Читать книгу Удачная охота - Павел Кузнецов - Страница 3

Очередной перевод, не знаю уже какой по счёту. Некоторые их скрупулёзно считали, даже отмечали каждый раз шумными возлияниями, но лично я не видел в этом особого смысла – не в возлияниях, конечно, а в подсчёте переводов. Переводы следовали примерно раз в пять месяцев; иногда – раз в три месяца, совсем редко – раз в месяц. Зачем? Что такого хотели добиться имперские кадровики? В бумагах всегда писалось в таких случаях: «для усиления». Что я тут должен был усиливать, понятно не было. Штабные в частных беседах про усиление не вспоминали. Зато они утверждали, что переводы повышают боевые качества как самого переводимого, имеющего возможность постоянно учиться у различных наставников и у новых сослуживцев, осваивать новые территории приграничья, так и гарнизонов, куда постоянно поступает свежая кровь. На резонное замечание, что свежая кровь нужна стаду скота, чтобы самок крыть, штабные переставали идти на контакт. Замечание о самках окончательно перемыкало их забитые всякой дрянью мозги. Пару раз особенно большие шишки с пеной у рта пытались доказать мне, что таким образом круговая порука не успевает складываться. С такими очень хорошо работал контраргумент про свежую кровь. Круговая порука в деле покрытия самок? Интересно, интересно. За что ещё нам ручаться по кругу? Это у больших шишек порука для разбазаривания вещевого довольствия. Здесь же, в гарнизонах, кроме добытого кровью «сувенира» с диких земель разбазаривать нечего. По себе они нас судили, одним словом. Но самые бредовые аргументы приводили не штабные и не большие начальники, а вездесущие теоретики. Дескать, разнообразие мест службы должно скрашивать её однообразие. Им было невдомёк, что единственная ценность на границе – это нормальные человеческие отношения в своём гарнизоне, в своём подразделении. Перевод – это удар по боевому братству. Теоретики, одним словом. Таким достаточно было в качестве контраргумента предложить перевести их самих поближе к границе. Им бы тут быстро устроили такое разнообразие… Хочешь – с орком рубись, хочешь – с варваром, а если уж и вовсе экстрима захотелось – вызови на дуэль чародея. И всё это в составе разных боевых групп, боевые возможности которых можно узнать до конца только в бою. Эдакая рулетка. В общем, никто не смог мне за все пять лет службы назвать вменяемую причину подобной свистопляски с кадрами.

И вот в очередной раз меня грубо оторвали от коллектива. Опять новый гарнизон, опять новые солдаты, опять гонять и вбивать воинскую науку. Хорошо хоть офицеры частью знакомые – такие же скитальцы, как и я. Из гарнизона в гарнизон, из рейда в рейд, из пьянки по возвращению, в пьянку по возвращению… Надоело. Хуже горькой редьки надоело.

Дверь в кабинет коменданта с хрустом ударила о стену: входить нужно «с шумом», это я усвоил уже давно. Главное, не перейти грань, за которой «шум» превращается в грубое нарушение субординации, граничащее с неуважением. На меня смотрело знакомое лицо капитана Курта, – лицо молодого человека, лишь на пару лет меня старше. Смотрело без особого удивления или начальственного гнева.

– Курт, ты здесь, что ли, за коменданта?

– Почему «за»? – пробурчал черноволосый крепыш, чуть шире меня в кости. – Я комендант. А ты, Вереск, никак служить под моим началом хочешь?

– Хочу. Аж кипятком писаю. Вот, кстати, тебе гостинец, – с этими словами я швырнул на стол капитана мешок с «гостинцами».

Комендант мельком мазнул взглядом по содержимому мешка и, без особых эмоций, закинул его в ящик за своей спиной.

– Чья идея? – коротко вопросил он.

– Да был у меня один такой… шутник. А что, разве не смешно?

– Ну, ты же и сам видишь.

– Вижу. Тут такое дело, Курт… В отпуск хочу, поохотиться. Подпиши прошение?

– Поохотиться?! Зачем прошение, давай я тебя отправлю в дальний дозор, будет тебе там охота, хоть на варваров, хоть на орков.

От предложения товарища меня передёрнуло.

– Не хочу орков, не хочу варваров. Вот здесь уже сидит эта кровища, – я провёл ребром ладони по шее. – Надоели дуэли, надоели пьянки, надоели эти спесивые маги. Хочу, чтобы был только лес и я. Ну, и зверушки там всякие, чтобы можно было их пострелять.

– Зверушки? Пострелять? Ты это серьёзно? – впервые с момента моего появления в кабинете комендант проявил заинтересованность. – Отпуск же даётся только по личному распоряжению императора. Ты серьёзно надеешься его получить? Чтобы «зверушек» пострелять?

– Да, я верю в благосклонность своего императора.

– Знаешь, Вереск, от кого-кого, но от тебя я такого никак не ожидал.

