Читать книгу Ordo Novus. Labarum - Omar RazZi - Страница 6

Начальник гарнизона и рыжий франк. Странный отряд, варвары и убийство гонца

Пограничная крепость Бингиум на Рейне. Февраль 312 г.н.э.

Римлянин и варвар

Пограничный городок Бингиум имел удобное месторасположение на стыке впадения речки Нава в Рейн. Он служил одним из стратегических пограничных городов империи, укрепленный с двух сторон естественной водной преградой и соединяющий столицу Бельгийской Галлии Треверы с Колонией Агриппины, главным городом провинции Нижняя Германия и с административным центром Верхней Германии Могонциаком. Несмотря на то, что до границы было еще достаточно далеко, город был хорошо укреплен. В Бингиум можно было попасть, через ворота, выходившие на реку Нава. Дальше пройдя мост, дорога разветвлялась, уходя на север в сторону Колонии Агриппины и северо-запад, в направлении столицы Константина. Другие ворота выходили на южном направлении, откуда дорога вела в города Верхней Германии и дальше уходила в Рецию. Бингиум нельзя было назвать городом в полном смысле этого слова, скорее всего это было поселение рыбаков и землепашцев, укрепленное крепостью, в которую устремлялись жители окрестностей во время набегов варваров. Вдоль Навы и Рейна тянулись лачуги рыболовов, и на берегах можно было увидеть десятки плоских рыбацких лодок. С южной стороны крепости находилось небольшое поселение земледельцев и скотоводов. Основным промыслом жителей деревушки было разведение крупного рогатого скота, ловля рыбы, вырубка леса для пашни и для строительства укреплений на границе.

Сама крепость была обнесена высокими бревенчатыми стенами с пятью возвышающимися над ними башнями. Нава и Рейн с одной стороны, служили природной защитой городка во времена варварских нашествий, а вдоль стен, окружающих его с другой стороны, шел глубокий и достаточно широкий искусственный ров, который, в случае необходимости, можно было наполнить водами Рейна и его притока в течение нескольких часов. Гарнизон крепости составляла 9 когорта 11 германского легиона, которой командовал центурион Ветраний Метелл, начинавший свою карьеру еще во времена Караузия, но впоследствии, перешедший под начало Констанция Хлора, а затем присягнувшего его сыну, большая часть жизни которого прошла в постоянных войнах и стычках с варварами.

В воздухе витал смешанный запах рыбы, жженой древесины и навоза, стоял унылый дождливый вечер. В харчевне, расположенной у южных ворот Бингиума, в самом углу небольшого зала, возле камина сидел человек и задумчиво смотрел на мерцание огня. На столе перед ним стоял сосуд с вином и тарелка с чесноком. В руках он держал чашу, из которой он медленно небольшими глотками пил крепкое вино. Помещение имело квадратную форму с низким потолком, наполненная запахом вина, жареной свинины и горящих полен. Человек, сидящий у камина, выделялся среди остальных присутствующих, даже тем, что рядом с ним никого не было, два стола и грубые деревянные скамьи пустовали. Чуть дальше, в противоположном углу, сидели несколько крестьян, попивая вино, бурно обсуждали приход весны и будущий урожай. Рядом с ними расположилась шумная компания рыбаков с двумя веселыми женщинами. Среди этих людей, одинокий посетитель выделялся, как внешностью и одеждой, так и по почтительному отношению хозяина заведения. Не трудно было догадаться, что он далеко не последний человек в этом отдаленном уголке Римской империи. В действительности, он был ни кем иным, а начальником гарнизона Бингиума, центурионом 9 когорты 11 германского легиона – Луцием Ветранием Метеллом. Центурион был невысокого роста, крепкого телосложения, выглядевший на лет 30-33. Он обладал бледной кожей лица и большими бесцветными глазами, светло-каштановыми волосы были коротко пострижены, а на голове его уже выступала легкая плешь. Сильный рубец розоватого цвета тянулся от левого глаза по щеке до самого подбородка, придавая его лицу не очень приятное выражение. Рядом, на скамье лежал знаменитый короткий меч гладиус и внушительной длинный плащ.

