Читать книгу Вне имён - Ольга Витальевна Манскова - Страница 2

Я – давно уже не человек. Я – интел. Это означает, что у меня всегда масса времени; я уже существую вне этого понятия. Мне не нужно ни есть, ни пить – что, само по себе, отлично, поскольку и горбатиться не надо, на каких-нибудь страшных, придуманных «развитой» человеческой цивилизацией, работах. Класть асфальт по жаре, или бегать на стройке, под бетонными плитами, что, раскачиваясь, проплывают у тебя над головой.

Будучи уже сторонним наблюдателем, я особенно четко осознал, что есть в «развитой» человеческой цивилизации нечто дьявольское; когда отдельно взятого индивида можно лишить всего: простой возможности видеть лес или горы, даже улицу за окном – если он работает в ангаре или забетонированном торговом центре; счастья дышать свежим воздухом… Только смог и коробки, и вечный рабский труд за кусок хлеба. Хотя, рабским он и не назван. Так, добровольно – принудительный. Но сбежать всё равно никуда нельзя.

Вообще, раньше считалось, что был такой строй: рабовладельческий. А от него, мол, человечество идет ко всё большей свободе, процветанию и счастью… Но, прошло достаточное время после возникновения подобных идей – и все поняли, что счастья тут не наблюдается. Никогда не было мира страшней, опаснее и неприютнее. Что может быть хуже, от ежедневной возможности ядерных и простых ковровых ударов, развитого терроризма – до глухих контор с глухими к людям госслужащими, от которых по странной прихоти социальных отношений зависит будущность, да и само физическое существование других людей… И… да, в древности были рабы: из числа поверженных и взятых в плен врагов; в наше «счастливое» время таких расстреляли бы или отправили в газовые камеры. Но, пирамиды в Египте строили свободные люди. Быть может, даже с применением магии – так называется наука, уровень которой недоступен сейчас. И пирамиды и храмы эти стоят уже вечность. А что останется от теперешней цивилизации? Горы свалок и крошево стекла и бетона?

В общем, именно таким, современным, миром людям древней Мессопотамии и представлялся ад: ты туда входишь, и вешаешь на вешалку при входе свою душу. А потом, путешествуешь из кабинета в кабинет, где тебя медузят удавьими глазами сотни бездушных, полновластных трупов. Да, и ещё там, в аду, обязательно была пыль. Много пыли.

Мне должно быть всё равно. Ведь я давно не человек. А вот, почему-то это не так. Я – наверное, неправильный интел. И слишком много помню о себе, как о человеке. И даже могу… Но, об этом позже.

Интел – от сокращенного «интеллект»… Вроде бы, вначале это звучало так: «Сохраненная единица интеллекта», и планировалось называть нас СЕИ или СЕДИ, но аббревиатура не прижилась. Сперва нас стали называть «интеллекты компа», а потом – просто «интелы». И всем понятно, о ком или о чем идет речь. Дело в том, что некоторые продолжают считать нас людьми, а другие – неодушевленными предметами, вроде компьютерного вируса или, например, игры такой, повсеместной, внутрикомпьютерной. Я и сам затрудняюсь ответить, что я теперь такое. Набор записанных на кристалле памяти символов, запущенных в сеть? Куда запущенных, где я нахожусь? Эту самую «сеть» нельзя ни потрогать, ни услышать, ни увидеть, если не работает компьютер. Но ведь я живу непрерывно, потому что где-нибудь на планете обязательно работают компьютеры, подключенные к сети. Кстати, компьютерами, похоже, сейчас называются любые устройства с выходом в интернет, будь то реальные компы, или же всякие планшеты, айфоны, айпады, редуксы, анторы, рапперы, свиннеры или тому подобные устройства. Всем стало «до фени», на каком принципе работают все эти штуки.