– Веры в императора? Или ещё чего? Продолжай, Курт: я весь внимание.

– Как тебе сказать…Ты самый удачливый дуэлянт нашего пограничья. Тебе мага поучить – что в сортир сходить. О тебе даже в столице молва идёт: они ведь науки не забывают. Кто-то местью праведной горит, кто-то благодарностью. А сколько на твоём счету орков? Я искренне думал, у тебя с ними что-то вроде кровной вражды. И тут ты заявляешься и говоришь: хочу, мол, отдохнуть от кровищи. Или я людей не знаю, или у тебя не всё нормально с головой. Ещё и х..и эти орочьи… Тебя точно никто по голове не бил?

– Видать, и у меня есть предел. Перегорю так, наплюю на личный состав… А чем это кончается, ты не хуже меня знаешь. Буду лежать в лесу и в небо тупо пялиться. Тот же итог, что и с отпуском, с одним незначительным отличием: в отпуске я буду живым, а на службе – мёртвым.

– Да ладно, брось! Все мы тут из одной миски едим. Чай, не дамы на выданье.

– Всё это трёп, Курт. У человека должна быть отдушина. Вот у тебя какая отдушина? Ты по службе ползёшь. Медленно, цепляясь за каждый сантиметр, словно вьюн. Мне же на это плевать. Ну а Натана помнишь? Он деньги копит. Орочьи и варварские побрякушки, словно ненормальный, собирает и таскает, таскает, таскает… Лошадь загонит, а барахла наберёт больше, чем сам весит. А мне что? Думаешь, эти дуэли с магами за радость? Да, волнительно. Да, разнообразие какое-никакое. Но всё приедается. Они же все одинаковые – эти маги. Гонор, спесь, самомнение выше крыши. А как в дерьмо окунёшь, разными становятся – теми, кем они есть по сути. Некоторые в то же дерьмо превращаются, а другие… Я тут целую теорию построил, что обычно у магов из-под шелухи самомнения проступает. Вот веришь, нет, а я с одного взгляда могу определить, чего он стоит. С солдатами то же самое, но с ними и у тебя то же, да и избалованы они куда меньше магов. Дерьмо в людях надоело, Курт. Оно в половине душ клокочет и пузырится. Хочу просто лес и ни одной твари рядом. Только животные. Не подпишешь, плюну, в отставку подам. В родовое гнездо подамся. Буду интриги крутить и романы заводить. Ухлопаю на дуэли нескольких недоносков, магов погоняю, а там глядишь, что и решу.

– Эк тебя проняло… – на меня теперь смотрел не молодой человек, а такой же, как я, побитый жизнью волчара. Только заматеревший, определившийся со своей… стаей, что ли. – Давай своё прошение. Нормальные офицеры нам нужны, ты с отставкой не спеши.

– Вот-вот. Я же говорю – карьерист. Уже от имени Империи разговариваешь. Завидую я тебе: всё для себя решил.

– Дурак. Это тебе завидовать надо. Решишь – пути назад уже не будет. Затянет, пикнуть не сможешь. А так – когда всё ещё впереди – лучше всего. Стоп! – капитан прочитал, наконец, текст моего прошения, и его глаза поползли на лоб. – Собираешься ЭТО направить императору? Да он тебя за такую наглость сам разжалует, не успеешь в отставку уйти! Или это такой изощрённый способ уволиться? Зачем ты в прошении-то про охоту пишешь?!

– Не кипятись, Курт, я предпочитаю быть честным со своим Императором. Не тебя же будут разжаловать, если что? Жалко тебе, что ли для боевого товарища?

– Ладно, ладно, уговорил. Вот, – капитан протянул мне засвидетельствованный им документ. – Только как ты будешь отправлять его в императорскую канцелярию? У нас же опять нового мага прислали, он гусем ходит, ни с кем не говорит, даже ко мне только по форме обращается.

– Как обычно, приведу ему железные аргументы, – я с любовью потрогал парные мечи за спиной. Их гарды торчали не вверх, как носят всякие пижоны, а снизу, аккурат под ладонями. Обёрнутые кожей рукояти ответили приятной теплотой, готовые поддержать любое праведное начинание. – Ради отпуска я, так и быть, тряхну стариной.

– Ну, дерзай. Удачи тебе, Вереск! Твоя настырность всегда меня восхищала, может и здесь чего добьёшься. Только про отставку никому не заикайся: плохая примета.

– Поменьше слов, побольше дела. Начинай готовиться к грандиознейшей пьянке.

– Когда?

– Думаю, через пару дней всё и решится.

– А если нет?

– Тогда всё равно пьянке быть, только с горя, – грустно ответил я, заглядывая в глаза товарища.

– Сразу бы так, а то надоели ему, понимаешь, пьянки. Напьёшься, вся эта дурь из головы живо вылетит. Ладно, проваливай.

