Читать книгу Камни Таэры I: Любовь и Закон - Ольга Витальевна Манскова - Страница 4

Когда Тиона училась смотреть на пламя свечи через магический кристалл, чтобы предсказывать будущее, то в нем слабая тень постепенно увеличивалась, приближалась, становясь почти реальностью. Только нужно было постоянно удерживать концентрацию, чтобы видеть образы.

Сейчас, во сне, её будто окутало пеленой, а потом вдруг, вначале смутное, изображение предстало с реальной четкостью. Она знала, что находится во сне…. Но всё вокруг стало до того ощутимым, что, вроде бы невидимая, Тиона в испуге спряталась за штору.

Теперь она находилась в незнакомом помещении. По-видимому, это была небольшая приемная: Тиона видела такие богатые залы лишь на картинках. Пол был устлан мягким ковром с хиндустанским орнаментом. На стенах – позолоченные лепные украшения. Вдоль стен – мягкие кресла с подлокотниками из крепкой белой древесины, спинки которых были покрыты шкурами полосатых зверюшек, имеющих весьма когтистые лапки. Лапки и головы им оставили – в этом, наверное, был особый шик. Головы служили навершием, лапки свисали с подлокотников. На сидениях кресел лежали мягкие бархатные подушечки с вышитыми цветами.

Вначале в зал ворвался ветер, а потом – быстро вошёл человек. Высокий, стройный, с седоватыми висками. Его лицо сразу показалось Тионе неприятным, и только потом она поняла, почему. Тот не носил парика, а его жидкие волосы с редкой проседью были зачёсаны назад и заплетены в три тугие косы. Отец Крона! Только они носили такую причёску, что должно было символизировать три дороги их преданности: преданность мирской власти, Святому Престолу и богу Крону. Вообще-то, по сути, Святому Престолу нынешние священники уже не служили: с тех пор, как они отказались от службы всем богам, предпочтя службу одному только Крону. Тиона не знала, рад ли был этому сам Крон: весьма сомнительно… Святой Престол – это место на небесах, где все боги черпали свои силы…Таким образом, отказавшись от служения всем богам Престола, служители Крона вряд ли имели отношение к этой магической святыне. Теперь у них должно остаться только две косы. Но традиция есть традиция…

Одет святой отец был скромно, но со вкусом: в черную рубаху навыпуск, длиной чуть выше колена, с воротом-стойкой. Рубаха была расшита золотом и украшена пуговицами с драгоценными камнями. Также, на нем были походные чёрные штаны из бархатистой, хорошо выделанной, кожи, которые, заканчиваясь ниже колена, под конец зауживались шнуровкой, и аморейские белые шёлковые чулки. Рубаха была перетянута поясом, весьма богато инкрустированным самоцветами. Обут Святой Отец был в домашние пушистые тапочки, что несколько сглаживало то величие, которое ему придавал большой золотой крест, величиной больше ладони, с тремя крупными алмазами. Тиона со страхом, но внимательно разглядывала этого человека. Она впервые видела служителя церкви.

Походив туда-сюда в крайне возбуждённом состоянии, священник подошел к окну и выглянул наружу. Он явно ожидал кого-то. Наконец, открылась входная дверь, и в приемную комнату вошла дама. Она была невысокая, стройная, одетая в синее платье, которое полностью закрывало шею и руки. Её лицо было красивым, но печальным. Казалось, она была безучастна ко всему.

– Вы меня звали, Святой Себастиан? – спросила она.

– Да, леди Азалия. Догадываетесь, зачем? Вы давно не были на исповеди, – ответил тот.

– Зачем исповедоваться человеку, находящемуся в полной изоляции от людей? – спросила красивая женщина.

– Вы – бывшая ведьма. А раз так, вам постоянно надо проводить операцию… воцерковления.

– В смысле – разделения тела и души?

