Читать книгу Удачная охота - Павел Кузнецов - Страница 2

Лес раскинулся на многие километры вокруг. Он упрямо штурмовал дальние отроги гор, настойчиво высылая вперёд всё новых и новых разведчиков. Разведчики прорывались вверх, вверх, вверх… и вязли в затяжных боях с голым, лишенным минимума жизненных соков камнем. Но прорвавшиеся группы, невзирая ни на что, держали позицию на горных склонах до последнего.

Впрочем, горы остались далеко позади. Здесь же, почти на самой границе человеческого мира, лес победил далеко и надолго. На небольшой полянке, образовавшейся не столько из-за недосмотра леса, сколько из-за чрезмерно разросшихся гигантских стволов, затеняющих солнце щуплому подлеску, что-то назревало. Сочная листва мелко трепетала на ветру. Гигантские стволы словно сотрясала дрожь предвкушения – предвкушения грядущего СОБЫТИЯ.

И вот долгожданное событие свершилось: из лесной чащи одна за другой стали выскальзывать одинокие тени. Одна, вторая, третья… на шестой бег теней прервался. Совершенно бесшумные, трое из них скользнули к гигантским стволам, замерли возле них, словно прислушиваясь к древней мудрости леса. И вдруг… Тени перестали быть тенями, они превратились в обычных людей – грязно-зелёные капюшоны обнажили черноволосые головы, а руки синхронно спустили штаны. Так к многочисленным меткам хищников на вековом дереве добавилась ещё одна, на этот раз от другого хозяина леса – человеческого пограничника.

Спустя пару десятков ударов сердца мужчины заправились; прыжками, которым позавидовал бы профессиональный спортсмен, они взметнулись вверх, стремясь ухватиться за самые нижние ветви деревьев. И в следующее мгновение растворились в древесной кроне.

Оставшаяся на земле тройка всё это время производила странные манипуляции с окружающим кустарником. Прежде всего, каждый сорвал по раскидистой ветке. Затем на эти древесные лапки каждый плеснул какой-то мутно-зелёной жидкости из поясных фляжек. И, пока первая тройка занималась своим, безусловно важным, делом, вторая тройка стала активно топтаться по поляне, то и дело окропляя землю и зелень вокруг жидкостью с разлапистых веток. Но вот и эти люди замерли, словно прислушиваясь. Похоже, они что-то услышали, потому что синхронно побросали свои орудия труда и бесшумно нырнули в лесные заросли – аккурат напротив того места, оттуда выскочили пятью минутами ранее.

Следом за первой группой теней из зарослей возникли ещё две тени. На поляне сразу стало тесно: настолько новые гости были велики. Даже деревья перестали казаться исполинами – так, обычные, ничем не приметные деревца. Новым теням не пришлось бы и разоблачаться для отправления своих потребностей: если не считать набедренных повязок, да обилия татуировок, они были совершенно наги. Маскироваться им также было без надобности, ибо кожа у них отливала естественной зеленью.

Один из вновь прибывших согнулся в три погибели, словно старался лицом коснуться земли. В таком положении он и перемещался, изучая каждый метр поляны. Второй стал принюхиваться. Втянул воздух раз, другой… и громко чихнул. Попытался ещё раз, и чих с неизбежностью повторился. Тогда второй что-то зарычал; любой знаток орочьего языка смог бы определить в утробном звуке отчётливые интонации орочьих матюков. Зеленокожие обменялись хрюкающими звуками. Второй подошёл к облюбованному одним из людей дереву, обнюхал его кору. Провёл по ней пальцем, принюхался… И зычно сплюнул на землю, огласив поляну ещё одной порцией утробных звуков. Первый заухал филином – всё тот же знаток отметил бы в этих звуках орочий смех. Впрочем, смех быстро оборвался, стоило второму сорвать с плеча двуручный меч. Огромный, в полтора человеческих роста, весь иссечённый бороздами, с лёгким загибом клинка – он внушал подлинный страх. Даже товарищ орка впечатлился, смех застрял у него в глотке. Вместо очередной порции смеха следопыт что-то примирительно прохрюкал зеленокожему товарищу. Второй сплюнул вновь, развернулся спиной к первому и стремглав метнулся в лес – аккурат туда, где скрылась троица худосочных человеческих теней. Поразительно, но единственным звуком, который издал при этом орк, был звук зачехляемого клинка: зеленокожий перемещался по лесу совершенно бесшумно.

