Читать книгу Неизбежность друг друга - Паула Стоун - Страница 11

Фиктивный брак Враницких длился уже около трех месяцев, но за все это время они почти не разговаривали по душам. Разговор всегда шел на деловые темы, касающееся рабочих моментов, не считая мелких перепалок, наподобие той, что произошла на вечере в бассейне. В целом, Алберт всегда был приветлив с Полиной, доброжелателен и любезен.

Полине же поначалу было комфортно в этом режиме, но с каждой проходящей неделей это начинало все больше угнетать ее. Она чувствовала, что снова тонет в своей вечной истории о «положительном безразличии».

С каждым днем Алберт становился все более интересен Полине как персонаж, как человек, у которого есть своя история. А неведомый ей случай в Гималаях еще больше подогревал этот интерес и противоречивые чувства к Враницкому. Полина пару раз пыталась найти о тех событиях хоть какую-то информацию в интернете, но сведений было мало. Все источники сообщали в общем-то одно и тоже. По вине Алберта 6 лет назад пропал без вести его близкий друг. И более ничего.

Это интриговало Полину, но гораздо больше ее тяготило другое. Ее напрягала какая-то неопределенность в отношениях между ними. И хотя она по-прежнему испытывала к нему чувства скорее отрицательные, чем положительные, она уже не могла не признавать, что ждет от Алберта какого-то прояснения его личного к ней отношения. Если таковое вообще имеется.

Начало декабря в тот год выдалось теплым, бесснежным и напоминало затянувшийся, влажный и ветреный октябрь.

Полина стояла, прижавшись к освещенному заходящим солнцем стволу высокого старого клена, погруженная в полудрему свежего зимнего полудня, закрыв глаза, слушала шепот дрожащих на ветру, обнаженных веток. В нем ей слышался тихий голос ночного прибоя, шорох шагов, мягко вязнущих в нежности остывающего, теплого песка, мерное гудение южных цикад, устроившихся в высокой траве у акаций.

Послышался шум мотора, Полина, вздрогнув, открыла глаза и с грустью или даже обидой посмотрела на закатный сад – это было так далеко от тех мест, где она только что побывала.

– Здравствуй! – услышала Полина как всегда приветливый голос Алберта и, повернув голову, увидела его самого.

– Привет, – уныло бросила девушка и, развернувшись к Алберту спиной, побрела по тропинке прочь от дома.

Безразлично чужое. Ненужное… Ненастоящее…

Может, мне это только снится?

После обеда Полина, наливая в чашку темно-золотой чай с бергамотом, как бы невзначай бросила:

– Скажи, а у тебя сейчас есть кто-нибудь?

Алберт и бровью не повел, продолжая наслаждаться ароматным жареным сыром – своей любимой закуской, которой часто лакомился после основного приема пищи в качестве своеобразного десерта.

Полина продолжала:

– Мы же можем с тобой поговорить как приятели, в конце концов. Живем бок о бок три месяца и не знаем друг о друге элементарных вещей. У тебя есть женщина?

– Нет, – спокойно и несколько холодно ответил Алберт, в упор глядя на Полину.

Она с досадой отвела глаза, но через секунду, снова набравшись храбрости, задала еще один вопрос:

– А какие женщины тебе нравятся?

– Мне нравятся женщины, которые не задают лишних вопросов.

Полина поджала губы в ироничную улыбку.

– А как понять, какой вопрос будет лишним?

– Умные женщины всегда понимают это.

– А-а-а, – с издевательским пониманием протянула она. – Значит нравятся умные… Не частое явление в среде гламура и моды, но допустим. Хорошо, а какие-нибудь внешние параметры у этих умных женщин без лишних вопросов есть? Может быть, отсутствие лишних килограммов или отсутствие лишних элементов одежды? – уже с издевкой спрашивала Полина.

Алберт, уже успевший разделаться с жареным сыром и переключить свое внимание на ленту новостей в телефоне, поднял глаза, встретился взглядом с Полиной и улыбнулся, оценив ее грозный вид.

Полина скосила глаза на блюдце из-под чашки и поджала губы.

– Скажи мне, Паула… Почему ты все время хочешь разозлить меня? Почему пытаешься задеть, рассердить? А поняв, что у тебя ничего не выходит, раздражаешься сама.

Полина понимала, что не в силах на равных говорить с этим человеком, он буквально уничтожал ее храбрость, дерзость, злость, с таким трудом скопленные за все это время. Причем как уничтожал! Одним взглядом серых спокойных глаз, одним движением тонких губ.

