Читать книгу Ordo Novus. Labarum - Omar RazZi - Страница 9

Варварский король. Суеверный император. Внушения Озия. Евхаристия. Отряд Гейзриха

Римская провинция Лугдунская Галлия. Лугдунум. Ставка Константина. Февраль 312 г.н.э.

Холодный ветер пронизывал насквозь, несмотря на то, что слабые лучи солнца немного согревали теплом. Погода производила неприятное впечатление, невзирая на ясное небо и напоминала присутствие уходящей зимы. На равнине, в окрестностях Лугдунума, царило невероятное оживление. От городских ворот, вдоль берега Родана, уходя на полторы мили вниз по течению, растянулся лагерь основных сил императора Константина. Сюда со всей Галлии, Британии и Германии стекались части легионов, вспомогательных войск, обозы с провиантом и фуражом, обслуживающий армию в походах персонал, а также союзные варварские дружины. Авангард галльской армии уже выдвинулся вперед по направлению Италии, чтобы опередить соперника и захватить удобные горные проходы через Альпы. Такой маневр обеспечивал беспрепятственное вторжение основных сил Константина в Транспаданскую Галлию. Укомплектованные легионы и кавалерия отправлялись в город Виенну, как по реке на грузовых галерах, которые в основном служили для переброски катапульт и других осадных и камне метательных орудий, так и пешим строем по дороге, идущей вдоль Родана. Тем временем в лагерь продолжали прибывать новые отряды. Здесь формировался резерв основных сил, которые должны были выступить позднее, замыкая арьергард армии. Лагерь галльской армии напоминал большой улей, где прибытие и отбытие отдельных частей и отрядов, огромное количество штандартов, знамен легендарных римских легионов и гордо возвышающихся орлов, окутанные дымом множества костров, смешалось в единую живую массу, которая, не переставая, двигалась в течение дня. Штаб императора находился непосредственно в городе, в резиденции проконсула, наместника провинции.

На вершине холма, возвышающегося над окрестностями города, откуда открывался прекрасный вид на раскинувшуюся внизу равнину и реку, стояло трое всадников. На небольшом расстоянии от них, и вниз, до подножия холма, растянулся отряд кавалерии, разбитый по двое, последовательно стоящие через каждые тридцать футов. Среди тройки, выделялся всадник посередине, на белом коне, поверх доспехов, которого была накинута пурпурная порфира, развевающаяся на ветру. Справа от него, восседал верхом на чёрном вороном жеребце, человек огромного роста и могучего телосложения, одетый в кожаные доспехи, с перекинутой поверх легкой кольчугой и длинным черным плащом из дорогого сукна. На голове его красовался шлем, украшенный золотыми вставками, блестевшими в лучах солнца, из-под которого проступали светлые волосы, сливающиеся с аккуратно постриженной бородой и длинными усами. Продолговатое лицо, с большими глазами, светло карего цвета, огромный нос и бычья шея свидетельствовали о его германских корнях. Несмотря на грубую внешность варвара, он держался с достоинствами, и в нём чувствовалось благородство, выдающего его высокое положение. В отличие от своих спутников, третий ничем приметным не выделялся. Он был невысокого роста, плотного телосложения с чуть выпирающим животом, достаточно смуглый с орлиным носом и глубоко посаженными глазами. Маленькие черные глаза живо светились, сквозили умом и хитростью. На нем был длинный плащ, а голова была покрыта пилеолусом алого цвета, что свидетельствовало о сане христианского священнослужителя.

Смотря на картину, раскинувшуюся внизу, человек в пурпурной мантии обратился к своим спутникам:

– Все приготовления почти закончены, завтра сможем выступить. Что же нас ждет впереди, мои друзья?

– Только победа мой государь, в ней я нисколько не сомневаюсь, как не сомневаются все воины, идущие за тобой! – уверенно произнёс всадник варварского происхождения.

– Ты так уверен в победе, Крок, – обратился к нему, как уже понял читатель, император Константин. – Однако, не забывай, что по нашим сведениям, отборные части войск Максенция приближаются к Транспаданской Галлии и кроме этого, у Вероны формируется крупный резерв и сам город имеет многочисленный гарнизон.

– Светлейший август, его войска превосходят нас в численности, но как солдат, воевавший под твоим началом, я не сомневаюсь в твоем таланте военачальника и в умении вести войну. Ты множество раз доказывал свой гений блестящими победами!