Когда лейтенант вышел, капитан поднялся, подхватил оставленный мешок с «гостинцами». Подошёл к стеллажу в дальнем углу кабинета, завешанному серой циновкой, под цвет кладки. Откинул упрямую ткань в сторону. На стеллаже ровными рядами лежали… орочьи детородные органы. Засовывая очередной трофей на полку, комендант размышлял вслух: «Оригиналы, мать их! Сказано же в Уложении – везите уши. Нет, всё бы им поржать. Хоть бы сердце тогда добыли! Так нет, за всю службу только четыре штуки и набралось». И капитан с грустью погладил высохшие чёрные комочки по центру стеллажа – венец его коллекции. У всех свои тараканы. Из «тараканов» капитана Курта легко можно было собрать целого орка, и не одного.

Из кабинета капитана я направился прямиком к магу. Тот, как и все его предшественники, жил и работал в центральной башне центрального донжона. Формально здесь располагалась лишь магическая лаборатория, магу же полагалось жить в отдельном домике на территории форта, однако в реальности чародеи редко утруждали себя путешествием до домика. Так что первый же из плеяды чародеев, поселявшихся в башне, оборудовал здесь личное гнёздышко, где можно было разместиться, так сказать, без отрыва от производства. И их можно было понять! Со временем чародеи обрастали нехилым хозяйством, требующим постоянного надзора. Один только самогон чего стоил! Маги быстро учились гнать его в своей лаборатории и со временем начинали снабжать им всю офицерскую братию. Так вот, от набегов на лабораторию рядовых бойцов не могли отвадить даже смертельные магические ловушки. Оптимизм у простого народа был в крови, вот они и надеялись на лучшее. Ну, что ловушка окажется чуть левее, или не сработает, или не до конца убьёт, и страждущий перед смертью успеет прикоснуться к живительной влаге – одним словом, на что-то надеялись, а вот на что, здравомыслящему человеку было не понять. И ведь иногда проносило! Именно поэтому чародеи старались лично следить за своим стратегическим запасом.

Возле входа в святая святых чародея мне навстречу попалась массивная, дородная женщина, знакомая мне по прошлым посещениям крепости с весьма… кхм… интересной стороны. Она выполняла в форте функции заведующей хозяйственной частью, в особенности – лично возглавляла замковых кухарок, готовивших на весь личный состав гарнизона. Весьма деловая, ответственная и хваткая особа имела одну слабость: любила молоденьких мальчиков. Я, пряча улыбку, раскланялся с дамой и сразу же проследовал вглубь башни. Постучав в личные апартаменты чародея, толкнул дверь и вошёл внутрь.

– А вы, смотрю, времени зря не теряете, господин боевой маг! – выдал с ухмылкой, ожидая, покуда щупленький паренёк облачиться в обширную мантию. Чтобы не вгонять парня в краску, я старался не смотреть прямо на него, делая вид, что разглядываю что-то в боковом окне.

Когда собеседник закончил сборы, я смог хорошенько его рассмотреть. Ещё совсем щенок, даже усы только-только расти начали. Да ещё и весь какой-то щупленький, тоненький, так что алый плащ мага со стороны точно вышагивает сам по себе, без хозяина. Он тут же подтвердил и характеристику Курта, данную ему при нашем разговоре.

– Что вы себе позволяете, лейтенант? Почему врываетесь в мои личные покои? – потешно пробасил маг. Вернее, это он думал, что изображает сильный голос, на самом деле «бас» был сильно разбавлен дребезжащим звуком, напоминающим скрежет.

– Да ладно вам, господин маг, здесь все свои. Из уважения к вашему статусу я даже не буду возражать и напоминать вам, что личные покои чародея – в доме на территории форта, а никак не в магической лаборатории.

Маг проявил себя с самой лучшей стороны, весь его гонор тут же иссяк, так и не сформировавшись во что-то существенное. Всё же маги, нужно отдать должное, были в большинстве своём людьми умными, пусть и излишне гоношистыми и склонными к индивидуализму. Вместо попыток качать права, он скривился, точно лимон проглотил, и сразу перешёл к делу.

– И всё же, что вам нужно от гарнизонного мага, господин лейтенант?

– Хочу передать вам прошение для отправки в императорскую канцелярию.

– Вас капитан Курт послал ко мне в качестве гонца? Там что-то настолько серьёзное? – насторожился маг, проникаясь своей важностью. Я лишь неопределённо пожал плечами, вручая документ.

Маг пробежал глазами текст и поднял на меня полные откровенного недоумения глаза.

– Отпуск? А кто такой Вереск эль Дарго?

– К вашим услугам, – склонился я в церемонном поклоне знакомства.

– Арвес эль Вагро, – представился маг на автомате, чуть ли не инстинктивно дублируя мой поклон. Такие вещи вбиваются в кровь и плоть благородных, каким бы ни было наше социальное положение.

Но постепенно до мага начал доходить смысл ситуации, его недоумение сменилось ослиным упрямством во взгляде, к которому явственно примешивалось сознание собственной значимости, хорошенько сдобренное Уложением гарнизонной службы.