– Вы осведомлены. Слишком осведомлены. Какие-то лишние понятия о душе у вас, все-таки, по-прежнему остались. Но, как вы теперь знаете, тело – субстанция временная и грешная, абсолютно грешная. А душа… Она абсолютно безгрешна, что бы ни творило тело. И это так, но – только у тех, кто постоянно удостаивается воцерковления. У иных же личностей, особенно у ведьм, у которых душа самым сильным образом осаждается внутри тела, душа загрязнена. И может омыться только службой на благо Церкви и постоянным дальнейшим воцерковлением. Воцерковление ведьмы – процесс болезненный, но необходимый. Очень необходимый для того, чтобы душа не погрязла во грехе. Но… Этим займёмся чуточку позже, – он кисло улыбнулся. – Вначале поговорим. Ибо, пришло время, чтобы вы послужили во благо матери-церкви и доказали свою покорность.

Начну с того, что наше скромное королевство пока не претендует на Ангкор и захват такой огромной земли, как Аморея. Так уж исторически сложилось, как вы знаете, что у нас, в Кронхорде, нет короля. Есть только герцог Альграды и герцог Сигии, у нас дуумвират. Наша страна получила самостоятельность от Амореи и её столицы Ангкора, фактически перестала подчиняться их королю. Но, не возвела на трон собственного, а перешла под власть Святой Церкви. Но формально наш Кронхорд остался под защитой правителей Ангкора. И потому, имеет с ними связь. С некоторых пор, наша Церковь расширяет свои права и на территории Амореи, и король Ренуарий советуется с нами по некоторым вопросам. И нам бы хотелось… еще больше расширить там наши права.

– Я плохо разбираюсь в политике… К чему вы клоните? Вы хотите послать меня в Ангкор и сделать из меня шпиона? Каким образом?

– Нет, вовсе не шпиона. Осведомителя. А возможно, что даже более чем осведомителя. Итак, мы планируем усилить влияние нашей Церкви в Великом Ангкоре. И мы сверились с генеалогическими свитками и пришли к выводу, что вы и ваша дочь, вполне вероятно, принадлежите к древней крови, ведёте свой род от самого Сигурда первого. А потому, вы или ваша дочь вполне могли бы – пока чисто теоретически, конечно – претендовать на роль, весьма почетную. У нас в стране нет трона, а с ним – и права наследования по крови. И вам тут, милочка, делать нечего. Но вот в столице Амореи… Король Ренуарий недавно объявил о приглашении во дворец Ангкора всех девушек древней крови, среди которых будут отобраны фаворитки для его сына, наследного принца Йорика. Принцу скоро исполнится двадцать один год, женитьба не за горами. А ваша дочь вполне по знатности подходит для ангкорских палат и может принять приглашение короля. И она обязательно пройдёт осуществляемую во дворце проверку на наличие древней крови.

– Пройдёт. Но моя дочь – совсем ребенок. Ей только двенадцать…

– Нормальный возраст для фаворитки. Разве что, в таком возрасте ей полагается пребыть туда вместе с матерью. Или вы хотите, чтобы она провела всю жизнь в монастыре? Кстати, мы тоже в определённой степени рискуем. Рискуем, что вы сбежите от нас. Ведь в Аморее не преследуют ведьм, если они не совершают ничего противозаконного. И даже допускают применение некоторых, например, любовных, чар. Там это не карается смертью, а даже считается… некоторой изюминкой. Особенно, для женщин. Так – как? Вы согласны в некотором ближайшем будущем переехать в Ангкор и стать там нашими глазами и ушами?

– При одном условии.

– Говорите. Деньги? Ценные вещи?

– Моя дочь должна быть свободна от всех… Наших дел.

– Принимаю условие. Ваша дочь даже ни о чем не будет знать.

– Тогда – выезжаем хоть завтра.

– А чтобы вы нам действительно служили и никуда от нас не убежали, по приезде и после вашего представления во дворце и обряда проверки древности крови у вас и вашей дочери, мы тоже проведём над вами один тайный обряд, после которого вы полностью станете нашей. И тогда, вы уже не сможете увиливать от наших особых поручений, – и Себастиан как-то нехорошо и безрадостно улыбнулся.

