Читать книгу Пейзаж с водоёмом и смертью - Ольга Волошина - Страница 8

Субботним утром я проснулась необыкновенно рано. Особенно для меня. Возникла серьёзная проблема: у меня не имелось подходящей одежды для запланированного Тихомировым посещения художественного салона. Как-то давно мне не доводилось бывать в частном антикварном салоне. Тем более в качестве жены богатого коллекционера.

Боюсь, что мой самый лучший бежевый костюмчик не вызовет особого восторга ни у Тихомирова, ни у модного художника Костика Аристова. Огорченная таким непредвиденным препятствием к осуществлению нашего захватывающего и хитроумного плана, я подскочила с постели в семь часов резво, как ошпаренный цыплёнок. Сон улетучился бесследно без единого глотка кофе.

С некоторой надеждой я вспомнила об Ольгином отпускном гардеробе, и полезла рыться в куче сваленного после вчерашнего погрома барахла. Тёткины одёжки были, конечно, мечтой всякой женщины. Однако лучше бы хозяйка этих юбок, блузочек, жакетов была немного упитаннее и повыше. На моей крупной фигуре это великолепие меркло и проявляло явные намерения расползтись по тщательно обработанным швам.

Придётся звонить Арине в такой неприличный для выходного дня час. У моей подруги размер почти подходящий, безупречный вкус и достаточно ответственный интерес к смене модных направлений. При отсутствии финансовых проблем это даёт ошеломляющий результат. Теперь осталось надеяться только на то, что Арина не укатила на отдалённый курорт по случаю неожиданного отпуска любимого мужчины. С такими мыслями я набирала знакомый номер, с замиранием сердца отсчитывала количество длинных сигналов…

Наконец послышался долгожданный щелчок, и я немедленно принялась излагать суть своих проблем, не давая Арине свирепо отреагировать на столь ранний звонок.

– Ариночка, миленькая! Давненько мы с тобой не виделись! Я вот как раз решила тебя навестить. Тем более, что только ты можешь меня спасти от катастрофы и позора!

– Господи, Ксюха! Что случилось-то? Опять куда-нибудь ехать нужно, преследовать кого-то?

– Пока ещё нет, можешь успокоиться. Но мне совершенно не в чем пойти на очень важное мероприятие. От этого как раз и зависит, сможем ли мы хоть кого-нибудь выследить. Да ты только не переживай, на этот раз я работаю в паре с мужчиной. Так что тебя будем привлекать только в самом крайнем случае.

– А-а… Ну тогда приезжай, одену тебя по первому классу, – великодушно пригласила успокоенная подруга.

Похоже, что из-за красавчика Ромы моя незаменимая помощница Арина безвозвратно потеряна для частного сыска. Хорошо, что хоть мне действительно есть на кого опереться.

***

К моему прибытию Аринка уже выволокла и разложила по креслам и диванам великолепные образчики свежей дизайнерской мысли. Блестящие и сильно облегающие модели я отвергла сразу: талия у меня несколько большего объёма, чем у подруги. Арина же тем временем решительно размахивала перед моим носом оливково-зелёной юбочкой-мини с крупными изумрудными пуговицами вдоль разреза.

– В этом сезоне очень актуально всё зелёное. В этой юбке очень эффектно будут выглядеть твои коленки. К этому прилагается ярко-изумрудный топ и оливковый жакет свободного покроя. Если к жакету ещё приладить зелёные гранатовые подвески, можно будет идти хоть на королевский приём, – с этими словами обладательница гранатов полезла в объёмистую шкатулку с разнообразными ювелирными штучками, не выпуская из рук зелёненькой тряпочки.

Если Арина принялась раздавать свои обожаемые драгоценности, значит, секретный агент Рома не самым лучшим образом влияет на умственные способности моей подруги. А может быть это просто символический отказ от прежних ценностей. Как бы там ни было, костюмчик-тройка действительно сидел, как влитой. Подвески же, выгодно оттенившие мои зелёные глаза, делали меня просто неотразимой. Заявляю это вполне ответственно. На данном варианте мы и остановились.

***

Ровно в половине двенадцатого я открыла дверь в «Арбалет» и простучала высокими каблуками по ступеням, ведущим в зал. Павла со спутником я заметила сразу: Тихомиров с незнакомым мне мужчиной сидел за столиком, хорошо освещённым низко висящим светильником под старину. Уголок был выбран, видимо, по причине некоторого отдаления от других посадочных мест. В нише, отгороженной от остального зальца ковровой дорожкой, по которой бегали туда-сюда официантки.