– Вы хотите, чтобы гарнизонный маг (эффектная пауза) использовал специальные секретные (ударение) каналы сообщества магов (ударение) для передачи Вашего (сильное ударение) прошения об отпуске?!

– Да, – совершенно спокойно ответил я возмущённому до глубины души заклинателю.

– Вы слишком многое себе позволяете, лейтенант, – вспылил маг.

Именно ради этого момента и был затеян весь этот разговор. Нужно было вывести мага из себя, заставить нанести пусть и не слишком серьёзное, но оскорбление. Итак, воспитание очередного чародея началось!

– Пять лет, – тихо проговорил я.

– Что пять лет? – опешил маг.

– Пять лет я служу его Императорскому величеству верой и правдой на границе. Я жру на дальних дозорах какую-то траву, неделями сплю на голой земле, купаюсь в крови врагов и сослуживцев, теряю товарищей и воспитываю зелёных юнцов, – многозначительная пауза. – За это время я с младшего унтер-офицера дослужился до лейтенанта, но НИКОГДА не просил ничего лично для себя, только отдавал своему Императору себя без остатка. И у вас теперь хватает наглости заявлять, что единственная просьба за время безупречной службы – это «слишком много»? Потрудитесь объясниться, господин маг, – полная экспрессии речь была сдобрена солидной толикой ярости. Напускной ярости. Последнее время я поймал себя на том, что не испытываю ярости там, где раньше её испытывал; просто знаю, что вот сейчас – самое время «включить» ярость с товарищами или праведный гнев воспитателя с солдатами. Иногда случались и настоящие вспышки, но сейчас был явно не тот случай. Это как с любовью по расчёту: совместное ложе, дети – есть, а чувства – нет.

По всему выходило, маг к таким сложным ситуациям не привык. Он лихорадочно пытался найти выход из словесной ловушки, в которую сам же себя и загнал, но выходов у него было только два: либо начать оправдываться и окончательно потерять лицо, либо с ослиным упрямством отстаивать свою правоту, размахивая Уложением гарнизонной службы. Молодой маг не желал ударить в грязь лицом, поэтому вполне предсказуемо вцепился в Уложение.

– Господин эль Дарго, – начал он объяснять мне прописные истины, – в Уложении гарнизонной службы чётко говорится об использовании секретного канала «лишь в исключительных случаях».

– А далее, по всей видимости, эти случаи перечисляются? – невинно поинтересовался я, лучше сопляка зная текст уложения.

– Нет. Но, вашу ситуацию нельзя назвать исключительной.

– На каком основании вы так решили, господин эль Вагро? – зарычал я.

– Это ваша личная просьба, а не интересы гарнизона.

– Во-первых, про интересы гарнизона в уложении ничего не сказано. Во-вторых, документ завизирован комендантом, и он уже не личный. Но дело не в этом. Скажите, господин чародей, сколько лично вам известно случаев, когда офицер обращался бы к Императору с подобной просьбой?

– Интересы гарнизона подразумеваются. А что касается обращений, то мне не известно ни одного такого случая, – вынужден был признать маг.

– Вы не находите, что единственный за всё время вашей службы случай называется исключением?

– Я не могу на это пойти, – вынужден был откровенно признать чародей.

– А теперь слушайте меня внимательно, господин эль Вагро. Первый раз во время разговора вы оскорбили меня, необоснованно заявив, что я слишком много себе позволяю. Затем вы намеренно начали прикрываться Уложением гарнизонной службы, посчитав меня, по-видимому, недостаточно грамотным, и попытавшись выставить дураком. С меня довольно! Не я, а именно вы – грубиян и невежа, да ещё и тщеславный! – чародей уже заглотил наживку, и этой отповедью я его «подсекал».

– Да как вы смеете? – задохнулся маг. Его тщедушное тельце словно бы увеличилось в размерах, так он распалился от оскорбления. – Да за такие слова можно и головы лишиться на дуэли!

– Ну-ну, – криво усмехнулся я, – только не говорите, что у вас, мага, хватит решимости вызвать на дуэль меня – боевого лейтенанта гвардии!

– Тупая военщина! Да я тебя по стенке размажу, будешь у меня гореть, задыхаясь в воде! – мага проняло не на шутку. Ну не ожидал он здесь, на задрипанной границе, встретить такое безразличное отношение к собственной персоне! Он всегда считал, что именно на магах здесь всё и держится, и их здесь ждут, как манну небесную, а, получив, носят на руках. – Я вас вызываю, эль Дарго!

– Очень хорошо, я принимаю ваш вызов, эль Вагро, – сказал я, вмиг становясь спокойным и собранным. – Оружие – парные клинки. Да, как более опытный в обычаях пограничья, хочу вас сразу предупредить. Во-первых, вы вправе пользоваться не только парными клинками, но и одиночным мечом, если не умеете работать с парными. Такое право – не только проявление моего собственного благородства, но и устоявшийся обычай. Во-вторых, я позволю вам один раз за бой использовать магию. По Дуэльному уложению магу даётся лишь такая возможность, по обычаям же пограничья – это ваше безусловное право. Готовьтесь, господин маг, жду вас на плаце через сорок минут.