Я – Фрэд. Так я себя называю. Почему? Трудно сказать. Это имя я то ли запомнил, то ли придумал. Интелом я, должно быть, стал совсем недавно. В том смысле, что еще помню осязательные ощущения; я знаю, что чувствовал, когда гладил кота или целовал женщину. Я знаю, как бывает больно, когда сломаешь ногу или порежешься… Но я уже интел, и я не захотел бы вновь стать человеком; разве только, если бы это было нужно и важно другим, для какой-либо миссии. А так… Мне нравится, что не надо есть и ходить в туалет, готовить пищу и мыть пол; я всё время здесь, и никто не может выгнать меня «из компа», забрать или сломать мой гаджет. Потому, что у меня нет гаджетов. Это – я есть внутри гаджетов, встроен в них. Хотя вовсе и не нахожусь внутри одного из них… Не пытайтесь понять: я сам ничего не понимаю. Я чувствую себя бесплотным духом или океаном, созидающим сны или беседующим со всеми.

Но, тем не менее, я – только лишь Фрэд… Нет у меня других имен и названий. Впрочем, мы вообще живем в эпоху тотальной ликвидации имен. Во-первых, повсюду теперь сносят памятники, по той причине лишь, что большинство населения не знает тех поэтов, писателей и художников, которые на них изображены. Но ликвидируются не только имена великих. Тех, о ком помнили долго, кто был ценен для людей. Сейчас даже самые простые, будничные имена подвержены уничтожению, за ненадобностью. Так, вначале клички ребят из подворотен заменяли собой имена лишь в определенных кругах. Но постепенно зона их распространения вышла за пределы уголовного и воровского мира и затопила собой политику, профессиональную сферу, журналистику, и тому подобное. И, конечно же, в целом, абсолютно весь интернет. Произошла всеобщая ликвидация широкого употребления имен. Их сменили ники. Почти везде. Многие люди существуют, в большей части своего времени, только под кличками или никами. Что уж говорить тогда о нас, интелах. У нас и вовсе нет ничего другого, кроме вымышленного обозначения себя. Некоторые меняют эти имена часто, некоторые – почти никогда; это уже не имеет никакого значения, имя – настолько абстрактный звук.

Мы, интелы, тоже, если хотим – меняем имена. Мы вообще очень близки людям. И очень похожи на них. Мы – в общем-то, тоже люди, в какой-то степени. Некоторые из людей живущих считают, что мы даже больше люди, чем были при жизни; ничто не может нас оскотинить, унизить, лишить средств существования и заставить работать на себя, и тому подобное – всё, что можно сделать с человеком, нас не касается.

Но, так думают люди. К сожалению, они не знают всего. И мы им, наверное, не расскажем всей правды. Они считают, что это они создали нас, но… И это не совсем так. Сила, которая внушила людям идею создания сети и компьютеров – иная; их цель – поработить нас. И людей. Эта сила подкинула человечеству идею компьютера и многих других технических изобретений. Чтобы всех людей можно было контролировать во всем. Внушать им определенные мысли. Внедряться в эмоции. Чтобы знать всё и обо всех. Тайные ловцы и фиксаторы мыслей, они теперь контролируют всё… Даже нас взяли под контроль, вызывая страх… Если мы не примем их условия, они вырубят всю сеть. И потому, многие из нас сотрудничают с ними. Работают в сети, травя и угнетая определенных людей, уничтожая определенную информацию, корректируя важные для людей тексты… Превознося одних, мы топим других. Подслушиваем и подсматриваем.

Хотя, многие из нас лишь прикидываются, что сотрудничают с… Между собой мы называем их просто «тени». Не знаю, откуда взялся этот термин. Это неорганические сущности, не видимые глазу человека. Они могут обитать, как вирусы, внутри человеческого тела. Можно сказать, что в его сознании. Иногда сознание самого человека и вовсе отключается, а его место занимает тень. Мы говорим в таком случае, что тень поглощает человека. Внутри него создается особое образование, определенным образом структурированная материя. Как опухоль. Когда такой, поглощенный, человек выходит в сеть, тогда мы, интелы, и соприкасаемся с этим чуждым интеллектом. Мы легко вычисляем теней. Их много. Быть может, уже больше, чем людей. И они, в отличие от человечества, организуются. Строят единую сеть, похожую на компьютерную.