С Полиной было это впервые. Обычно с мужчинами она чувствовала себя либо умнее, развитее, либо просто лучше. Даже если она и была с мужчинами довольно зажата, то не могла раскрыться, именно потому что чувствовала свое превосходство. Она остро чувствовала в людях примитивность мышления, недалекость, даже, может быть, простоту, и болезненно на это реагировала.

Она не могла заставить себя общаться с человеком, который по ее мнению был глуп… или прост. Он мог быть добрым, нежным, заботливым. Но Полина ставила на нем крест, если улавливала в нем эту примитивность. Теперь же Полина, наоборот, чувствовала свою слабость, беспомощность перед Албертом.

Она смотрела в полированную поверхность стола на свое отражение и глотала обиду. Да, ей до боли в груди, до слез было обидно за себя. И она чувствовала, что вот-вот расплачется, сейчас, здесь, из-за пустякового разговора. Ей нужна была передышка, переход хода, и она устроила его следующим образом. Не глядя на Алберта, закусывая губы, она поднялась из-за стола, вытащила из небольшого навесного шкафчика пачку сигарет и уселась в кресло, так что теперь видела лицо Враницкого в профиль.

Закурив, Полина снова нашла в себе силы взглянуть на Алберта, который с интересом следил за ее действиями.

– Так ты все-таки куришь? Я думал тогда у бассейна, ты просто играла, чтобы позлить меня.

– Нет, – отозвалась Полина, выпуская изо рта вместе со вздохом небольшое белое облачко дыма. – Нет, я не курю.

Она закинула ногу на ногу и, положив локти на подлокотники кресла, вскинула брови, отчего лицо и вся ее поза приняли недовольный и даже надменный вид.

– Знаешь, просто я не выношу, когда меня держат за дуру. А это ощущение не покидает меня уже около трех месяцев. Странно, да? Какое совпадение. Мы с тобой тоже знакомы три месяца.

Алберт посмотрел на нее внимательно, но ничего не ответил.

– Я не курю… – вдруг снова повторила Полина и, затушив сигарету, поднялась с кресла. – Вот так.

Она сделала несколько быстрых шагов к выходу из комнаты, но Алберт остановил ее, поймав пальцами ее маленькую ладонь. Полина вздрогнула и отвернулась. Она не могла смотреть ему в глаза.

– Я никогда не вру, Паула. Почти никогда. Просто потому, что мне это не нужно. Я умею добиваться своих целей другими способами. Если я скажу, что мне абсолютно все равно, веришь ты мне или нет, это будет неправдой. Мне было бы неприятно думать, что ты мне не веришь. Но знаешь, я привык к тому, что мне не нужно убеждать людей в своей правоте. Я могу добиться того, что люди будут вести себя так, как нужно мне. Может быть, это звучит цинично, но это так.

Полина, не скрывая негодования, воскликнула:

– Кем ты себя считаешь? Демиургом? Наслаждаешься тем, что сильнее других? Может, думаешь, и со мной пройдет этот номер? Только я не собираюсь быть твоей игрушкой.

– Нет, Паула, я не считаю себя повелителем судеб. Поверь мне, удовольствие я получаю несколько от других вещей. Просто я привык ставить цели и достигать их.

– Но ведь я, Альбер, я служу средством достижения твоей цели? – допытывалась Полина. – Ведь ты сам говорил мне об этом!

– И да, и нет, – Враницкий улыбнулся, поймав себя на новой мысли.

«Ты и есть моя цель».

– Тогда что тебе от меня нужно? Почему ты просто не можешь сказать, как ты ко мне относишься? Знаешь, правда, я не настолько хороша, как потенциальная медийная личность, которую ты из меня планируешь сделать, не настолько сильна как писатель, чтобы быть выгодным вложением денег. Я понимаю, это глупо, я, должно быть, выгляжу полной дурой, задавая тебе такие вопросы…

– Я так не считаю. По-моему, ты должна это чувствовать. Но ты чувствуешь все наоборот. Почему ты во всем видишь какой-то негатив? Почему все время ждешь от жизни подвоха?

Полина молчала, чувствуя, как ее рука дрожит в его сильной и большой руке и бешено колотится ее сердце, и еле сдерживала подступающие слезы.

– Я просто хотел сказать тебе, что обычно я говорю то, что думаю – иногда это идет мне во вред, но чаще – на пользу. Поэтому если я говорю, что считаю тебя перспективной, интересной, умной и безумно притягательной девушкой, значит так оно и есть. Я бы никогда не взялся за проект под названием «Паула Стоун», если бы считал иначе.

Полина, засмеявшись, закинула голову наверх, потом провела рукой по лбу и улыбнулась и с оттенком легкой горечи повторила:

– Проект… А расскажи, каков проект под названием «Алберт Враницкий»? Ведь твоя собственная жизнь – это тоже твой проект, не так ли?