– Ты преувеличиваешь, мои способности Крок, ведь я побеждал полчища варваров, но не имел дело с хорошо организованными римскими легионами. И вообще, в предыдущих кампаниях, мне откровенно везло, будто кто-то хотел, чтобы я одерживал победы. После провала заговора моего ничтожного тестя, у меня вообще появилось ощущение того, что некая высшая сила оберегает меня.

– Ты прав государь, – вступил в разговор третий, – эта сила Господь наш, который все видит, всегда помогает и оберегает людей, следующим благим намерениям и праведным делам!

– Скажи мне многоуважаемый Озий, разве гражданская братоубийственная война, когда они, – с этими словами Константин, жестом руки указал на своей войска внизу, – через некоторое время, в сражениях будут убивать римских граждан или наоборот гибнуть от рук себе подобных, разве это благое дело?

– Пути господни неисповедимы,– ответил Озий, – всеми нашими действиями руководит Он один, ибо ему, Одному решать, кому будет даровано царство небесное, а кого ждет геенна огненная! Тобой, август, движет благородное и справедливое желание освободить римский народ от ига жестокого тирана, который загубил множество невинных душ, даже не столь последователей нашей веры, а сколько своих обычных подданных! – После небольшой паузы, епископ медленно, делая акцент на каждом слове, произнёс: – Разве не Максенций узурпировал власть, опираясь на преторианцев и продажный сенат, разве Италия и Африка не принадлежат тебе по праву? Ты, мой август, единственный и законный государь Запада!

– Ты прав, уважаемый Озий, – со вздохом произнес Константин.

В последнее время император часто прислушивался к мнению христианского священника, служившим епископом Кордобы и имевшим огромное влияние на единоверцев. Озий с большим уважением относился к императору, который продолжая политику своего отца Констанция, в противоположность восточным правителям, отличался веротерпимостью и старался избегать гонений на христиан. Многие беженцы с Востока нашли прибежище в западных провинциях, подвластных Константину. Будучи человеком дальновидным, и прекрасно осознавая сложившуюся ситуацию в государстве по отношению к христианству, Озий, как один из самых влиятельных представителей нового культа, понимал необходимость союза власти и церкви. Христианство, несмотря на жестокие гонения последних лет со стороны имперских властей, быстро приобретало новых последователей. Выйдя из подземелий и пещер, новая религия захватывала умы и сердца людей, становясь крепче и сильней, она заставила языческую власть считаться с ней. Официальные традиционные верования постепенно уступали место новому учению, которое стало внушать чувство страха властям, ранее относившимся к нему с пренебрежением. В сложившейся ситуации, государство не могло игнорировать быстро разрастающуюся христианскую общину, также, как и молодая религия, достигнув новой ступени своего развития, нуждалась в поддержке со стороны властей. Константин, будучи не только блестящим полководцем, но и прекрасным политиком, понимал, что языческий культ уже не способен влиять на умы людей, как христианство, и постепенно превращается в пережиток прошлого, оставаясь лишь в виде традиционных обрядов и торжественных жертвоприношений. Став свидетелем гонений, устроенных Диоклетианом в конце своего царствования, Константин был поражен духовной силой последователей Христа, готовых умереть ради своей веры, в отличие от приверженцев старых обрядов, не способных на страдания и мучения ради Сатурна, Венеры, Сераписа или остальных традиционных богов. Для объединения империи под властью одного правителя была необходима сила, способная духовно сплотить, разорванное на куски, римское государство, сохранив его целостность и единство. Таким Константину представлялось христианство.

– Мой верный друг, – прервавшись от размышлений, сказал Константин, обращаясь к Кроку, – наша задача – сразу навязать сражение противнику, как только мы с ним встретимся, не дожидаясь тактических передвижений. Не дать ему время опомниться. Войско Максенция, в первую очередь, катафрактарии, закованная в броню кавалерия грозная сила, но и слабых сторон у неё не мало. В ближнем бою они скованы в своих движениях, малоподвижны и неповоротливы, чем мы должны непременно воспользоваться. Необходимо их заманить ложным отступлением, чтобы они оказались в гуще наших воинов пехотинцев, и просто забить их дубинами, камнями и стаскивать крюками с лошадей. – Император говорил, словно битва должна была начаться в ближайшее время. – Если нам удастся обратить их в бегство, то можно считать исход битвы предрешенным. Большую часть армии Максенция составляют вновь созданные легионы, укомплектованные новобранцами, которые не имеют опыта войны, и ветеранами, давно не участвовавшими в сражениях. Мои доблестные воины закалены постоянными стычками на границах, и наше главное преимущество состоит не количестве людей, а в боевых качествах каждого отдельного воина. Я уверен, один мой солдат стоит 3 воинов Максенция!