Маг после моих слов успокоился, хотя я и видел, что сказанное его удивило, и он не прочь поговорить подробнее, но гордость не позволяет. Мы поклонились друг другу, и я покинул помещение. Всю дорогу в казарму я думал о смысле жизни. Мне было не ясно, почему маги приходят к нам совершенно неподготовленными к жестоким нравам пограничья. Неужели их наставники никогда сами здесь не бывали?! Ведь считается, что маги также как и офицеры должны проходить подготовку боем после Академии. Значит, кто-то из наставников да бывал на границе, но то ли он не считает нужным просвещать молодёжь, то ли молодёжь не слишком прислушивается к словам учителей по причине своей молодости и излишней самонадеянности. Действительно, если магу скажут, что любое проявление неуважения к гвардейцу на границе неминуемо закончится дуэлью, он просто посмеётся: где гвардеец и где маг? Гвардеец умеет только мечом махать, а он, маг – пуп земли, повелевающий недоступными простым смертным силами. Положению Дуэльного уложения о возможности единожды за бой использовать магию он просто не придаёт серьёзного значения. Маг, по всей видимости, считает, что и одного раза вполне достаточно. Это ж насколько надо быть самонадеянным!

Казарма встретила меня привычной чистотой и порядком, каковые всегда так приятно ложатся на мятущуюся офицерскую душу. Такое удовольствие после пыли дорог вдохнуть свежий воздух чистого помещения, где не встретишь даже одинокой пылинки! А если встретишь, «нарядный унтер» – так с оттенком армейского юмора называли в гвардии старшего по наряду унтер-офицера – здорово попадёт. Придётся ему самому наводить порядок, невзирая на своё благородное происхождение. Так что в следующий раз всё уже наверняка будет блестеть и светиться кристальной чистотой, подобно свежим фингалам солдат наряда.

Офицеры здесь, как и в любой казарме гарнизонных фортов, жили вместе с солдатами, только для них отводилось отдельное помещение, именуемое в просторечье «пьяная комната» или просто «комната». Солдаты, правда, именовали её иначе: «офицерня». Думаю, природа названия говорит сама за себя. Отсюда офицеры в процессе случавшихся время от времени пьянок делали вылазки на солдатскую территорию, чиня всевозможные смотры личного состава, проводя внеплановые занятия по мечному бою, устраивая тренинги по скрытому перемещению, по выработке чувства опасности – пусть сначала нас научатся бояться, чтобы потом орки не вызывали такого панического ужаса. Именно в пьяную комнату я и направлялся.

Открывшееся мне помещение ничем не отличалось от основной казармы. У нас не принято было отличаться от солдат, все «ели из одной миски» и спали в идентичных условиях¹. Разве что в комнате находилась пара столов, чтобы облегчить офицерам написание всевозможных бумаг. Естественно, столы использовались и для общественных нужд во время всё тех же пьянок. Так и сейчас, за одним из них примостилась шумная тройка свободных от несения службы офицеров. По их раскрасневшимся лицам, абсолютно чистой одежде и полному наплевательству на происходящее вокруг, а также по ещё нескольким заметным только сослуживцам признакам, я понял, что они недавно вернулись из дальнего дозора.

– Здорово господам офицерам! – громко гаркнул я, отвешивая уважительный поклон. Как бы офицеры ни были увлечены отдыхом, они, как один, поднялись и отвесили мне ответные поклоны.

– А, Вереск! Ты какими судьбами к нам? Неужели перевели? – воскликнул знакомый мне младший лейтенант, жестом приглашая за стол. Я не стал отказываться, это было бы в высшей степени невежливо; пинком отправил к столу свободный табурет от чьей-то кровати и уселся на него.

– Да, только что прибыл, Фальтос. С нетерпением жду очередной порции гарнизонных нарядов, чтобы – как там говорится? – «вжиться в новый коллектив» и «познакомиться с личным составом».

– Тоже из рейда? – понурился офицер. – Хорошо, что ты прибыл – будет кому поднатаскать молодёжь. У нас тут много новичков, они ещё плохо работают в команде. Еле от орков ушли в тренировочном рейде.