– Да, как и жизнь любого человека – только его собственный проект. Я глубоко убежден, что люди сами творят свою жизнь, а если они этого не делают, то вынуждены проживать не свои жизни, являясь частью чьих-то чужих проектов. Как у вас говорят, «человек сам кузнец своего счастья», кажется?

– Практичный подход к жизни.

– Я бы сказал – эффективный.

– Скажи, а ты во всем стремишься быть эффективным?

– А что плохого в эффективности?

– Ничего… Но лично я – ужасно непрактичный человек.

– Ты недооцениваешь себя, Паула. Если бы в тебе не было ни доли практичности, тебя бы сейчас не было здесь.

Полина рассмеялась.

– Что это? – воскликнула она. – Намек на мою меркантильность?

– Отнюдь, – Алберт улыбнулся своей чарующей улыбкой, от которой у Полины вновь, как и тогда, на вечере их помолвки, побежали мурашки по всему телу. – Мне нравятся практичные люди.

– И женщины?

– Особенно женщины. – Враницкий заглянул Полине в глаза и вдруг прижался к ее руке долгим поцелуем.

Полина легонько высвободила кисть из ладоней Алберта и тихо, но отчетливо, сказала:

– Не делай так больше.

– Почему?

– Потому что это похоже на ухаживание.

– Ну и что? Я разве не могу за тобой ухаживать?

Полина вздохнула.

– Алберт… Отношения мешают бизнесу, а мы с тобой – деловые партнеры.

– Я не вижу причин, мешающих нам стать кем-то большим. Друзьями, например.

– Ты сам назвал меня своим проектом. Пусть так. Я даже не стану спорить с этим. Мне в тебе нравится как раз то, что ты называешь вещи своими именами. Давай не будем отклоняться от заданного курса. Я теперь знаю, как ты относишься ко мне. Как к тебе отношусь я…

– И как же? – быстро перехватил ее мысль Алберт.

– Как к работодателю.

– Как это приземленно! Вот я и поплатился за свою любовь к практичности, – лукаво улыбнулся Алберт. – И ни капельки человеческой симпатии?

– Не будь у меня к тебе ни капельки симпатии, я бы ни за что не согласилась стать проектом под названием «Паула Стоун».

Алберт внимательно посмотрел на ее.

– Ты мне нравишься, Полина, – серьезно сказал он. – Ева была права, назвав тебя удивительной.

Полина подошла к окну и, разглядывая стылый, окутанный легкой дымкой тумана сад, сказала:

– Кстати, почему ты не женился на ней? По-моему, вы идеально подходите друг другу.

Алберт пожал плечами и покосился в телефон

– Мы слишком похожи, чтобы быть вместе. Я не терплю конкуренции, и Ева тоже. Я предпочитаю руководить процессом (любым), – на этом слове он сделал акцент, усмехнувшись, и продолжил, – Ева тоже. Сложно вести корабль к пункту назначения, когда на нем два капитана, согласись. На мой взгляд, в паре должен быть один лидер.

– Патриархально!

– Ты все время спешишь с выводами, девочка моя, – Алберт впервые назвал Полину так, и она было вспыхнула, но почему-то промолчала. – Я сказал «один лидер», но не сказал, что это обязательно должен быть мужчина. Если мужчина готов предоставить эту роль женщине, то пожалуйста. Таких пар предостаточно. И они счастливы. В моей же личной модели отношений лидером предпочитаю быть я. Но я не навязываю свою модель миру.

– А что же женщина, какова должна быть ее роль рядом с тобой?

– Вдохновение, Паула. Вдохновение для движения вперед. И, кстати, у нас с тобой в этом отношении идеальный союз. Ты пишешь – я издаю. Ты создаешь – я двигаюсь дальше.

– Но ты делал это и без меня.

– Делал. Ловил вдохновение в другом.

– Именно поэтому я и склонна считать, что одного вдохновения для отношений недостаточно. На нем далеко не уедешь, правильно?

– Правильно, – согласился Враницкий, глядя на Полину так, словно одним этим словом хочет предупредить ее, что весь этот разговор – только начало какой-то новой игры Алберта.

Она ждала, что он скажет дальше, но он молчал. Полина отошла от окна и, проходя мимо Алберта, улыбнулась ему. Он задержал ее, легонько притянув за руку к себе, и снова прикоснулся губами к ее кисти. Потом отпустил и, проводив до дверей взглядом, подумал: «Что? Что в ней такого?». Она еще раз улыбнулась ему и вышла из комнаты. Алберт быстро допил остывший кофе и уехал в город.