Следопыт тем временем продолжал изучать поляну. Людишки умудрились настолько профессионально запутать следы, что ему никак не удавалось установить, в каком же направлении исчезла оставшаяся троица. Орк вновь и вновь возвращался к облитым человеческими нечистотами стволам, и вновь и вновь отходил от них несолоно хлебавши. Вдруг со стороны, куда убежал второй орк, послышалось конское ржание. Следопыт насторожился, вскинул голову от земли; по привычке попытался втянуть воздух, но только в раздражении сплюнул. Когда вслед за ржанием ветер донёс до слуха зеленокожего странный хлопок, а следом истошный крик человека, следопыт весь обратился в слух. Его огромные уши подобно паре локаторов ловили любые звуковые колебания – они даже повернулись в сторону источника новых звуков.

Люди на деревьях словно этого и ждали. Один из них бесшумно отделился от ствола и ушёл в прыжок. Орк очень удобно встал – прямо под деревом с человеком – и человек не преминул этим воспользоваться. В полёте охотник извернулся так, что его длинный трёхгранный стилет по рукоять вошёл зеленокожему в шею. Здоровяк поразительно шустро для своих габаритов развернулся к новой угрозе. Но остальные люди не дремали. Кто-то просчитал феноменальную реакцию зеленокожего, и тому в глаз прилетел короткий арбалетный болт. Охотник бил с упреждением; он будто предвидел будущее на доли секунды вперёд. Зелёная туша в последний раз рыкнула и кулем осела на землю: точного попадания в глаз не мог пережить даже орк, с его запредельной регенерацией. Прочнейшая кость черепа сыграла с зеленокожим плохую шутку, вынудив стальное жало сделать пару оборотов внутри черепа.

Трое охотников не стали задерживаться на поляне, они стремглав бросились на звуки близкого боя. Как оказалось, не зря. Если на поляне всё уже кончилось, то возле второй засады всё ещё только начиналось. Орк стоял в центре небольшой прогалины. На него набрасывалось сразу двое воинов, но зеленокожий играючи отмахивался от них своим убийственным агрегатом. Его больше интересовал третий человек, засевший в зарослях кустарника на противоположной стороне прогалины – именно до него орк и стремился добраться. Человек был магом. По крайней мере, он то и дело швырял в орка всевозможные образчики неживой природы. Ледяные сосульки сменялись огненными шарами, кислотные стрелы – воздушными бичами, но зеленокожий неизменно успевал увернуться. Увороты давались ему ценой невероятной сосредоточенности, он вынужден был отслеживать малейшие телодвижения чародея, мельчайшие нюансы окружающей обстановки. Паре воинов доставались лишь ленивые взмахи двуручника – на более точные удары орку не хватало времени. Именно поэтому люди были до сих пор живы. Сколько продлится хрупкий баланс? Прибывшие знали ответ: секунд двадцать-тридцать, аккурат настолько должно хватить оставшихся сил у мага.

Двое из прибывшего подкрепления не стали сразу бросаться в бой. Они извлекли из-за плеч основания луков, и сноровисто принялись натягивать тетивы. Третий охотник отбросил в сторону разряженный арбалет, следом за ним полетел маскировочный плащ. Чёрная форменная куртка гвардейца Веронской империи с серебряным офицерским шитьём могла послужить маскировкой только в ночное время суток, но сейчас воин не думал о маскировке. С яростным воплем он ринулся на противника, на ходу извлекая из спинных ножен парные клинки. Двое воинов тут же воспрянули духом. На зеленокожего одновременно обрушилось четыре клинка, из самых разных положений, выверенных так, чтобы гигантский двуручник не смог перекрыть все четыре линии атаки. Результатом самоотверженной атаки стал глубокий порез на икре великана: заточенная под рубяще-режущие удары тяжёлая сабля воина достигла цели. Остальным повезло меньше. Офицер еле успел «слить» по клинку кончик двуручника. Но даже скользящий блок не смог погасить всей чудовищной силы орочьего удара, и гвардейца отбросило в сторону. Короткий перекат, рык из-под плотно сжатых зубов; пружинистый прыжок на сближение, – воин снова целит клинками под колено здоровяку.