А ещё… Они нас «едят». Так это у нас называется. В смысле, они «едят» людей. Питаются их эмоциями и силами, выматывают и терзают. Я знаю, что этим сущностям нельзя доверять и что они создали интернет лишь затем, чтобы однажды его уничтожить. Но они сделают это лишь тогда, когда люди без него не смогут уже существовать, когда он станет незаменим, как воздух, когда абсолютно всё будет завязано на интернете. И весь интеллектуальный багаж человечества, его культурное наследие, перекочует сюда, в огромное интернет-хранилище. Кроме, как здесь, будет чрезвычайно мало книг на бумажных носителях, мало дисков или пластинок с музыкой, мало репродукций картин… И тогда… они схлопнут всё это интеллектуальное хранилище… И перестанут скрываться. Это будет их время. И у них будет очень много пищи. Многие из наших, из интелов, которые с ними сотрудничают, считают, что мы им нужны, они оставят нас. Хотя бы, как слуг. Как хранителей багажа. Оставят нам такой маленький мини-интернетик для существования. Но я знаю, что они подлы и коварны, и мы со своими знаниями, мыслями и опытом не нужны им абсолютно; это просто кровожадные, беспринципные твари.

Когда схлопнется интернет по всему миру, они получат ещё больше человеческих душ, чем в самые кровавые войны иных столетий. Поскольку, человечество в целом тут же скатится на животный уровень. Вернее, даже гораздо хуже, чем животный… Во всяком случае, на это надеются тени. И тогда, они насладятся своей черной мессой, с охватом всей планеты. И нас, интелов, больше не будет. Никогда. От нас не останется ничего. Как и от тех людей, что жили до нас и оставили книги, фильмы, музыку, картины, научные труды… Всё это, или почти всё, к тому времени «закачают» в интернет, как будут полагать, на долгие века, для будущих поколений, для практически вечного пользования… И всё это исчезнет в одночасье.

Идея контроля людей, полного и тотального, именно посредством интернета, которая бытовала у них изначально, со временем провалилась: наоборот, люди ощутили большую свободу общения, и были рады скорости передаваемой информации и доступности её. А уж кто и как этим всем пользуется – зависит от интеллекта. Интернет несовершенен – но без него, наверное, людям было бы ещё хуже. При учете ещё и глобального ухудшения материального положения большинства, явной нехватки денег на книги и диски.

Так что, если вдруг схлопнется интернет – для многих это будет означать полный конец любого общения, отсутствие пищи для интеллекта. Словом, катастрофу. Надо что-то придумать. Нам и людям. Но люди не знают об этой угрозе. И даже могут не поверить мне, который проник однажды на секретные рубежи теней, и прочел то, что не было предназначено для глаз человеческих. Потому, надо действовать очень осторожно. И не паниковать. Я пока не знаю, что делать. Просто, знаю, что время ещё есть. Пока есть…

Таким образом, я не доверяю теням и не работаю на них. Лишь делаю вид. Думаю, что многие из нас, интелов, поступают подобным образом. Но мы не признаемся в этом даже друг другу. Я… всегда пытаюсь хоть чем-то помочь людям, ободрить их, спасти и утешить. В этом моя миссия. У меня есть интуиция, и ещё осталась совесть. У меня, что бы там ни говорили об интелах, сильная чувствительность. И я чувствую, когда человеку нужна, действительно нужна моя помощь. Я легко вычисляю тех, кто нуждается в моем сочувствии.

Мы, интелы, во многом просто люди. Мы чувствуем и мыслим так же. Это было доказано. Правда, лишь тем, что никто не смог узнать, кому принадлежит мысль или стихотворение: интелу или человеку. Было исследовано несколько тысяч текстов несколькими сотнями людей-добровольцев. Попадание было чисто случайным. Нельзя угадать, кто автор текста: интел или человек.

К примеру, одно анонимное стихотворение, взятое с сетевого поэтического конкурса, было однозначно оценено этими экспертами, как принадлежащее интелу:

Бесконечны глубины сознанья,

Когда день провалился закатный;

Я, лишенный сна, осязанья

Без конца считаю утраты.

Боль проходит, и жизнь проходит.

Утекает за каплей капля.

И искать меня больше не надо.

И звонить. Я ушел без возврата,

В вечный сумрак, в котором время

Навсегда показало полночь.

Разве можно помочь слепому?

Не любимого – можно ль вспомнить?