Его мысли были о Константине. В последнее время о часто задумывался, о Треверах и человеке, который оттуда управлял всем западом империи. Он возненавидел императора после первой встречи с ним. Ветраний сам не мог понять происхождение такого отношения к августу. Возможно, это была сильная зависть успешному возвышению Константина, которому всегда сопутствовала удача. Он оправдывал свое отношение к государю тем, что считал его, в своем нездоровом воображении, одним из виновников гибели его семьи, ставшей жертвой нападения варваров. На истории остановимся в следующей главе. На самом деле, смерть близких была предлогом для выхода наружу, из глубин его испорченной души, необузданных пороков и страстей.

Ход мыслей центуриона прервал новый посетитель, который войдя и быстрым взглядом окинув присутствующих, сразу же направился к сидевшему, в одиночестве, Ветранию.

– Приветствую тебя, Ветраний! – обратился незнакомец к начальнику гарнизона.

– Присаживайся, мой друг Агнеуд, – ответил центурион, кивнув на приветствие, и жестом руки, пригласив последнего сесть. – Хорошее вино не помешает в столь неприятный вечер, – затем предложил Ветраний.

Агнеуд кивком головы подтвердил, что не прочь выпить. Ветраний позвал хозяина харчевни и попросил обновить кувшин с вином и принести еще одну чашу. Новый посетитель был очень высокого роста, худощавый, с копной длинных рыжих волос, которые плавно переходили в бороду. Многочисленные веснушки по всему лицу резко выделялись на фоне светло-серых глаз и достаточно бледной кожи. Ему можно было дать лет 25. Одет он был просто, поверх платья из грубого сукна на нем была накидка из овечьей шерсти, выдававшая в нем представителя одного из германских племен. Действительно, молодой человек по имени Агнеуд, был племянником Седрика, друга Ветрания и вождя союзнического племен.

После того, как хозяин поставил на стол кувшин с чащей и отошел, Ветраний, наполнив чащу вином и протянув ее Агнеуду, тихо произнес:

– Что привело тебя в столь поздний час, есть на то веская причина?

– Достаточно веская, поверь мне Ветраний, – в тон тихим голосом, ответил варвар и, сделав большой глоток, продолжил, – прекрасное вино, особенно, после столь утомительной дороги!

Сделав небольшую паузу для очередного глотка, Агнеуд посмотрел на угрюмое лицо Ветрания, молчаливо ждущего ответа на свой вопрос, затем, улыбнувшись и продемонстрировав неровный ряд желтоватых зубов, продолжил:

– Есть новости, которые, несомненно, тебя заинтересуют…

– Не тяни Агнеуд, я не в том расположении духа…

– Ты всегда не в настроении, после смерти своих …, – не успел закончить мысль рыжий франк, как его злобно прервал Ветраний.

– Заткнись варвар! – в глазах центуриона блеснули недобрые огоньки.

– Успокойся, я не хотел тебя обидеть! – Миролюбиво произнес Агнеуд, – я твой друг, и мне тяжело видеть тебя все время угнетенным! Оглянись вокруг, ведь жизнь продолжается, хотя бы посмотри на них, – Агнеуд кивнул в сторону женщин, сидящих в компании рыбаков, – если захочешь, самая красивая женщина из нашего племени будет твоей или из любого другого племени, дай только знать.

– Это мое личное дело, Агнеуд – успокоившись, произнес Ветраний – поверь мне, найти женщин легко, у меня нет с этих проблем, но может быть я еще не встретил…, – затем Ветраний неожиданно остановился и холодным тоном произнес: – так, что же тебя привело, наверняка, не забота о моей личной жизни?

– Римляне не понимают, что пусть мы не образованы, но нам не чужды понятия дружбы, верности и, в конце концов, заботы о наших друзьях, поэтому я сижу рядом с тобой и пью это прекрасное вино.