– Сколько? – я нахмурился. На секунду меня пронзил мучительный стыд. Уходить в отпуск, когда тут столько дел? Когда нужно из зелёных новобранцев делать нормальных бойцов, могущих противостоять куда более сильным и выносливым противникам? Противостоять исключительно за счёт выучки и совместной работы? То есть, исключительно благодаря нам, гвардейским офицерам. Кто тогда, если не мы? Так думал восторженный юнец, ещё имеющий силу в моём сознании. Зато другая часть меня, куда более опытная и циничная, легко парировала: незаменимых офицеров не бывает. Вон – сидят и пьют. Сбросят напряжение – и вперёд, учить личный состав. Если же этих будет недостаточно, пришлют нового для их «усиления». Хоть какой-то толк будет от этих треклятых переводов. В самом деле: не как с людьми, а как с оружием с нами поступают – где нужен парный клинок – туда его, где нужен лук – туда его, где нужна тяжёлая сабля – получи и распишись. Но ведь мы не орудия, мы люди! Или орудия? Кто мы для тебя, Император?

– Двоих тяжелоранеными. Всех привезли, может, кого и поставят на ноги.

– Значит, есть на что ставить. Уже неплохо, – в моём ответе не было и тени юмора; орки своими двуручниками, бывало, оставляли гвардейцев без рук или ног. Но и возникшего было сомнения не наблюдалось: циничный волчара победил. Да и как иначе, если он куда опытней и изощрённей юнца? – А я вот с магом драться сейчас буду. Зашёл, надеясь кого-нибудь застать из наших. Вы как, поддержите?

– С магом? Это Фриэст, что ли бузит? Так он же, вроде, мужик нормальный, чего вы не поделили?

– Что, самогоном его траванулся? – поддел меня сидевший рядом лейтенант. Все засмеялись.

– А сколько дней назад вы в дозор ушли? – заподозрив неладное, решил уточнить я.

– Так, одиннадцать дней, как отбыли, – ответил Фальтос, становясь серьёзным; до него потихоньку доходил смысл моего вопроса.

– Неделю назад новенького прислали, Арвес эль Вагро его зовут.

– Решил заняться его воспитанием? – уважительно отметил давешний шутник. – Можешь на меня рассчитывать. Это дело слишком серьёзное, чтобы оставлять тебя один на один с новичком. У нас, похоже, никто ничего о его манере колдовать сказать не сможет, придётся первому пробовать.

– Слышал, ты магию чувствуешь, – вступил в разговор третий, в звании унтера.

– Чувствую, – коротко ответил я. – Может оно и к лучшему, что именно я с ним схлестнусь первым, шансов у меня действительно больше. Только я с ним сцепился намеренно и ради другого: в отпуск собрался, а он отказался отправлять моё прошение через своих.

Мою реплику насчёт отпуска сослуживцы пропустили мимо ушей, посчитав её лишь оригинальным предлогом для вызова на дуэль новичка-мага. Мы обменялись ещё несколькими фразами и всей гурьбой отправились на плац. В приграничье было принято всегда иметь оружие под рукой, и с ним не расставались даже зелёные солдатики, чего уж говорить про опытных офицеров? Так что моим новоявленным секундантам не пришлось даже собираться.

На плацу унтеры гоняли зелёный молодняк, и нам пришлось искать свободный закуток для своей «тренировки». Слух о предстоящей дуэли быстро разнёсся по плацу. Солдаты смотрели на ненормальных офицеров с взрывоопасной смесью восхищения и страха. Унтеры же подошли к ситуации с подлинно армейским практицизмом, резонно усмотрев в грядущем смертоубийстве опасность для вверенного личного состава. В итоге к моменту прибытия второго виновника торжества наш «уголок» разросся до доброй половины гарнизонного плаца.

Маг появился в сопровождении Курта и ещё какого-то слабо знакомого мне офицера. Все участники события обменялись приветственными поклонами с лёгким налётом церемониальности. Секунданты тут же принялись за дело. Разведя нас на десять шагов и перепроверив расстояние, они встали по четырём сторонам света, на приличном расстоянии от дерущихся. Получившийся человеческий крест ограничивал периметр, превращая кусок плаца в предусмотренную Уложением дуэльную площадку.

Я не спеша пошёл на сближение, по дороге аккуратно извлекая мечи из ножен. Маг тоже пошёл мне навстречу, однако спешил ещё меньше моего, предпочитая заниматься подготовкой какой-то магической гадости. После церемонного столкновения наших клинков, мой второй тут же вспорол ему бедро. Маг явно зазевался, сосредоточившись на заклинании. Однако в следующее мгновение уже мне пришлось уворачиваться от атаки противника, на этот раз магической.

Языки огня вытянулись с четырёх сторон горизонта, точно с самого неба, и стали сходиться в одной точке, где только что стоял офицер. Какие-то секунда-две, и в точке пересечения огненных потоков ослепительно полыхнуло, обдав жаром даже стоящих в отдалении секундантов. На мгновение в воздухе повисло рукотворное солнце, затмевая облик реального светила. Всё это действо происходило практически бесшумно, если не считать лёгкого шелеста, точно колыхалась трава на ветру, – если бы она ещё росла на вытоптанной тысячами ног глинистой площадке плаца.