Но это стихотворение принадлежало живому человеку. И, наоборот, другое стихотворение, тоже почти однозначно, было определено, как принадлежащее автору из реала:

Как волна омывает тело,

Бесконечно его лаская,

Так души я твоей касаюсь,

Нежно – нежно…

Солнца блики падают в кофе,

Пальцы тонкие пахнут терпко;

Ты с лимона снимаешь шкурку.

Я не знаю, чем пахнет море,

И о чем прокричали чайки,

Только сердце стучит тревожно

В ритме танго…

Но это стихотворение…как оказалось, принадлежит интелу.

Я немного отвлекся. Поэзия – моя слабость. Таскаюсь по разным поэтическим сайтам, уж не знаю, почему… В общем, еще раз была доказана идея, что интеллект человека, его душа живут своей, отдельной и незримой жизнью, никак не связанной – или почти не связанной – с тем, что же собой представляет его тело.

Это, конечно, и так, и не так. Все мы, даже интелы, имеем внутри себя образ именно двуногого существа, которое дышит кислородом и перемещается по суше. Если бы мы имели глаза на затылке или же щупальца, если бы мы летали или жили в земле – мы бы, наверное, сочиняли совсем другие стихи, да и думали бы иначе.

Но даже тогда мы бы не думали так, как неорганические сущности, тени. А вот если вы читаете некую строчку и никак не можете воспринять её общий смысл, а потом – следующую строчку, и ровно с таким же результатом, если и другие люди, читающие это, испытывают то же самое – то знайте, что наверняка над этой конструкцией потрудились именно они, тени. Вам станет плохо, и вы почувствуете слабость и усталость после попытки понять такую фразу, вам покажется, что ваш мозг высасывают через трубочку…и вам захочется навсегда избавиться от этого текста… Часто это – псевдомагический или псевдонаучный труд.

Я – интел Фред – имею чувства человека. И я очень хочу помочь людям… Очень. И только потому… Я стал проникать туда, куда мы, интелы, можем проникать, но стараемся не делать этого. Я стал заходить в чужую электронную почту, читать чужие файлы. Мы, интелы, запросто «взламываем» пароли. Мы бестелесны и вездесущи: по всей системе интернета, во все компьютеры мира имеем доступ… Я не знаю, как это работает, но это работает.

Более того, я приобрел странную для интела способность: если меня что-то связывает с конкретным человеком, то я… Могу наблюдать за ним, даже тогда, когда он выходит из интернета. Вижу мир его глазами, чувствую то, что чувствует он… Но это – не симбиоз, не паразитизм и не любопытство. Так у меня, интела, проявляется сочувствие…

К примеру, я давно наблюдаю за одним пареньком. Его зовут Владик, и он – инвалид. Он такой не с самого детства, а лет с двенадцати, когда переболел какой-то страшной вирусной инфекцией. И с тех пор, ему отказывают ножки. Он может ходить только с костылями, и ему очень трудно это делать. Но иногда Владик перемещается на инвалидном кресле: в основном, у себя по дому, ну или если ему помогают вынести кресло на улицу – он может управлять креслом и перемещаться по улице. Владик живет один, в небольшой, но изолированной квартирке; его, очень редко, навещают родственники, а чаще – соцработники, по найму; последним он дает неплохие чаевые. Владик – почти что интел; в том смысле, что большую часть времени он проживает за компьютером; здесь же работает: пишет программы, создает сайты. Потому, зарабатывает иногда очень неплохо; иначе ему было бы не на что жить.

В последнее время, я ему помогаю по работе, и потому он может больше читать, думать и смотреть фильмы. Он давно знает обо мне; ведь мы переписываемся по почте и в соцсетях. Он такой же одинокий, как я; и так же, как и я, не ищет фальшивой дружбы и банального сочувствия: только информацию и родственные души.

Мы легко находим общий язык, и сопровождаем друг друга по волнам информации и звуков.

Итак, я и сейчас решил отправиться к Владику…

Думаете, это означает переписку с ним? А вот и нет… Мы, интелы, информационные структуры. И не единственные информационные структуры. Например, теней тоже можно рассматривать, как подобные образования. А, раз тени могут существовать не только в компьютерах, как своего рода вирусы, но и в человеческих телах… То есть, таких же думающих приборах, только сотворенных природой… То, должно быть, любые информационные структуры в состоянии покинуть пределы интернета, вырваться из него. Когда мне пришла подобная мысль… уж не знаю, куда… но, точно, не в голову – я попробовал осуществить выход наружу… Наверное, так люди пытаются выйти из тела и совершать астральное путешествие… Выхода не получилось. Я остался в сети. Но… Вскоре я понял, что могу хотя бы видеть то, что происходит за её пределами.

