Читать книгу Будни ветеринарного врача - Ольга Юрьевна Овчинникова - Страница 15

Беда современных врачей в том, что они практически не видят здоровых пациентов. Сравнивать не с кем.

С утра опоздала на работу на сорок минут, хотя всегда приходила раньше всех. Я не знаю, почему так вышло. Сама удивилась. В парке сильный гололёд, шла медленно, ну и… видимо, так сильно хотела дойти до работы… И ещё боялась опять упасть. Плюс заторможенность какая-то в голове, туман.

Наши даже волноваться стали – звонить на трубку, а я иду, в ушах звенит, не слышу. Они – еще больше волноваться! Прихожу, раздеваюсь, не торопясь; тут влетает Ирка, начинает меня трясти и орать:

– Ты что меня так пугаешь? Ты знаешь, что я это! Это! Переволновалась я, вот что!

Нашла из-за чего.

– Да гололёд там просто, – отвечаю задумчиво. Что это со мной, правда? Всегда была такая пунктуальная, а тут вот… Надеваю халат, привычно сразившись с молнией и в очередной раз победив. Бинго! – Иду уже, иду. Не кипишуй.

– О, а что это у тебя? – Ира тычет пальцем в воротник, надетый на шею.

– На свидание сходила, – отвечаю ей правдой, которая всегда обескураживает.

Ира хочет, было, засмеяться, но в последнюю секунду давит в себе улыбку.

– Плохо что-то помню… Башкой об лёд приложилась, – отвечаю ей подробнее. – Теперь в ушах звенит.

Голова кружится, поэтому осторожно приземляюсь на диван. Ира смотрит внимательнее и говорит:

– Головушку надо беречь. В неё не только кушают! Там мозг, между прочим!

Мозг, ты в курсе? Ща мы тебе кофейку…

Сегодня в смене работают коллеги, с которыми мне не страшно. Это значит, что есть с кем посовещаться. Наша симпатичная рыженькая Сашка вон – вообще кладезь знаний. Её главное достоинство в том, что она никогда ничего не говорит под руку.

«Не то, что ты», – звучит в звенящей голове.

А опыта и знаний у неё не просто больше, чем у меня, а гораздо, гораздо больше. Это невозможное сочетание – кладезь знаний и умение молчать – меня полностью в ней подкупает. Так что я спокойна. Или Ирка вон…

– Проконсультируешь? – Аля протягивает мне рабочий телефон, с опаской глядя на шейный воротник.

– Давай, – соглашаюсь.

– Скажите, – в трубке слышится мужской голос. – У моего щенка ухо сначала встало, а потом упало. Потом опять встало и опять упало. Что это?

– Ну, – размышляю вслух. – Может, ему глюкозамина или хондроитина не хватает. Подавайте желатин с едой, что ли…

– А мужикам желатин можно? – перебивает меня мужчина, громогласно хохоча на том, не побоюсь этого слова, конце.

О-о-о, Боже! Я начинаю хихикать, и шея напоминает о себе резкой болью.

А-ха… Ха… а-а-а…

У кого часы «на полшестого», желатин-то не поможет! Женщина может помочь… И то, не любая.

Внутренний голос тоскливо вздыхает в ответ. Запиваю таблетку обезбола крепким растворимым кофе.

…Следующим идёт полноценный приём.

– Это Семён и Мурзик, – хозяева достают из двух переносок взрослого сиамца и беспородного котёнка камышовой окраски. Котёнок уже подросший, этакий молодой и шустрый парень.

– Может, по одному? – глаза разбегаются при виде двух котов, стремящихся сбежать со стола в разные стороны.

– Ну, они отравились одинаково, – говорит хозяйка. – Говяжьим фаршем.

– Ясно, – отвечаю я.

Сырой фарш, купленный накануне, поели с удовольствием оба. И оба теперь блюют и отказываются от еды. Привиты. Ёлки с дождиком дома нет. Несмотря на очевидность вины фарша, пытаю их дальше: совпадения ещё никто не отменял. Температура у Семёна чуть повышена. У Мурзика нормальная.

В итоге предварительным диагнозом признаю пищевую токсикоинфекцию, плюс в голове крутится букет из тех названий, что я не рискую произнести вслух. Назначаю курсом капельницы и энтеросорбенты, полагая, что больше не увижу их – слишком простой диагноз. Подумаешь: лёгкое отравление!

И в этом ошибаюсь…

…Дальше идёт тёмно-серая череда терапевтических пациентов.

Между делом наскребаю клеща хейлетиеллёза, вяло попискивая от восторга. Разглядываю его под микроскопом. Клещ – красавчик, хаотично шевелит лапками, плавая среди кошачьих волос. С удовольствием даю посмотреть на него владельцам – это всегда впечатляет.

Чесоточный клещ Cheyletiella blakei, обнаружен у кота.

…Потом нахожу клеща у крысы и от радости кричу: «Вот это да! Клещ! Ух ты!» Так радоваться клещу могут только дерматологи, так что тут уж даю себе волю. Тоже показываю его хозяйке. Лечить крыс я умею только потому, что под рукой всегда есть иностранная книга, посвящённая экзотам и грызунам. В академии этому не учили, так что приходится навёрстывать.

Чесоточный клещ Radfordia affinis, обнаружен у крысы.

…Потом две женщины приносят переноску с двумя же кошками.

Нахожу отодектозных клещей. Сегодня прям какой-то День Клещей, не иначе.

В ушах у обеих кошек гора и маленькая тележка грязных чёрных корок, типичных для ушной чесотки. Поочерёдно заворачиваем кошек в полотенце, оставив снаружи только бошки, и промываем уши тёплым физраствором.

Промывать нужно аккуратно, чтобы сильной струёй не повредить барабанную перепонку. Солёненькая жижка щиплет ранки внутри ушей – клещевые повреждения – и кошки орут, как потерпевшие, яростно мотая бошками. Еле успеваю накрыть им уши марлевой салфеткой перед очередным извержением грязных мокрых корок. В заключение обрабатываю препаратом от клещей. Шоу это всегда яркое, мокрое и шумное, так что, когда всё закончено, с облегчением вздыхают все: я, кошки и, больше нас всех, – их хозяева. Было бы корок поменьше – можно было бы ушным лосьоном обойтись…

– Всё! – произношу я слово, значение которого быстро уясняют все животные, с самого первого приёма. Это слово является здесь самым любимым.

Кошки отправляются обратно в переноску, пишу назначение, отпускаю их.

…Потом промываю мочевые пузыри котам после острой задержки мочи, – по закону парных случаев они тоже приходят один за другим, почти одновременно. Это повторники с подшитыми мочевыми катетерами, в памперсах и с воротниками, – находиться во всём этом обмундировании крайне дискомфортно, но никуда не денешься.

Вот коты, упакованные в новые памперсы, лежат под тёплыми капельницами.