– На тебе, Крок, одна из самых тяжелых и ответственных задач, – продолжал Константин, – как мой легат и командующий всеми союзными и вспомогательными войсками не допустить грабежей и мародерств. Для армии я издал указ, с которым ты вчера уже ознакомился, все уличенные в грабежах и убийствах местного населения будут жестоко наказаны и казнены. В свою очередь, ты должен, лично сам, жестко контролировать подчиненные тебе подразделения. Я уверен, среди федератов много всякого сброда, которые с большим удовольствием воспользуются войной, чтобы набить карманы и насладиться правом победителя.

– Мой государь, моя конница, которая уже во многих кампаниях доказала тебе преданность и послушание будет той сдерживающей силой, которая не позволит произвол варварским союзникам. Все прибывшие федераты и их вожди уже предупреждены, и в случае их непослушания во время военных действий, я сам лично исполню твой указ! Но я уверен, что за исключением единичных случаев, нет повода для опасений, ибо всем воинам, как римским, так и варварским, известна твоя щедрость, которая им воздастся сторицей, и им также известна твоя суровая справедливость, нещадно карающая каждого нарушителя дисциплины!

– Иначе, нам никогда не победить, только путем жесткой дисциплины и щедрого вознаграждения, как поступал великий Цезарь – соглашаясь со словами Крока, сказал Константин.

– Великий государь, если у тебя нет ко мне других указаний, позволь мне, покинуть тебя и лично дать указания вновь прибывшим союзникам, – с этими словами Крок указал на приближающийся к лагерю большой отряд конницы около пятисот человек.

– Ступай мой друг, вечером жду тебя в штабе и приведи вождей союзников, включая вновь прибывших.

Отдав императору честь, Крок развернул свою лошадь и помчался вниз к подножию, направляясь в лагерь армии.

Константин в обществе Озия продолжал стоять на вершине и, смотря на суету, происходящую внизу, предался размышлениям о недавних событиях и о тех, что могут произойди в ближайшем будущем.

Неопределенность, тянувшаяся последние несколько лет, разрешилась, буквально за считанные дни, с момента приезда сенаторов в Треверы. События стали разворачиваться настолько стремительно, что иногда, сам император, как ему казалось, с трудом поспевал за ходом их развития. Константин понимал, что война неизбежна, и ожидал ее в течение последних лет, после провала заговора Максимиана. Старший по статусу из августов, Галерий и его авторитет, были единственными сдерживающими факторами честолюбия остальных правителей империи. Со смертью Галерия, хрупкий мир, державшийся в последние годы, моментально нарушился, и римское государство вновь погрузилось в пучину гражданских войн. Это было только начало…

Помимо Максенция у Константина были и другие явные и скрытые, под лживой личиной друзей, враги и соперники, с которыми ему придется поочередно расправиться. Он прекрасно понимал, что таков удел тех, кого судьба возвышает над другими смертными, кто предопределяет историю, не только ныне живущих, но возможно будущих поколений.

Несмотря на многочисленную армию, огромный штат подчиненных, множество льстивых царедворцев, прислугу, рабов и других окружающих его людей, императора не покидало чувство одиночества, которое с годами все усиливалось, пропорционально усилению его могущества и власти. «Так мало людей, на кого можно положиться! Хватит пальцев одной руки. А все только начинается. И так много предстоит еще сделать, чтобы стать единственным владыкой римского мира!» Такие мысли проносились в голове императора, стоящего на вершине холма и сверху взирающего на свои войска.

– Государь, я вижу озабоченность на твоем лице, – тихо произнёс епископ, смотря на меняющееся выражение лица императора.

– Да, дорогой Озий, признаюсь тебе, последние дни тревожные мысли не оставляют меня! – со вздохом воскликнул Константин. – Я начал войну без явного преимущества, уповая на удачу и доблесть своих воинов. Я просил богов, дать мне знамение, обращался к ауспициям и гаруспикам, но они не внушили мне уверенности в предстоящих событиях.

– Великий государь, только одному Господу нашему известно, что нас ожидает впереди! – вкрадчиво произнёс Озий. – Он есть владыка всего, наших жизней и судеб! Я каждый день молюсь за твой успех, мой государь!