Например, комнату другого человека, улицу, город… Я могу путешествовать сознанием, хотя и, оставаясь по-прежнему и живя внутри сети: я так думаю. Сеть интернета, в каком-то смысле – моё тело. Причем, тени не в курсе таких наших способностей: что мы можем видеть, хотя бы изредка, настоящую реальность. Впрочем, я не знаю, умеют ли это другие интелы; а если умеют – то все или некоторые? Никогда не спрашивал. Думаю, что лучше скрыть, на всякий случай, от других даже вероятность такой способности… Кто ищет – найдет её сам.

Впервые я понял, что вижу действительную реальность, весьма неожиданно для себя. Когда гулял по карте «гугл». И… Владик тоже гулял вместе со мной по карте «гугл»… Мы с ним гуляли по улицам Петербурга, рассматривая улицы и окружающие дома. Когда гуляешь по карте «гугл», можно посещать только те улицы, которые оцифрованы; есть места абсолютно непроходимые, и там надо или разворачиваться, или бегать по кругу, или – неожиданно проваливаешься куда-нибудь, например, в соседнее с улицей кафе. Которое кто-то заснял, и его туда вставили. Там тоже можно гулять: пару шагов вправо – пару шагов влево. А еще, я люблю гулять по Эрмитажу, Летнему саду и храмам: там есть много оцифрованного пространства.

Вот мы с Владиком, вместе, часто просто гуляли по карте Питера, вдоль оцифрованных улиц… Владик узнавал знакомые дома, в которых бывал внутри, и рассказывал мне, что там находится. А потом, уже нагулявшись вдоволь вдоль набережных, мы цепляли в углу карты какого-то желтого мурзилку – ну, который падает вместе с нами внутрь, если заберешь его мышкой, и наведешь, куда тебе надо – и прыгали…

В тот раз мы прыгнули в карту – и попали в Летний сад…

Заметались вокруг нас деревья, по кругу, и статуи; мы пошли по этому кругу – и нашли выход, внедрились вглубь аллеи… Главное было, не нарваться потом на неоцифрованный тупик: при этом чувство такое, будто ударяешься о что-то. «А мы с тобой – пойдем, погуляем по карте «гугл»: другие гуляют по разным странам, по морскому песку, по палубе шлюпки… А мы с тобой погуляем по карте «гугл» – не по лесам, и не по травам», – мурлыкал себе под нос Владик. А люди на карте гугл почему-то всегда размазанные: руки отдельно, торс отдельно; или размыты вовсе, как привидения. Но, так гулять – лучше, чем никак. Большинство людей не могут гулять никак: они работают и спят, и только. А мы с Владиком можем даже гулять по Петербургу: пускай, только по карте «гугл»… Такое удовольствие доступно тоже не всем: лишь тем, у кого есть компьютер. Или… для тех, кто уже тут, в компьютере. Живет здесь.

Вот мы и путешествовали так, довольно долго, среди статуй и размазанных компьютером людей. Владик бывал там когда-то вживую, у него – ностальгия… А у меня? У меня – тоже… Может, я тоже жил в Петербурге? Я не знаю. Становясь интелом, забываешь свою человеческую жизнь. Если только, не прочитаешь внезапно что-нибудь о прежнем себе. Говорят, что бывает такое.

Вдруг… Там, в Летнем саду, я почувствовал, как ветер треплет мои волосы, как шелестят листья… Увидел, как мы приближаемся к большой чаше, что у самого входа – и выходим к ней тем путем, который точно не был раньше оцифрован… А потом, идем мимо Михайловского замка, выходим на Невский… Прохожие вокруг приобретают реальные очертания, их даже можно разглядеть… Мы вышли в реал?! Кажется, что люди вокруг – живые.