– Всё в руках господа, святой отец, – сказала ритуальную фразу печальная женщина.

– Ну, а теперь, – и Себастиан потянул за одно из лепных украшений, в виде змеи – и открыл тайник. Золотая змея, выгибающая тело, оказалась ручкой дверцы тайника. В стене была ниша, а из ниши выдвинулась небольшая металлическая полка, на которой стояла чаша из черного обсидиана. Рядом с чашей лежал кривой хадрумский нож.

– Приступим к таинству воцерковления, – сказал Себастиан.

– Во имя Крона, великого и могучего, призываю силой его знаний изъять у этой женщины её чёрную колдовскую душу, дабы разделить её с тем, что принадлежит телу. Да войдет её огненное тело в кровь её, и да выльется вместе с кровью в эту чашу господню! – провозгласив так, Себастиан взял руку женщины и полоснул по ней ножом. Эту руку он направил к чаше и держал над нею, и кровь потекла в сосуд тонкой струйкой. Затем Себастиан отстранил Азалию от чаши, повернул её руку раной вверх, и, проведя над ней своей свободной рукой, заживил рану.

«Да ведь это… магия, которой якобы не пользуются Отцы Церкви!» – подумала Тиона.

Затем Святой Отец своим крестом начертил над чашей знак шен.

– Да отправится огненная ипостась души живой из тела живого в мир над миром, упокоясь сладко до скончания лет, где да будет безгрешна до пришествия Крона. Амэн.

И кровь женщины тут же полностью выпарилась из чаши, исчезла розовым дымком, оставив в воздухе запах ладана.

– Ступай, дочь моя, – сказал Себастиан. И женщина вышла из комнаты, бледная и потерянная.

Тиона с ужасом ждала, что будет дальше, предчувствуя, что это была ещё не вся «церемония».

– Ну, а теперь приди ко мне, не прячься, – оставшись один, сказал Себастиан.

Тиона вздрогнула. «Это он… мне? Он меня видит?»

Но, после недолгого бездействия, Отец Крона подошел к стене и нажал на еще один потайной механизм, скрытый за зеркалом. Там была ещё одна ниша. Миг – и из этой ниши в комнату выползла небольшая черная змея.

– Я – голодная, а ты – не ос-ставил мне ни капли крови, – прошелестела она.

– Видела эту женщину? Это и будет твой дух-исполнитель, повязанный кровью. Твой дух станет ею, а она – тобой. Я буду надёжно хранить и кормить молоком твоё тело.

– С-соглассна, – прошипела змея.

Затем он еще раз позвал:

– Выходи!

В нише кто-то зашевелился – и оттуда вылетел дхарх – крупная летучая мышь, покрытая густой серой шерстью.

– А тебя, мой пушистый друг, я пошлю сейчас в Ангкор, там сегодня ночной бал. По случаю Дня Цветов. Доставишь мне свежие сплетни. Сейчас я пойду спать, и ты станешь моими глазами. Накормлю и сейчас, и когда вернешься.

Дхарх покорно уселся на плечо Себастиану. А тот подошел к чаше из обсидиана, которую ещё не задвинул на место. И, сделав себе небольшой надрез на руке, накапал в чашу немного крови, а затем полностью запечатал рану, проведя над нею другой своей рукой. Рана полностью затянулась.

Дхарх – таких тварей Тиона видела только на картинках – спустился с плеча хозяина, распластался крыльями по чаше и полностью засунул в её отверстие свою голову. Тиона услышала лакающие, чмокающие звуки. Ей стало так страшно и противно, что в ужасе она проснулась. Наверное, она кричала: мастер Цэн положил ей на лоб свою руку, успокаивая. И вскоре Тиона вновь провалилась в сон. Теперь уже спокойный, тихий, и без всяких сновидений.