Я рассеянно отпустила дверь, и она звучно хлопнула за моей спиной. На звук повернули головы несколько посетителей: невольно я оказалась в центре внимания. И тут же почувствовала, как красят меня Аринины одёжки и драгоценности. Мужчины не отводили от меня восхищённых взглядов. Один смуглый немолодой тип даже причмокнул и выразительно щёлкнул пальцами. Какая-то дама хлопнула своего спутника по руке и гневно сказала ему что-то. Тихомиров и его приятель-художник прекратили свою беседу и молча сопровождали меня глазами, пока я шагала к ним, задорно цокая каблучками. Когда я подошла вплотную, Павел встал, склонил красивую голову, поцеловал мне руку и произнёс:

– Знакомьтесь, Ксения, это мой друг – Константин Арист. Божьей милостью художник.

Лохматый и долговязый, как и положено художнику, Костя резво подскочил, схватил мою руку обеими своими, потряс энергично. Затем он словно опомнился и поднёс к губам запястье с браслетом, но так и не решился припечатать поцелуй к моей лапке, сбрызнутой самыми дорогими Аринкиными духами. Произнести что-либо вразумительное ошарашенный моим появлением художник так и не смог. Невнятное его бормотание никто не разобрал. Я же просто купалась в лучах неожиданно свалившегося на меня успеха. Вот уж истинно, половиной своей красоты женщина обязана портному! А оставшейся частью, между тем, парикмахеру. На нашу собственную женскую долю, выходит, ничего не остаётся! Тем не менее, я была довольна произведённым эффектом и вполне готова к самым опасным приключениям. Особенно с таким спутником, как молодой Тихомиров.

– Однако теперь эту красивую женщину следует называть Жанной Карсавиной. Прошу запомнить! Она искусствовед и жена коллекционера и писателя Павла Карсавина – так теперь зовут меня. Вот визитки, остальные документы будут потом, – с этими словами Павел протянул мне тоненькую пачечку роскошно отпечатанных визиток.

Небрежно глянув на глянцевые кусочки картона, как и положено шикарной женщине, я сунула их в маленькую чёрную сумочку всё от той же Арины. Хитрец, однако, мой сообщник: себе привычное имечко сохранил, а я должна давиться совсем посторонним – «Жанна». Но простора для манёвра мне не оставили, документы-то уже сделаны, да и времени уже нет. Как это я сразу о таких вещах не подумала. А ещё бывалая сыщица! Павел тем временем продолжал спектакль по заранее заготовленному сценарию:

– Подробностей обсуждать не будем, всё уже говорено. Надеюсь на вашу сообразительность и наблюдательность. Актёрских способностей вам обоим не занимать, – решил польстить нам Тихомиров под занавес, вернее, как оказалось, под шампанское. – А теперь можно выпить по бокалу за успех нашего нелёгкого предприятия.

И совсем загордившийся Павел заказал бутылку самого дорогого шампанского, которое только нашлось в заведении. Интересно, как он зарабатывает такие нехилые деньги? Как это я до сих пор не догадалась поинтересоваться, чем он занимается. Но ничего, ещё успею.

***

Мы с Костиком бродили по обширным залам «Цветомира», стараясь под маской равнодушия скрыть повышенный интерес к посетителям и экспонатам. Я к тому же очень сильно напрягалась, усиленно запоминая названия и реплики. Делать записи нам не рекомендовало руководство в лице Павла. Хотя краткие пометки на каталоге допускались. Объёмный и красочный каталог стоил немалых денег – четыреста рублей, каковую сумму я небрежно выудила из крошечной сумочки. Денег мне и в самом деле жалко не было, так как они были выданы мне на расходы вместе с визитками на имя Жанны Владимировны Карсавиной.

Нам полагалось проявлять повышенный интерес к русской живописи конца девятнадцатого века. Однако я хотела одним глазком глянуть и на западный зал. Восточного искусства я не понимаю, и потому решила не тратить силы и время на эту часть экспозиции. Мы прошли мимо стендов с уютными пейзажами итальянцев, осмотрели весьма бегло обширную коллекцию импрессионистов.

Я удивилась слишком большому количеству подлинников, якобы принадлежавших кисти Ренуара. Костик, наконец, расслабился, хмыкнул и припомнил старый анекдот о том, что «из двадцати пяти тысяч полотен кисти Коро восемьдесят тысяч находится в Соединённых Штатах».