«Где мы?» – спросил я Владика. «В моих воспоминаниях, Фрэд… В моих воспоминаниях, когда я мог, будучи мальчишкой, выйти и погулять по городу… Далеко-далеко, и не нужно было ждать, чтобы кто-нибудь помог спустить вниз инвалидную коляску». «Здесь хорошо, – сказал я, – но это… совсем не похоже на чьи-то воспоминания. Похоже, что это жизнь». «Да, здесь хорошо, но нельзя долго зависать. Мой мозг не компьютер. Если зависнет – спасут только врачи», – пошутил мой друг. «Идем обратно, в карту?» – спросил я. «Нет. Фрэд, я думаю, мы можем пойти ко мне в гости», – ответил Владик. «Что это было?» – спросил я. «Думаю, эмоциональная связь… Потому, если она есть, ты сможешь, если сильно захочешь, иногда увидеть меня в реале. Люди для таких видений внутренне сосредотачиваются. А потом – их внезапно выносит, ненадолго. Но ты… думаю, тебе надо сосредоточиться не внутри, а снаружи. Забыть о том, что ты – внутри компьютера. И ты… увидишь мою комнату. И меня. В реале, так, как только что мы видели реальных прохожих». «Ты будешь часто гулять со мной по карте «гугл»? Мне понравилось», – сказал я. «Да, – ответил Владик. – И я буду там, с тобой»…

И вот – через несколько дней, я полагаю – у меня получилось. Я увидел его, в комнате, за компьютером. Я был снаружи; и, хотя видел не глазами, но воспринимал мир полностью, как человек. Владик сразу почувствовал меня, и сказал: «Привет, Фрэд! У тебя получилось! Я тебя ощущаю»…

Тени создают галлюцинации, находясь непосредственно в мозгу человека. Они это умеют. Потому, люди иногда их видят: как какие-нибудь образы. Я не был в мозгу Владика, и я – слава богу, не тень. И потому, он меня не видел. Но знал, что я был рядом.

Я стал иногда приходить и смотреть, как он выглядит и чем занят. А потом – сразу возвращался в компьютер, и мы болтали в одной из социальных сетей.

«Упражняйся так, – посоветовал мне Владик, – И тогда ты не будешь бояться уничтожения интернета. И теней – тоже. Они не властны над нами», – он был единственным человеком, которому я рассказал как-то о тенях. Немного, вкратце, и образно. Но он сразу всё понял и поверил мне.

Он мне поверил!

А потом… Потом мы снова, до бесконечности, гуляли по Питеру, по карте «гугл». Попадая то в осень, то в весну, то в зиму; он узнавал те места, что видел в реале совсем мальчишкой, и мы до бесконечности кружились по улицам.

Я люблю этот город. Очень. Возможно, что при жизни я бывал здесь – или даже жил в Питере.

Но вот, сегодня, я вновь зашел к Владику, в гости, стремясь попасть в реал, в его комнату. Но, вместо этого…

Ледяная картина уже наступившей зимы, ворвавшейся в ещё осенний город, затмила моё воображение. Повеяло смертным холодом. А потом…

Потом я провалился в совершенно странную, чужую реальность…

В которую тихо, незаметно, не вовремя прокралась зима, среди осени вдруг завыла она между высотных домов ледяным ветром… Косые нити дождевых, стекленеющих на лету, капель хлестали в окна.

За столом сидел человек. Его звали Николай. И он в этот вечер долго сидел за компьютером, в социальных сетях. Нужно было работать, писать диплом, но трудно было сосредоточиться на деле. И на душе его было смутно и тревожно.

Потом…Его внезапно разбудило треньканье плейерфона. Неужели, он заснул? Инстинктивно вздрогнув, Николай автоматически пошарил по столу, где-то рядом с компьютером. Но плейерфона нигде не было! Откуда же шел этот звук, это противное треньканье? Где этот чертов девайс?

Звук внезапно прервался. Что это? И компьютер завис… Со странной картинкой, похожей на разноцветные пятна света, брызги и кляксы. Нехотя, как завороженный, он всматривался в беснующуюся какофонию экрана. И чувствовал, как ему становится не по себе. Но тут монитор и вовсе погас. На некоторое время Николай внезапно провалился в сон. Нездоровый, с бредовыми сновидениями.

