза, – Белый крыс!

Слишком многие хотели бы вот так, горячо… Слишком много мужчин интересуются ею.