Вновь сделав глоток и опустошив чащу Агнеуд, оглянувшись по сторонам, тихо произнес:

– В соседней харчевне «Галльский петух», где обычно, часто бывают наши воины и торговцы…

– Под «нашими» ты подразумеваешь варваров? – грубо прервал центурион.

– Да, если тебе, так угодно! Там под охраной моих двух людей находится человек…

– Что же за человек, наверно очень важный, раз ты приставил к нему свою охрану или же, очень опасный? – Вновь прервал Агнеуда Ветраний.

– И то и другое, человек этот посланец Максенция, – почти шепотом произнес последние слова Агнеуд.

Услышав имя римского императора, Ветраний ничего не сказал и внимательно посмотрел в глаза собеседнику. Агнеуду, нелегко было выдержать тяжелый взгляд центуриона, лицо которого очень сильно побледнело, а шрам из розового, налившись кровью, превратился в ярко красную полосу, неприятно выделяющуюся на фоне бледной кожи лица. Его глаза источали холодный пронзительный взгляд. После некоторого молчания, наполнив чащу Агнеуда вином, и свою тоже, центурион тихо произнес:

– Какими богами занесло сюда римского посланца?

– Видимо богами Максенция, – продолжил Агнеуд, – он здесь по приказу римского августа, он при себе имеет все бумаги, скрепленные печатью императора.

– Какие бумаги? – заинтересованно и немного с напряжением, произнес Ветраний.

– Обращение Максенция к федератам, в котором говорится о щедром вознаграждении и дарении римского гражданства, если они откажутся от союза с Константином и поддержат Рим в предстоящей войне. При нем, мы обнаружили подобные документы, адресованные союзным аллеманнам и обращение к пограничным легионам в Колонии Агриппины, куда он, наверно намеревался следовать дальше. И наконец, письмо, адресованное Фаусте, жене Константина.

– Продолжай, – тихо произнес Ветраний, в голове которого вихрем кружили мысли от услышанных новостей.

– Мой дядя, король Седрик, решил посоветоваться с тобой, ты знаешь, какие теплые и дружеские чувства, он к тебе испытывает и поэтому, – отхлебнув вина, продолжил Агнеуд, – мы его задержали и привели сюда, но не сообщили никому, ни легату, ни другим начальникам пограничных легионов. Мой дядя хочет узнать мнение своего единственного римского друга, так как другим он не доверяет! – После короткой паузы, Агнеуд, смотря прямо в глаза Ветрания, произнес: – для нас нет разницы, Константин или Максенций, или еще кто-либо другой. Вопрос к тебе простой, с кем нам выгоднее быть?

Ветраний задумался и начал анализировать полученную информацию. О надвигающейся войне между двумя августами было известно даже варварам. Никто не знал, когда она начнется. Обладая не дюжим умом и мышлением, Ветраний осознавал, что война фактически уже началась. Если шпион Максенция побывал у Седрика, он был уверен, что другие, наверняка, посетили остальных союзников, и возможно, находятся в Агриппине, Геозираке и во всех крупных городах Верхней и Нижней Германии, Реции и Норике. Зная характер своего императора, а также испытав его военную тактику на собственной практике, Ветраний понимал, что Константин не допустит вторжения и не позволит этим самым, колебаться пограничным легионам. За последние годы, Константин очень сильно укрепил свои войска и создал новые регулярные комитатские легионы, чтобы в случае войны не оголять полностью границу и не позволить пограничным армиям диктовать свои условия, как часто случалось в прошлые царствования. Хотя центурион ненавидел Константина, он все время восхищался его талантом полководца и преклонялся перед военным гением императора. Ветраний нисколько не сомневался в успехе последнего. В этом не сомневались и все остальные, которые служили под началом этого блестящего полководца. Тактику Максенция, Константин мог полностью предвидеть и ожидать подобных шагов со стороны своего противника. Однако, по мнению Ветрания, Константин был уверен в преданности пограничных легионов и союзных варваров.