– Может и мне стоит помолиться ему? – неуверенно произнёс император. – Как ты думаешь, он услышит меня? Я, не будучи вашей веры, смогу его просить?

– Великий государь, Всевышний видит твои искренние намерения, он внемлет твоим просьбам, я уверен! – говоря это, епископ внимательно наблюдал за императором. Затем осторожно произнёс:

– Мой император, позволь мне, пригласить тебя, на евхаристию, ритуальную трапезу.

– Насколько мне известно, это обряд причастия, одно из таинств вашего учения, – ответил император. – Помню, однажды в детстве, моя матушка водила меня, я отведал кусочек хлеба и пригубил вина…

– Это великое благодарение, государь! Вино превращается в кровь Христа, а хлеб становится его плотью. Отведавшие сиё, соединяются посредством тела Христова с отцом Господом нашим! – торжественно заключил епископ.

– Как могу я, не будучи крещенным, участвовать в причастии? – удивился император.

– Государь, креститься можно в любое время, я считаю, чем позже человек проходит обряд крещения, тем правильнее он поступает. Истинной христианин осознанно идёт на этот шаг, уверенный в несокрушимости своей веры и воззрений, настолько сильно, что может удержаться от совершения греха, даже самого мелкого и безобидного. Приняв крещение, человек очищается от всего земного и грешного!

– Значит, моё время ещё не наступило, – шутя, произнес император, – а по поводу причастия, если не будет возражений со стороны других…

– Государь, властью, данной мне церковью, я могу сам провести обряд причастия, не спрашивая и не согласуя с кем-либо! – уверенным тоном сказал Озий и, видя, что император не возражает, продолжил:

– Государь, во время причастия, ты можешь напрямую обратиться к Всевышнему!

– Сможет ли Он указать мне правильный путь или дать знамения? – осторожно спросил император.

– Знамения уже даны, мой август! – Продолжал внушать епископ, – разве приезд сенаторов, не доказательство его высшей силы? Сенат, который поддержал Максенция и противостоял Галерию, теперь умоляет тебя освободить Рим от их собственного избранника! А дары сената, разве не знак высокого провидения? – Озий сделал многозначительный жест рукой, указывая на передвижения войск внизу. – Ведь без них, ты не смог бы собрать столько дружин, государь! Ты не просил Петрония и его товарищей, они приехали в самый нужный момент и привезли то, что было так необходимо!

Константин, молча, слушал речь епископа, мысленно соглашаясь с его доводами. Действительно, приезд сенаторов окончательно убедил Константина начать войну, а золото, дарованное ими, оказалось, как нельзя кстати. Константин, будучи человеком суеверным, как в прочем и большинство людей той эпохи, на протяжении своей жизни не раз ощущал вмешательство небесных сил в свои земные дела. Удачный побег от Галерия, прибытие в Эборак до кончины больного отца, поддержка Крока, провозгласившего его императором и августом, легкие победы над франками и алеманнами, восстановление рейнского моста, вынужденное признание его Галерием, женитьба на Фаусте и много других фактов и событий, которые указывали на то, что Константину сопутствовала удача во всех его начинаниях и предприятиях. Ни одному из правителей Рима, со времён Септимия Севера, со смерти которого прошло более 100 лет, фортуна столь часто не улыбалась, как ему. Император в душе считал, что без поддержки богов, он не смог бы с такой лёгкостью достигнуть таких высот. Но кого именно, Юпитера, Аполлона, Митры, а может Иисуса? Константин часто задавал себе этот вопрос. Несмотря на своё почтительное отношение к традиционным верованиям, наличие большого количества и разнообразия культов, с еще большим количеством пышных обрядов, различных жертвоприношений вызывали в нём замешательство. В его глазах, христианство с его строгими, но не сложными заповедями выглядело намного привлекательнее устаревших религиозных традиций предков. Елена, мать Константина, была благочестивой христианкой, которая оказала не малое влияние на своего сына. Помимо всего, он был сильно впечатлен мужеством и стойкостью христиан во времена гонений, когда последние предпочитали мученическую смерть вероотступничеству.

– Возможно, ты прав, уважаемый епископ, – согласился император, – надо признать, несмотря на мои сомнения и тревоги все удачно складывается для меня.

– После причастия, удача не отступит от тебя ни на шаг, Господь не оставит тебя! – не отставал Озий от императора. – Я чувствую на тебе, мой государь, десницу Божью! Ты избран среди людей, осуществить величайшую миссию!