– Здесь старинный анекдот следовало бы подкорректировать: заменить Штаты Россией. Уже давно пора, – заметил Костик в конце.

– Неужели большая часть этого – подделки? Как же тогда их ухитряются продавать?

– Должен сказать, что фальшивки очень искусно сделаны, даже на искушенный взгляд. А при продаже главное – история и заключение эксперта. Специалиста по экспертизе можно ввести в заблуждение очень тонко выполненными копиями малоизвестных работ знаменитых мастеров. Кроме того картины искусственно состаривают. И много ещё других приёмов используется для имитаций. Овчинки стоят выделки: деньги в этот бизнес вовлечены большие. А представлять на экспертизу приобретённые «шедевры» большинство покупателей не согласится. Они ведь наверняка подозревают, что картины покинули своих предпоследних владельцев не совсем законным путём. Или совсем незаконным… Некоторые иностранные покупатели вывозят свои приобретения под видом копий, тут уж не вредят и авторитетные признания «неподлинности».

– Как же находят столько талантливых художников, готовых создавать подделки? Ведь они же отказываются при этом от признания собственного имени.

– Зато получают гораздо бóльшие гонорары, чем получили бы от собственного имени.

Вокруг нас уже толпилось множество любителей искусства, и мы сочли за благо закрыть тему.

Тем временем мы перешли в русские залы. Здесь наше воображение должны были поразить фантастические, роскошные пейзажи Щедрина, приличное собрание рисунков Сомова и совсем уж неправдоподобное количество восточных рисунков Брюллова. На стендах разместилось слишком много пейзажей Фёдора Васильева, мне казалось, что его картин в таком количестве вообще не существует. Бесчисленные рисунки Бакста, картины Куинджи, эскизы Крамского…

Мне нестерпимо захотелось увидеть физиономию этого самого Морозова. Мимо нас прошли двое мужчин явно богемного вида. Во всяком случае, небрежность их одежды не позволяла причислить их к состоятельным коллекционерам. Они остановились в двух шагах от нас возле большой картины якобы Крамского. Один сказал другому:

– Гляди, это та самая… Крамской действительно хотел написать такую картину, сделал множество эскизов. Но она так и не была написана, что совершенно точно известно из переписки художника. А Морозов, гляди-ка, отыскал…

– А как тебе количество пейзажей Васильева?

– Да-а, впечатляет! Но хотел бы я поглядеть на того, кто действительно их написал. Тонко сделано, согласись.

Мы с Костиком понимающе переглянулись.

Тут я вспомнила, зачем мы сюда притащились, и стала усиленно разглядывать работы Сомова и Васильева, прямо-таки тычась в них носом. А затем, наглядевшись всласть, задумчиво изрекла, глядя на своего спутника:

– И ни одной картины Борисова-Мусатова, а я так надеялась…

При этом я покосилась на живописную парочку, крутившуюся в этой же части зала. Лицо мужчины было напряжено, узкий лоб пересекали суровые морщины, губы плотно сжаты. Его спутница казалась гораздо моложе. Одета она была нарочито дорого и ярко, шею и руки её отягощало чрезмерное количество ювелирных изделий. Я бы даже подумала, что многочисленные драгоценности фальшивы, если б не очевидно дорогой костюм её спутника. Да и туфли дамочки, пожалуй, куплены в магазине, в который мне и после шампанского в голову не придёт заглянуть.

Женщина время от времени капризно кривила ярко накрашенный рот и что-то быстро говорила своему мужчине. После чего тот ещё крепче поджимал губы и слегка кивал. Я потянула Костика чуть ближе к парочке любителей живописи и заметила негромко, но отчётливо, чтобы они услышали:

– А вот моя коллекция акварелей Сомова, гораздо богаче и интереснее всего того, что здесь выставлено. Согласись!

Костик удивлённо смотрел на меня минуты полторы, потом опомнился, согласно кивнул и небрежно заметил:

– Пожалуй, русская живопись конца позапрошлого, начала прошлого века – не самая сильная сторона этой выставки.

Дамочка в драгоценных каменьях заметно оживилась, подслушав наши реплики.

– Слышишь, Серж! У неё, небось, есть не только Сомов, а ещё что-нибудь этакое. Ты же знаешь, милый, как я обожаю Сомова! Как думаешь, может, удастся уговорить её продать нам что-то? А мы взамен дадим ей номерок того мужика, что предлагал тебе серию рисунков Борисова-Мусатова.