– С кем выгоднее? – повторил вопрос Агнеуда Ветраний, после непродолжительной паузы. – Мы станем под знамена нашего императора и пойдем на Рим…

– Ты наверно шутишь начальник, – усмехнувшись, произнес Агнеуд, – кому же делать нечего, как воевать за то, кто будет править Римом! Мне глубоко безразлично, что творится в Риме!

– А тебе и твоему народу не должно быть так безразлично, потому что вы, союзники Константина, и по договору обязаны во время войны пополнять войско августа живой силой, ведь это так?

– Ты прав, по договору это предусмотрено, – согласился рыжий варвар.

– Тогда твоему дяде в очень ближайшее время придется снарядить отборный отряд и направить его к войскам Константина, а приказ августа, скорее всего, вы получите в ближайшие дни!

– Но почему ты так уверен, Ветраний? – удивленно спросил Агнеуд.

– Потому что я очень хорошо знаю государя! Ваша выгода будет в том, чтобы получить от Константина прекрасную оплату за свою преданность и возможно, римское гражданство, обещанного вам Максенцием, которого вы вообще не знаете, а щедрость и слово Константина давно уже снискали ему замечательную репутацию.

– Дядя всегда прав, когда решает с тобой советоваться, – произнес варвар, – но где твоя выгода, друг Ветраний?

– Моя выгода, – очень тихо, склонившись к Агнеуду, сказал Ветраний, – в том, что вы передадите шпиона мне, как верные союзники, а я в свою очередь, со всеми бумагами предстану перед августом, тем самым еще больше заслужу его доверие. Когда доверие станет безграничным, мы в самый неожиданный момент нанесем удар!

– Твоя преданность больше смахивает на предательство, уважаемый начальник, – усмехнулся Агнеуд.

– Поверь моему опыту, измена в самый неподходящий момент – непременный залог успеха в наши смутные времена, – философски изрек Ветраний. – Мы не знаем, что ждет нас в грядущей войне, а на войне все средства хороши.

–Ты прав, начальник, – сказал Агнеуд, – ведь мы не боги и не можем знать, чем закончится война и кто окажется победителем!

– Нужно быть только с победителем, ибо, как говорит древняя галльская пословица: «Горе побежденным!», – произнеся последние слова, Ветраний залпом осушил свою чашу.

Подав знак хозяину, который, как обычно, отказался от оплаты, Ветраний надев плащ и взяв в руки меч, обратился к молодому варвару:

– Жди моих указаний в своей харчевне. Продолжайте охранять шпиона и никому не слова, оградите его от любого общения с кем бы то ни было!

Странный отряд

Когда Ветраний и его молодой друг варвар покинули харчевню, и каждый направился к себе, Ветраний в крепость, Агнеуд в соседнюю харчевню, у северных ворот города появился небольшой отряд около двадцати человек. Два дежурных солдата, почти дремавших возле поста перед мостом, вскочили и, схватив копья, удивленными глазами, то ли после выпитого вина, то ли от неожиданного шума галопом мчавшихся лошадей, смотрели на человека, отделившегося от отряда всадников, который пришпорив лошадь, резко остановившись перед часовыми, громко произнес:

– Именем императора Флавия Валерия Константина Августа приказываю пропустить отряд и отворить ворота. Я, трибун Гай Аврелий Марцелл, прибыл по особому распоряжению императора!

Солдаты опешили и быстро, не поняв в чем дело, принялись выполнять приказ. Один из них, побежал к воротам и стал громко кричать сослуживцам, чтобы их отворили, второй, в спешке начал поднимать перекладину, преграждавшую проезд на мост. Отряд всадников, во главе с трибунов проскакав мимо вытянувшихся стражников, въехал в крепость.