Маг довольно осклабился: наступало его время торжествовать и издеваться над противником, а если быть точным, то над тем, что от него осталось. Но он поспешил с выводами. Стоило только огненному шару распасться тысячами безобидных искорок, как, словно из ниоткуда, на площадке материализовался гвардеец. Его чёрный кожаный доспех, по внешнему виду больше смахивающий на обычную кожаную куртку с такими же штанами, в нескольких местах дымился. Чёрные волосы на голове со стороны правого виска блестели свежей подпалиной. Однако больше всего досталось чёрным глазам гвардейца: в них застыли отблески пламени; вот только не пламени огненного сгустка, а пламени ярости.

Чародей, словно щит, выставил перед собой единственный меч. Он напрочь забыл о фехтовальных стойках, о многочисленных фехтовальных приёмах, вбитых опытными наставниками, – настолько его выбило из колеи появление живого и здорового противника. Слишком сильно он полагался в жизни на магию, слишком верил в её безотказность, в неуязвимость мага обычной сталью. Один из мечей лейтенанта заблокировал клинок мага, отвёл его в сторону. Короткий шаг практически вплотную к противнику, и рукоять второго меча попадает Арвесу эль Вагро точно в район виска. Вторая рука воина, отбросив прочь бессмысленный сейчас меч, наносит толчковый удар в грудь уже поверженному чародею. Не издав ни звука, тот плашмя заваливается на спину.

– Ну как, цел? – Курт возник рядом с магом, лишь только его тело коснулось земли.

– Хочешь совет? Оденешь против мага кольчугу – без ожогов не уйдёшь, – ответил гвардеец приобретённой многими ошибками мудростью. Кожаная куртка, а следом и штаны полетели на землю. Многострадальная одежда словно пропиталась первозданным жаром магического пламени, так и норовя обжечь хрупкую человеческую плоть – не иначе, требовала свою плату за отличную службу.

– Опыт есть опыт, Вереск. Только скажи мне, как ты намерен с ним теперь поступить?

– Успокойся, капитан: я знаю правила. Обойдусь без членовредительства, – глаза коменданта вспыхнули иронией, поэтому офицер счёл за лучшее добавить, – и без сильного унижения. Мы с господином эль Вагро плотно побеседуем, я постараюсь довести до него, как живут НОРМАЛЬНЫЕ люди в приграничье. Прошение моё, опять же, отправим. В общем, уверен: мы с ним хорошо поладим.

Комендант не был до конца уверен в методах лейтенанта. Оно и не мудрено: переломанные носы и пальцы чародеев заживали долго, ведь маги умели убивать, но никак не врачевать. Вереск эль Дарго тоже умел убивать. А ещё, он умел надолго растягивать этот увлекательный процесс. Некоторые опостылевшие всем маги выходили после «беседы» с гвардейцем, как шёлковые. Вот только лечить их очень не хотелось, они нужны были как ценные боевые единицы. Но капитан Курт знал и другое: эль Дарго никогда не перегибает палку, если в этом нет вящей необходимости. Молодой чародей гарнизона не был таким уж упёртым в своём чванстве, посему ничего серьёзного ему не грозило. По крайней мере, комендант очень на это надеялся.

Император возвращался в свой рабочий кабинет в приподнятом настроении: сегодня они с Алисией создавали новый архитектурный шедевр. На этот раз выбрана была военная тематика, и плодом совместных усилий стал оригинальный проект новой пограничной крепости. Собственно, именно поэтому Император и мог себе позволить принять официальное участие в работе группы архитекторов, трудящихся под руководством этой альты.

На столе его дожидалась стопка свежих донесений, а в самом дальнем углу обширной столешницы стыдливо жались документы на подпись. Император уселся в жёсткое кресло, хорошо помогающее избежать блаженной расслабленности; попытался настроиться на работу. Тут его внимание привлёк лежащий отдельно от других донесений неприметный листок. Неприметный по положению на столе, но никак не по важности, ведь на нём красовалась эмблема магического сообщества. Через магов обычно поступали лишь требующие безотлагательного изучения донесения с дальних пограничных гарнизонов. Они сразу попадали на его стол, минуя всю его многочисленную личную канцелярию. Император потянулся к листку, заинтригованный: подобных документов поступает крайне мало, обычно это экстренные донесения с пограничья или короткие рапорты дальних разведчиков.

По мере погружения в чтение, глаза Императора всё более вылезали на лоб. «Да они там все сдурели, что ли, в этом гарнизоне?! – было его первой мыслью. – Почему местный маг отправил личное прошение простого лейтенанта специальной связью?!» Император первым делом обратил внимание на фамилию гвардейца, но и здесь его ожидал конфуз: ни к одному из влиятельных родов офицер точно не принадлежал: «Тем более странно. Что же он такого сделал с магом, чтобы тот пошёл на столь необдуманный шаг?»