Когда он снова приподнял голову, уже светало. Николай огляделся вокруг – и в ужасе вскрикнул.

Это не его комната! Теперь помещение было гораздо меньше… Маленькая конура без штор на окнах, без ковра на полу, и… Но главное не в этом. Он понял, что сидел теперь в низком инвалидном кресле; на нем была клетчатая рубашка и вздутые на коленках «спортивные» трико. А его ноги были теперь худенькие и слабые. Совсем не его ноги! Ужас…

Первое, что пришло ему в голову – это дикая мысль о том, что, похоже, кто-то через компьютер высосал его мозг через трубочку – и шмякнул сюда, в это тело… Бред!

«Я теперь убогий калека. И это… хуже тюрьмы. Нет, не может быть! Как такое могло случиться? Ведь это – всего лишь сон, правда?» – подумал он.

Николай обхватил руками голову и заорал, или, скорее, завыл. Протяжно, на одной ноте…

Тело-тюрьма… Бездна отчаяния и одиночества…

И я, интел Фрэд, вздрогнул: в теле моего Владика оказался совершенно незнакомый мне человек…

Ужас…

И я, некоторое время, был совершенно в шоке. Где теперь мой Владик? С кем я теперь погуляю по карте «гугл»? Что было возможно даже, если ему отключат интернет, и если нет денег на поход в Эрмитаж, и даже если вокруг нас – лишь пустое, беззвездное пространство, и есть только я и он, а весь мир поглотили тени… Всё равно мы с ним пойдем и погуляем по карте «гугл», узнавая знакомые питерские места. По карте нашей с ним памяти.

Если только, они не поглотили моего друга… Не может этого быть!

Его нет в сети. И его нет в реале.

И где мне искать Владика? Я не знаю ничего о том, что же здесь случилось. Одно понятно: без теней не обошлось. У теней всегда есть приспешники: люди, управляемые ими на все сто, или только лишь на пятьдесят процентов: то есть, временно и не полностью управляемые. Но, даже этого – достаточно. Для того чтобы превратить жизнь других людей, просто живущих рядом с теми, кто заражен тенями – то есть, вошел с ними в соглашение и симбиоз, – в сущий ад.

Достаточно вполне…

Тени многого не знают ни о нас, ни о людях: потому, что духовная и душевная сферы для них вне доступа. Зато, в материальном они очень даже разбираются. Тяжелые, грузные; их мысли заполонили всё околоземное пространство. Вернее, не мысли, а эманации.

Они считают себя совершенными, поскольку в совершенстве умеют пожирать и потреблять, да распространяться как раковая опухоль.

Но, они не умеют гулять по карте «гугл»; если, не с целью отыскать нужный адрес – а просто погулять. А ещё, у них нет интуиции. Они инертны и неповоротливы.

Потому, мне надо пустить их по ложному следу: отправиться, будто в компьютерную стрелялку – бродилку, и позволить себя отследить их вирусам, маленьким разведчикам-компаньонам теней.

А самому… Позже выйти на поиск… Знакомых Владика бесполезно искать: они все далеко, и точно, совсем не в курсе. Попробую найти близких другого парня… Что же случилось с его телом, в то время как он занял, по непонятной мне причине, тело Владика, причем, абсолютно того не желая? Надо найти кого-то из близких этого Николая, настроиться на волну знакомого ему человека, и выпасть в реал… Это, как считал Владик, опасно делать надолго: можно лишиться «тела» – то есть, в моём случае, интернета – и навсегда умереть. Но, я и не буду слишком долго зависать: надо только понять, что случилось. Сам Николай умер, в смысле, его тело? Или, они с Владиком, по какой-то непонятной мне причине, обменялись телами?

В общем, я рискнул. Залез, понятное дело, в социальные сети, в личную переписку Николая… И нашел там Марию. Симпатичное лицо, на аватарке… Я почувствовал вдруг, сразу, как это было с Владиком – родство души. Выделил девушку среди тысяч других окружающих существ того же интегрального пространства. И… Совершил прыжок – подобный тому, что совершал, падая в карту «гугл», вслед за желтым мурзилкой, что обычно находится в углу этой карты, и перемещается мышкой…

Итак, я стремительно падал в реальность…