Центурион быстрыми шагами вошел в крепость, и в раздумьях, направился к невысокой пристройке возле башни, уже много лет служившей ему домом. Ветраний не успел войти к себе, когда его внимание привлек шум и топот лошадей. Он быстро направился в сторону северных ворот, откуда в темноте доносился шум конских копыт и голоса солдат. Центурион, при свете масляных фонарей и факелов увидел отряд всадников, спешившихся со своих лошадей. Подойдя ближе, Ветраний услышал властный голос:

– Найдите мне, начальника гарнизона, срочное поручение Августа не терпит отлагательств!

– Луций Ветраний Метел, центурион 9 когорты 11 германского легиона, командующий гарнизоном Бингиума, – громко произнес Ветраний, подойдя к человеку, который спрашивал его.

Последний резко обернулся и их взгляды встретились. Они узнали друг друга. Перед Ветранием стоял трибун Марцелл, который в ту злополучную войну с варварами, когда центурион потерял свою семью, отдал приказ двигаться с подмогой, перекрыть дорогу, ведущую в Колонию Агриппины.

– Приветствую тебя центурион Ветраний, – с улыбкой произнес Марцелл, – давно не виделись!

– Достаточно давно трибун, – поприветствовав Марцелла, ответил Ветраний, затем продолжил, – случилось что, удивительно видеть тебя в столь поздний час в наших краях!

– Я исполняю срочное поручение Августа, – ответил Марцелл, – прошу тебя, распорядись, чтобы предоставили моим людям пищу и место для ночлега, они очень устали, через несколько часов, мы вновь отправляемся в путь. Пусть также приготовят новых лошадей, нас ждет долгий путь.

– Такие гости очень редко бывают в нашей глуши, поэтому позволь мне предложить тебе, уважаемый Марцелл, крышу своего скромного жилища, – учтиво предложил центурион.

– Я с удовольствием приму твое приглашение, все необходимые бумаги я тебе предоставлю, а заодно и поговорим.

– Тогда следуй за мной Марцелл!

Дав необходимые распоряжения и приказав принести из харчевни вино и еду в свой домик, Ветраний в обществе Марцелла направился к своему жилищу.

Спустя некоторое время, в комнате, когда-то служившей гостиной, в доме центуриона, Марцелл, скинув себя плащ и доспехи, усевшись возле камина, с удовольствием ел жареную свинину, овечий сыр с чесноком и грубый ржаной хлеб, запивая неразбавленным вином. Тем временем, удобно устроившись на грубом деревянном ложе, Ветраний, медленно и внимательно читал свиток, предоставленный ему трибуном. Насладившись вкусной едой, вином и теплом, исходящим от камина, Марцелл произнес, обращаясь к Ветранию:

– Благодарю тебя мой друг, клянусь всемогущим Митрой, я чуть не умер с голоду и холоду!

– Всегда рад встрече с таким человеком и прошу извинить меня за скромный стол, в спешке и в поздний час…

– Брось извиняться, лучше и быть не может, мы с тобой солдаты и знаем цену, – прервал извинения центуриона Марцелл и затем добавил, – ну как тебе новости?

– Да, в последнее время все только и говорят о войне, и вот она началась, – задумчиво произнес Ветраний.

– Официально ее не объявили, но неизбежность не вызывает сомнений, так даже лучше, пора нашему Августу стать полноправным и единственным императором Запада и освободить Италию, Рим и остальные провинции от тирании Максенция! – сказал трибун.

– По этим документам, я обязан предоставить конный отряд в количестве 500 человек, который с другими отрядами из Верхней Германии должен присоединиться к легионам Константина в Лугдунуме.

– Да так оно есть, мой друг, – дружелюбно произнес Марцелл. – Сколько воинов у тебя в гарнизоне?

– Триста тридцать легионера, со мной и двумя мои заместителями, нас 333, остальные местные ополченцы и федераты, – ответил Ветраний.

– Послушай меня, мой друг, из указа Константина ясно следует, что основой вспомогательных войск должны быть варвары- федераты, не так ли?

Ветраний молча, кивнул, Марцелл тем временем продолжил:

– Основной отряд должен состоять из федератов, достаточно будет снять с гарнизона человек 100-110, остальных пусть предоставит король Седрик, так, кажется звать этого варвара?