После третей слаженной атаки в общую симфонию боя вплелись нотки луков. Первая выпущенная стрела впилась орку в предплечье, вторая срикошетила от непробиваемого черепа; орк в ярости зарычал. Его приоритеты тут же сместились в сторону надоедливых букашек, что так назойливо жалили его ноги, – до них он хотя бы мог дотянуться. Первым, словно кегля от мяча, прочь отлетел один из рядовых воинов; его клинок, выбитый из рук неудачным жёстким блоком, с жалобным лязгом полетел совсем в другую сторону. Но и офицер оказался не лыком шит. Он словно специально добивался этой вспышки орочьей ярости. Да, орк был быстрей и сильней, зато люди были куда манёвренней, а главное – их было много, и они действовали единым слаженным организмом. Две стрелы прилетели одновременно с чародейским огненным шаром; орк, и без того отвлёкшийся на бойцов ближнего боя, просто не успел ничего предпринять. Стрелы вошли ему в шею, а раскалённый шар взорвался аккурат перед хищной мордой. Ослеплённый, оглушённый, ошарашенный – зеленокожий гигант на доли секунды утратил боеспособность. И в этот момент гвардеец ударил – не силой, но всей мощью своего убийственного искусства фехтовальщика. Парные клинки ножницами скрестились за коленным суставом зеленокожего монстра. Единым возвратным движением, сначала один, затем второй, они прочертили глубокую рваную борозду на бронированной коже, буквально взрезая своими изогнутыми клинками зелёную плоть. Хлынула кровь. Нога, в этот момент выполнявшая роль опорной, подломилась, а маг только усилил эффект давлением воздушного кулака. Падающий гигант окончательно утратил способность к сопротивлению. И пока он падал, ему в глазницы впились сразу две стрелы.

Но даже такой «начинки» живучему монстру оказалось мало, чтобы издохнуть. Уж кто-кто, а человеческие охотники знали это, как никто другой. Офицер вонзил в шею гиганту длинный гранёный стилет, выдернул его, уходя прочь с линии возможной атаки. В образовавшийся пенный фонтан зелёной крови маг тут же вогнал необычное желтоватое плетение. Оно даже со стороны, у человека несведущего, одним своим видом вызывало подлинное омерзение. Именно это плетение, ввинтившись в рану, начало победное шествие по организму зеленокожего. Тот сначала попытался приподняться, опёрся на руки, но они его больше не держали. Попытался перевернуться на бок, но стальные канаты мышц свело судорогой умирания. Так и лежал монстр, как упал – на животе.

Орк умирал долго. Истыканный стрелами, усеянный огромным количеством кровоточащих порезов, с подрубленной ногой – он всё равно не спешил издыхать окончательно. С каким-то нечеловеческим остервенением зеленокожий цеплялся за жизнь. Даже магическая отрава, что гуляла по внутренним органам и куда уверенней телесных ран убивала могучий организм, не могла побороть это сопротивление в одночасье. Агония монстра длилась и длилась, и всё это – в полной абсолютной тишине. Молчали люди, молчал умирающий. Ни одного стона, ни одного победного вопля не пронеслось над молчаливым лесом. Люди стояли вокруг агонизирующей туши и ждали, словно не верили до конца в неизбежность смерти монстра. Только когда зеленокожий окончательно замер, гвардеец начал отдавать команды.

– Грач!

– Я!

– Нарежь трофеи. Возьми двоих – укройте туши ветками, – с этими словами веронский офицер повернулся к мертвецу спиной и зашагал к кустам, ставшим на время сражения убежищем чародею.

Маг сидел, привалившись спиной к стволу дерева. Его глаза были закрыты, осунувшееся лицо отливало белизной. Всё это были признаки крайнего истощения резерва жизненных сил, да оно и не мудрено – какой чародей без последствий выдержит такую канонаду? Вот только мало кто из магов в здравом уме станет столь интенсивно выкладываться. Ключевое слово здесь – в здравом уме. Раз маг устроил такое светопреставление, значит, он изрядно сдрейфил.

– Что, Феникс, испугался? А ещё храбрился, хотел сразу с двумя схлестнуться.

– Попрошу без фамильярностей, господин лейтенант.

– Иди ты на х… со своим гонором, маг. Без фамильярностей можно было бы, если бы не нам тебя тащить.

Отряд развернул бурную деятельность. Если не считать отдельных отрывистых команд, сборы сопровождались почти гробовой тишиной. Военные знали: чем меньше шума, тем целее шкура. Большинство насущных вопросов можно было решить с помощью специального языка жестов, которым каждый в отряде владел в совершенстве. Когда уже все грузились на лошадей, Грач подошёл к лейтенанту и вручил ему мешок. Командир заглянул внутрь…

– Что ты мне принёс?!

– Детородный орган орка, в просторечии просто хер.

– Б… я знаю, что это хер! Я спрашиваю, зачем он мне нужен? Юморист, мать твою.

– Трофеи, господин эль Дарго. Вручите коменданту.

