Читать книгу Ночные товарные. Избранные и новые стихотворения - Ольга Юрьевна Ермолаева - Страница 55

кто это в царственной женской поре:

Господи, как влюблена!

долгий кубанский обед во дворе,

блик от графина вина.

яркий, нарезанный мелко укроп…

ох же ты, не прекословь:

грузная, крестит вспотелый свой лоб,

терпит, не любит, свекровь.

гроздь изабеллы в станичной пыли,

связки лещей на прутках,

в спальне вишнёв, в бирюзовых крюках

коврик всё в той же пыли…

ты, Васнецова царевич, пальбу

войн – не бери на свой счёт.

тайный волшебный фонарик во лбу

слабнет, и скоро уснёт.

слабнут все связи, ушла бирюза

в яркий венок на погост,

и на заре не вмещают глаза

туч, что нагнал нам норд-ост.

и серебром на царевне горит —

явно парча, а не шёлк…

всё васнецовский царевич летит

и улыбается волк!

***

Ранимый отрок мой, носитель лямок

                                                                     школьных,

ты с ямкой на щеке и с бантом за спиной.

Как в башне крепостной и как на колокольне —

мы в комнатке своей над тусклою Москвой.

Здесь мощным сквознякам дан статус

                                                                    привидений,

из каменных колодцев, где голоса висят,

немало почерпнули б ужасных впечатлений

и Конан-Дойл, и По, и Стивенсон, и Санд…

Как ветрено вверху! как радостно! как страшно!

что́ по ночам внизу на бархате стекла!..

Когда бы я была хозяйкою домашней,

то всю б энциклопедию за томом том прочла!

Ах, милая моя, не знаешь, как я рада,

как на разлуку всё – целую про запас —

тяжёлых ли дождей военные парады,

иль ослепивший шёлк счастливых пёсьих глаз…

иль папоротник в дебрях Дальнего Востока,

где можжевельник, жимолость,

                                                        да сфагновые мхи,

хрустальный ли Терскол там, на цепях, высоко,

иль море у Дюрсо – с губ рвутся пузырьки!..

Владивостокский ветр – как флаги

                                                                 трепетали! —

и кладбище морское, и камень, и пустырь,

и оренбургский хлеб, и влагу Ханисцхали,

и в вологодских землях озёрный монастырь…

Любимая моя всей правдой и всей силой,

вспомянешь не сейчас – когда-нибудь потом, —

я с самых малых лет тебя везде носила,

чтоб стала вся земля тебе как отчий дом.

Тебя мне не дано загородить от горя.

возьми на память горсть моих любимых слов:

«Домой пришёл моряк, домой пришёл он

                                                                          с моря»

И, доченька, «охотник пришёл домой

                                                                    с холмов».3