Центурион утвердительно кивнул Марцеллу. Верный соратник Константина внимательно посмотрел на начальника заставы и сказал:

– Ты уверен в этих варварах? Как по мне, я не стал бы призывать этих ненадёжных дикарей! Они только и думают о грабежах и насилиях, а во время боя, могут с лёгкостью обратиться в бегство.

– Уважаемый Марцелл, это не относится к людям Седрика, я в них уверен, как в самом себе! Они проверены испытаниями и доказали свою преданность императору! – Убедительным тоном произнёс Ветраний.

– Наслышан о ваших славных делах, поэтому я здесь, по личному поручению Константина. Помню, года полтора назад, вы совместно отразили предательское нападение, тогда наш государь щедро отблагодарил твоих франков.

При последних словах Марцелла, ее заметная усмешка пробежала по губам центуриона.

– Кроме распоряжений, мне велено передать тебе денежные средства, – с этими словами трибун достал из большой сумы 3 внушительных мешочка и бросил их на стол.

– Новенькие солиды, вчерашней чеканки. Оплата твоим людям и аванс варварским рекрутам Седрика.

Затем Марцелл достал кусок пергамента и произнёс:

– Ты должен здесь поставить подпись о получении жалованья и предоплаты для союзников. Кстати, я знаю точно, особо отличившихся воинов, император обещал привлечь в свои личные легионы, щедро вознаградив деньгами, землями и дарением гражданства.

Поставив подпись, Ветраний вспомнил свой недавний разговор с Агнеудом. Легкая улыбка проскользнула по его лицу, ещё раз убеждая его в собственной проницательности. После некоторой паузы, во время которой Марцелл налил себе вина и с удовольствием сделал несколько глотком, Ветраний обратился к трибуну:

– Уважаемый Марцелл, но зачем нашему великому Августу нужно было отправлять тебя и столько людей для того чтобы передать это послание и деньги, когда можно было использовать гонца и людей из казначейства, как это бывало раньше?

Марцелл молча, отхлебнул вина и произнес:

– У меня особое секретное поручение императора и я направляюсь на юг, в сторону Реции, и есть все необходимые распоряжения об использовании лошадей, императорской почты и вообще, об оказании всяческой помощи, если она потребуется. Могу показать тебе личный указ Константина.

– Что ты, в этом нет надобности, достаточно твоего слова, уважаемый Марцелл! – Быстро ответил Ветраний и после небольшой паузы, продолжил: – я дал все необходимые распоряжения относительно лошадей и продуктов, к вашему отъезду все будет готово, ну а сейчас, тебе лучше немного поспать перед утомительной поездкой, учитывая, что погода завтра будет не очень приятной для путешествий. Ты можешь расположиться у меня в спальне или в любой из комнат, где тебе будет угодно.

– Благодарю за твою доброту мой друг, – сказал тронутый гостеприимством Ветрания трибун, – я отдохну прямо здесь, если ты не возражаешь.

– Как будет угодно, я же пойду и проконтролирую приготовления, чтобы мои тупоголовые солдаты ничего не забыли и не перепутали, – с этими словами Ветраний оставил трибуна и покинул свое жилище.

Выйдя наружу, он отдал приказ одному из солдат, находившихся поблизости, охранять жилище и предупредил, где его искать на случай, если посланец императора проснется раньше времени и начнет его спрашивать. Затем, Ветраний направился в свою рабочую комнатушку, которую с натяжкой можно было назвать кабинетом, находящуюся во втором ярусе одной из башен. Поднявшись по деревянным ступенькам, которые сильно скрипели под тяжестью его ног, Ветраний вошел в плохо освещенную коморку и с тяжестью рухнул на грубый деревянный стул, решив в одиночестве обдумать события последних часов.