– Остановись, уважаемый Озий! – с улыбкой произнёс Константин. – Ты явно преувеличиваешь! Признаюсь, тебе, я поклоняюсь непобедимому солнцу, но очень близко принимаю к сердцу вашу веру. Моя дорогая мать исповедует христианство с ранних лет. Я служил в охране Диоклетиана, когда начались гонения. Я лично был свидетелем казни некоторых твоих единоверцев. Был некий Иоанн, дерзко высмеявший эдикт императоров, и порвавший его прилюдно. Он был схвачен при мне, и когда судья потребовал от него извинений и отказа от веры взамен на жизнь, он с улыбкой ответил, что уже выбрал вечную жизнь. Его постигла ужасная казнь, его медленно сжигали, жарили на костре, он не просил пощады! Он умер с улыбкой, как говорили люди, предвкушая встречу с творцом! Его мужеству позавидовали бы многие воины! Я в своей жизни не встречал настолько сильных духом людей!

– Я слышал эту историю, в те времена я был священником в одной из церквей Александрии. – сказал Озий. – Ужасное было время, но Господь не оставил своих последователей, кровь мучеников была не напрасна пролита, это было искупление для живых! Много погибло праведников от рук безбожников! Епископ Никомедийский, славный Анфемий, мой близкий друг и учитель был казнён…

– Я был свидетелем этого гнусного и постыдного убийства! – с негодованием, воскликнул император. – Он проходил по делу о пожаре во дворце Диоклетиана, вместе с евнухами Горгонием и Дорофеем, обвиненных в покушении на императора.

– Я не перестаю благодарить Всевышнего, за то, что он сохранил и многократно приумножил паству, несмотря на многочисленные жертвы, разрушенные церкви и конфискованное имущество! – сложив ладони вместе и обратив взор наверх, произнёс Озий.

– Я убедился в одном, мой друг Озий, ваше учение есть та самая сила, которая способна под знаменем Христа объединить и сплотить целые народы в одно единое целое!

– Ты первый из государей, кто это понял, великий император! – воскликнул Озий. – Ты избран, мой государь, избран Господом нашим во имя величайшего блага!

– Мой друг, ты убедил меня, я готов немедленно принять причастие! – сказал император, затем добавил, – учитывая обстоятельства, уважаемый Озий, прошу тебя, наш разговор и дальнейшие действия не предавать огласке. Пусть все идет своим чередом.

– Касательно наших бесед и действий, без твоего позволения, никто, кроме Господа и меня, не будет знать! Евхаристию совершим сегодня вечером! – произнёс, не скрывая удовлетворения, епископ Кордобы.

– Хорошо, уважаемый Озий, мне необходима твоя помощь в обращении моих воинов христианскому вероисповеданию. Мне нужна армия, которая будет побеждать силой своего духа, мой друг! Армия, привидя которую, враг сразу обратится в бегство или сдастся. Артемий отличный пример среди офицеров, однако мне нужен весь личный состав, мои легионы…

– Я понял государь, я и мои помощники займемся простыми воинами, не забывая при этом и командный состав!

– Ветер усиливается, едем в лагерь, мой друг! – с этими словами император развернулся и поскакал вниз. Озий последовал за Константином.

Тем временем

Пока император и епископ предавались беседе о высоких материях, король алеманнов достиг лагеря и встретил новый отряд союзников.

Навстречу Кроку, отделившись от остальных, выехал всадник огромного роста с проколотой в носу серьгой.

– Приветствую тебя, уважаемый! Я, Крок, магистр конницы императора Флавия Константина Августа!

– Приветствую тебя, уважаемый Крок! – обратился вновь прибывший. – Я, Гейзрих, командую отрядом франкских союзников короля Седрика!

– Добро пожаловать в ряды славной армии Константина! – с улыбкой произнёс Крок. – Мои люди проводят твой отряд, сегодня отдохните с дороги, завтра выдвинитесь в путь. Вечером, жду тебя у себя, Гейзрих. Получишь все необходимые инструкции для дальнейшего распределения своего отряда. Возможно, август захочет лично тебя увидеть, будь готов встретиться с ним.

– Для меня будет большой честью приветствовать государя! – почтительно произнёс варвар.

– Отлично, Гейзрих, тогда увидимся вечером, а сейчас следуйте за моими людьми! – сказав эти слова, Крок дал указания, двоим сопровождающим его всадникам, проводить прибывший отряд, а сам направился в центральную часть лагеря.