Но чем больше глава государства думал, тем интереснее и курьёзнее ему казалась возникшая ситуация. В конце концов, он окончательно развеселился, найдя в ней массу пищи для ума, в том числе и комичных подтекстов: «Ведь в моём Уложении гарнизонной службы говорится об использовании специального канала только в исключительных случаях, а давно ли мне на стол попадало последнее прошение об отпуске пограничного офицера? Налицо как раз исключительный случай. Однако! Как-как там зовут этого шибко умного лейтенанта? Вереск эль Дарго? Нужно взять его на заметку. Мне нужны сообразительные гвардейцы с боевым опытом. Похоже, пора его переводить с границы поближе к столице. Парень явно созрел для серьёзных дел и уже больше ничему в пограничье не научится».

«Но каков наглец, – продолжал, между тем, рассуждать Император. – Взял, значит, гарнизонного мага за жабры и вынудил помочь. Неужели его так припекло, что решился на столь дерзкий поступок? Как он там писал: «Надоела кровища, надоели дуэли и пьянки. Хочу просто поохотиться, чтобы были только я и лес»? – Может и наглец, но не стал ходить вокруг да около, всё сказал предельно честно. Никаких там «семейных обстоятельств», смерти близкого, оказывающегося на деле исчезающе дальним, родственника. Просто хочу «поохотиться и отдохнуть», а ещё «верю в благосклонность своего Императора», «никогда ничего не просил для себя, отдавая себя службе и интересам Империи без остатка». А он ещё и поэт! Честность я люблю, в политике о ней почти забываешь, так хоть от моих подопечных офицеров услышу о её существовании».

«В общем, решено, – принял решение глава государства. – За то, что был честен со мной, просил первый раз и повеселил меня ещё больше, пусть будет ему отпуск». С такими мыслями монарх написал на документе размашистую резолюцию, где особый акцент делался именно на проявленной гвардейцем честности. «Думаю, месяца ему вполне хватит, а я за это время посмотрю, чего он стоит как организатор и чем выделяется из остальных офицеров. Никогда не поверю, что такой сообразительный и откровенный парень нигде себя раньше не проявил».

На звонок колокольчика появился распорядитель, тут же унёсшийся за Военным советником. Тот явился буквально через полчаса, за которые куча документов на столе главы государства заметно уменьшилась.

– Мой Император! – склонился офицер в церемонном поклоне.

– Здравствуй, Артур. У меня к тебе поручение чрезвычайной важности, отнесись к нему со всей серьёзностью. Мне нужна полная информация на лейтенанта гвардии с северной границы Вереска эль Дарго. В настоящее время он, – Император заглянул в прошение, – служит в седьмом гарнизоне первого сектора.

– Вас интересует только личное дело, или полный комплект информации? – деловито поинтересовался советник.

– Если бы меня интересовало только его личное дело, я бы так и сказал. Мне нужно знать о нём всё, включая черты характера, и даже какие женщины и какое вино ему нравится. В особенности, естественно, меня интересуют его боевые качества, характер акций, в которых принимал участие, как себя проявил. В общем, по высшей форме.

– Простите, мой Император, за любопытство, но чем он вам так приглянулся? Ведь эта фамилия не принадлежит к правящим родам, и я о таком офицере ничего не докладывал.

– Знаешь, Артур, одни только что отмеченные тобой критерии уже характеризуют его положительно. Я бы ещё добавил к ним веру в Императора, честность, целеустремлённость и сообразительность, которых так не хватает моим подчинённым, – с явным намёком в адрес советника ответил глава государства. – Да, можешь начать изучение этой кандидатуры с вот этого документа, а заодно проследи за незамедлительным исполнением моей резолюции. – И Император с лёгкой иронией во взгляде протянул офицеру прошение.

Высокопоставленный сановник чинно поклонился, пряча в папку единственный листок. Он уже покидал помещение, когда в спину пришло прощальное напутствие властительной персоны.

– Задержитесь, Артур, – офицер развернулся, внимая словам монарха. Он прекрасно знал привычку Императора отдавать самые серьёзные распоряжения «на ход ноги», чтобы у сановника было время подумать и проникнуться. Император в этих случаях всегда переходил на «вы», – опять же, чтобы подчеркнуть важность монаршей воли для Империи. – Рекомендую совместно с главой Сообщества магов изучить целесообразность внесения в Уложение гарнизонной службы уточнений. Каких именно, вы, уважаемый Военный советник, поймёте, когда изучите переданный вам документ. Обратите внимание Главы: документ пришёл по специальному каналу. Ещё одно уточнение. Я не требую, я лишь рекомендую. Поэтому готов рассмотреть Ваше совместное предложение, как в дальнейшем избежать подобного недопонимания между господами магами и офицерами пограничных гарнизонов. Кроме того, я не хочу, чтобы кого-то подвергали наказанию – за ошибки такого масштаба должны отвечать на высшем уровне. Так и передайте уважаемому Главе.

Последняя фраза легла целительным бальзамом на сердце служаки. Естественно он передаст! В кратчайшие сроки! Ещё и поглумится над своим извечным противником.