Утро следующего дня. Убийство гонца

Небо было затянуто мрачными облаками, моросил дождь, изредка переходящий в снег, а пронизывающий ветер усугублял неприятное ощущение от мрачного пасмурного утра. По дороге, тянувшейся среди полей, с разбросанными среди них островками деревьев, плавно переходящими в густую чащу леса, быстрыми шагами, шла одинокая человеческая фигура. Это был мужчина, одетый в длинный плащ, с накинутым на голову капюшоном, скрывающим его лицо, который держал в руке большой посох. Легкие испарения воды, свидетельствующие о наличии не в далеке речки или водоема, ложились клочьями тумана на землю, сужая обзор десятью шагами. Одинокий путник часто останавливался и тревожно оглядывался назад. Туман ограничивал видимость, а в воздухе слышны были лишь шум дождя и унылый свист ветра. Он проделал несколько сот шагов, когда внезапно остановился, резко обернувшись назад, стал внимательно прислушиваться. Между тем, дорога все дальше углублялась в лес, туман становился реже, подтверждая, что речка осталась в стороне. При рассеивающемся тумане, окружающая картина местности становилась угрюмее. Мрачные деревья леса, ветер, со свистом проносящийся между ними, усиливающийся дождь, переходящий в мокрый снег, клочья тумана, вся эта окружающая обстановка была пронизана ощущением зловещего и страшного. Предчувствие приближающейся опасности охватило одинокого путника, который замерев в оцепенении, напряженно прислушивался. На этот раз чутье не подвело его. Издали, с очередным завыванием ветра послышался непонятный гул, который становился все явственнее и быстро нарастал. Вскоре, страннику стало понятно, что нарастающий шум был не чем иным, как топотом копыт приближающихся лошадей. И действительно, сквозь рваные клочья тумана показалось три всадника, мчавшихся галопом по дороге. В свою очередь, заметив одинокую фигуру, они, громко крича и смеясь, словно дикие звери, бросились за несчастным путником. Восклик ужаса вырвался у одинокого незнакомца при виде мчавшихся на него людей. Он бросился в чащу леса, но, не успев сделать несколько шагов, хрипло закричал от резкого толчка в плечо и обжигающей боли пронзившего его дротика. Бедняга едва поднялся на ноги, хватаясь за сухие ветки, царапающие его лицо, как один из всадников, резко взметнул руку и второй дротик пронзил беглеца насквозь и пригвоздив его к дереву. Несчастный, издав глухой стон, мгновенно испустил дух.

– Гейзрих, на этот раз ты победил, но клянусь тебе богами, если бы он так резко не дернулся, тебе не пришлось бы метать свой дротик, – произнес один из всадников, худой высокого роста с большим количеством веснушек на лице.

– Не всегда же должно тебе везти, Агнеуд, – ответил человек, прикончивший несчастного путника и которого звали Гейзрих. Он был могучего телосложения и огромного роста, с длинными светлыми волосами и почти полностью заросшим бородой лицом, лишь большие бледно голубые глаза и огромные ноздри, с продетой серьгой выделялись среди его волосяного покрова.

Пока убийцы, спешились и, подойдя к телу мертвого путника, извлекали из тела покойного орудия убийства, показался четвертый всадник, который следовал за первыми тремя на небольшом расстоянии. В отличие от варваров, вновь прибывший был одет в длинный плащ, красного цвета, его голову прикрывал шлем римского легионера, с боку свисал гладиус и небольшой круглый щит, украшенный римским орлом. Третий варвар, державший лошадей Агнеуда и Гейзриха и все время молчавший, при виде римлянина резко соскочил с лошади и почтительно помог последнему спешиться. Ничем примечательным третий варвар не отличался, такой же высокий и заросший с бледной кожей лица, разве что отсутствием левого глаза, на месте которого тянулся уродливый шрам.

– Варвары устроили настоящую охоту на римлянина, – с неприятным смехом произнес вновь прибывший.