– Вообще-то это должны быть уши… – лейтенант уже не злился. Ему даже начинала нравиться шутка унтера. – А знаешь, что Грач? Пусть будет хер. Только чтобы к гарнизону он был высушен. Приказ ясен?

– Так точно, – хмуро бросил унтер. Собственная шутка уже не казалась ему такой уж смешной. Ибо ехать с притороченным к седлу детородным органом, открытым всем ветрам, а потом ещё и на привале возиться… совсем не смешно. Но очень быстро богатое воображение подсказало молодому парню очередную гениальную идею, и настроение поползло вверх.

На привале Грач первым делом подвалил к магу.

– Господин маг, я восхищён вашим искусством! Только благодаря ему мы смогли победить зеленожопых! Спасибо вам от всех нас, простых солдат Императора! Виват, Феникс! – к восхвалению чародея очень быстро присоединились все солдаты, включая четвёрку не участвовавших в бою. Восемь глоток сотрясли тишину леса, к вящему неудовольствию лейтенанта и к тщательно скрываемому удовольствию самого восхваляемого.

Чародей думал так: пусть солдаты, не дворяне. Но ведь верят! От чистого сердца благодарят! Как тут не размягчиться сердцу искусника? И в тот момент, когда Феникс сильней всего открылся лести, унтер подвёл, наконец, то, ради чего начал весь этот спектакль.

– Господин чародей, а не могли бы вы продемонстрировать своё искусство ещё раз? Сущая мелочь, так сказать, в последний раз применить вашу силу на уже мёртвом орке?

– Маги не могут обращаться к душам, не могут поднимать мёртвых. Это предрассудки, господа солдаты. Душ нет, а мёртвые слишком отвратительны, чтобы с их плотью имело смысл работать, – начал лекцию чародей. Он не злился на невежество простых смертных; их вера в его силу только льстила искуснику, поэтому он пустился в увещевания без обычного для него раздражения.

– Значит, души нельзя? Ну а какую-то вещественную часть можете обработать магией?

– Сувенир хотите? Почему бы и нет? – окончательно разомлел искусник.

И именно в этот момент унтер вывалил перед чародеем содержимое своего мешка.

– Подсушите, ваше магичество, а?

– Э-э-э, – Феникс неверяще смотрел на пару орочьих детородных органов. Всё его благодушие как рукой сняло. Он – ОН, посвятивший столько лет искусству, – должен тратить свою жизненную энергию на сушку орочьего хера?! Но слово уже слетело с губ, а слово дворянина – порой сильней жизни и смерти. А тут ещё и семь солдатских глоток в едином порыве ухнули: «Подсушите! А-а?». Делать нечего, пришлось чародею, скрепя сердце, выполнять обещание.

– Ну что, господа, пора прощаться? – в голосе офицера плескалась грусть. Да, он умел великолепно скрывать свои эмоции. Ну и что? Кому это умение сейчас нужно?

Солдаты обступили своего командира полукругом. Все в сёдлах, все подтянуты, готовы к бою. К бою-то они готовы, но вот расставаться с командиром, с которым столько прошли, они готовы не были. Вперёд выступил унтер Грач.

– Вереск, ты давай, не раскисай. Успехов тебе на новом месте службы! – слова казались глубоко фальшивыми. Ну не могли они передать настоящих эмоций! Не могли, и всё тут!

– Да какой там, не раскисать… Служба у меня такая, да и у вас… Всё в воле Императора, – неожиданно тон гвардейца стал деловым, он перешёл на куда более привычный ему разбор полётов. – Феникс, ты понял урок? На рожон не лезь. Только в группе. Иначе орка не завалить. Даже одного. Сказки о великих магах, которыми вас там потчевали в Академии – это только сказки. Реальность другая. Ну а ты, Грач… всё бы тебе в клоунаду превращать. Обожжёшься однажды. Огребёшь. Жалко будет, хороший из тебя офицер может получиться. Никогда не отчаиваешься, вечная душа компании – для этого дар нужен особый. Ну а вы, орлы?! Новый офицер придёт, держитесь друг друга. Не он вам воинскую науку должен навязывать, а вы ему. Поняли? Ну, бывайте, друзья!

С этими словами лейтенант развернул своего коня и пустил его с места в галоп, разрывая тем самым затянувшуюся сцену прощания. Скакун нёс его аккурат в сторону видневшихся вдали башен имперского пограничного форта.

– Спасибо за науку, Вереск, – почти шёпотом сказал вслед удаляющемуся офицеру чародей. Он был тщеславен и спесив, но не глуп. Глупые в магии далеко не продвигались, отсеивались естественным путём ещё на первых курсах Академии.