– Мы только исполнили свой долг перед августом и казнили шпиона и предателя, по-твоему же распоряжению, Ветраний – воскликнул Агнеуд, протирая наконечник своего дротика о плащ убитого. – Согласен, странная казнь, скорее напоминающая охоту на кабана! – Рассмеявшись, Агнеуд добавил – но мы ведь варвары, как нас презрительно называют римляне.

Достав из сумки убитого гонца несколько свитков, рыжий франк передал их центуриону.

– Забросьте тело подальше от дороги, чтобы его никто случайно не обнаружил, – сказал Ветраний, ибо именно он и был четвертым всадником, следовавшим, за тремя варварами. Читатель догадался, несчастный, погибший от рук варваров, был тот самый посланец императора Максенция, о котором прошлым вечером рассказывал Агнеуд.

– Не беспокойся начальник, до следующего дня от него останутся только кости, ты же знаешь наших местных волков, они всегда голодны особенно, если есть такое лакомство, как мясо римского гражданина, – все трое, при последних словах Агнеуда разразились диким хохотом, которым явно была по душе грубая шутка рыжего варвара.

– Дай вам волю, вы перебили и сожрали бы всех римлян, не хуже здешних волков, – злобно произнес Ветраний.

– Когда-нибудь это произойдет, поверь мне, Ветраний – с улыбкой произнес варвар, – придет время и мы, как вы нас называете варвары, уничтожим римский мир и вашу так называемую цивилизацию! Но ты можешь не беспокоиться, ты наш друг и советник, ты сам нам подскажешь, как это сделать! Возможно, мы сделаем тебя римским королем варваров, а я стану варварским императором Рима!

Гейзрих и одноглазый вновь громко рассмеялись, волоча труп в лесную чащу. Агнеуд тем временем продолжал:

– Начальник не обижайся, ведь это всего лишь наши грубые варварские шутки!

– Слушай меня, варвар, в следующий раз при своих вояках не смей со мной так шутить, иначе, я проткну тебя мечем, как бешеного пса! – зловещим тоном произнес Ветраний и немигающим взглядом посмотрел в глаза Агнеуду. Его правая рука нервно сжимала рукоятку меча, готовая в момент его выхватить из ножен. От напряжения, шрам налился кровью и яркая полоса, резко бросалась в глаза на фоне бледной кожи лица центуриона. Агнеуд, увидев глаза и налившийся алой краской шрам, понял, что сказал лишнее, зайдя слишком далеко со своей шуткой. Он прекрасно знал свирепый и необузданный характер центуриона, показателем которого являлся цвет его шрама.

– Прошу извини меня, Ветраний, не хотел тебя обидеть – дружелюбно произнес Агнеуд.

– Держи свой варварский язык за зубами, – огрызнулся Ветраний и быстро успокоившись, добавил – передай королю Седрику послание августа и пусть немедленно снаряжает отряд для армии Константина. Пусть пришлет ко мне казначея, я передам ему аванс под роспись.

– Сегодня же я отправляюсь к дяде, – Агнеуд указал на одноглазого, который тем временем вместе с Гейзрихом появились из чащи, – а этот, – кивнув в сторону блондина великана, – будет находиться в Бингиуме, ждать твоих распоряжений.

– Да, кстати, возможно ты мне понадобишься здесь, поэтому не смей уезжать со вспомогательным отрядом.

– Я буду весь в твоем распоряжении начальник, дядя отправит, скорее всего, Гейзриха. Признаюсь, тебе, не горю желанием проливать кровь ради Рима!

При последних словах Ветраний бросил злобный взгляд на Агнеуда, но ничего не сказал, вскочил на лошадь и поскакал в том направлении, куда следовал несчастный посланец Максенция.

Варвары проводили взглядом, быстро удаляющуюся фигуру центуриона и когда он исчез в дымке леса, Агнеуд произнес, обращаясь к своим спутникам:

– Ненавижу римлян, всех причем, и что дядя нашел в этом мерзавце, – с этими словами, махнув рукой товарищам следовать за ним, направил лошадь в противоположную сторону и вскоре все трое исчезли за поворотом.