Читать книгу Работа над ошибками - Павел Михайлович Кучма - Страница 7

Зайдя в квартиру, он присел на пуфик в прихожей, облокотился спиной о стену, откинул голову назад, удобно уместив её в углу между комодом и стеной, и закрыл глаза. Мысли мелькали в голове, сменяя одна другую, как вспышки салюта на День Победы.      Сосредоточившись, он попытался выстроить логическую цепочку из той мишуры мыслей, которая образовалась в его голове этим утром, чтобы ответить на вопрос, мучавший его с момента пробуждения. Был ли это сон? Вся загвоздка была во сне. В этом страшном проклятом сне.

Всё началось с пробуждения, когда у него появилось ощущение нереальности происходящего. Да, такое бывает, когда человек резко выныривает из глубокого сна и первые несколько минут, не воспринимает окружающую его действительность, пока сознание не вернёт его в реальность. Но в том всё и дело, что это ощущение нереальности не прошло, даже после общения с Надей и Вадимом Михайловичем. Напротив, оно укоренялось в сознании с каждым часом всё сильнее и сильнее.

К тому же он идеально помнил все детали и подробности этого чёртова сна. Подобный феномен частенько встречается в мире сновидений, особенно, когда сон глубокий, а сновидения яркие. Но он помнил все детали сна безупречно, словно это был не сон, а другая жизнь, которую он прожил, и в которую боялся вернуться.

От бурного, как горный ручей потока мыслей, и непонимания происходящего, у него сильно разболелась голова. Боль медленно растекалась по голове и сильно отдавала в левый висок. Во рту остался противный привкус от недавней рвоты. Руки и рукава рубашки воняли блевотиной.

Он встал, снял туфли и, расстёгивая пуговицы рубашки, прошёл в ванную комнату. Сняв, и скомкав рубашку, выбросил её в корзину для грязного белья. Включив воду, тщательно вымыл руки, прополоскал рот и умылся. В висок уже не отдавало, а рвало сильной тянущей болью, бедняга стонал и просил у него обезболивающего.

Он быстро вышел из ванной комнаты и проследовал на кухню, по пути разминая висок пальцами руки. Подойдя к кухонному гарнитуру, открыл одну из секций и достал аптечку. Порывшись в ней, нашёл упаковку обезболивающего и выдавил из неё таблетку на ладонь. Налив в стакан воды, поднёс таблетку ко рту, как вдруг голову прострелила безумная мысль. Он так и застыл с открытым ртом, и поднесённой к нему рукой.

А если это был не сон, а реальность. Его настоящая жизнь. А вот то, что с ним происходит в данный момент, как раз и является сном, точнее сновидением. От этого и стойкое чувство нереальности происходящего, когда его психика субъективно воспринимает образы, возникающие в сознание его спящего тела, и реагирует подобным способом.

В той жизнь из-за страшной ошибки, которая сломала её, он потерял семью навсегда, и готов был пожертвовать, чем угодно, лишь бы вернуть жену и детей. Вот психика и исполняет его заветное желание, рисуя в сновидении, родные и любимые ему образы.

В институтские годы он одно время увлекался философией и эзотерикой. Особенно его интересовала тема астральных проекций и осознанных сновидений, когда благодаря технике изменения сознания, человек понимает, что видит сон, и может в той или иной мере управлять его содержанием. Он даже одно время практиковал подобные техники, описанные в книге философа-эзотерика Карлоса Кастанеды, которым зачитывался в свободное от учёбы время, «Искусство сновидения», где автора книги, некий индейский шаман дон Хуан учит находить своё «Я» в сновидении и управлять им. Повзрослев, он понял, что эзотерика – это псевдонаучная ахинея, призванная удовлетворять духовные потребности всяких дибилоидов и шизоидов, а философия – это не особая форма познания мира, а особая форма симбиоза болтологии и самоедства, удовлетворяющая потребности лентяев и тунеядцев.

Хорошо! Если предположить, что он осознал своё эго в сновидении и теперь в состоянии им управлять, тогда он может, при сильном желании или резкой необходимости проснуться в любой момент, прервав сон. Но ведь он уже пытался проснуться, когда рано утром, стоя перед окном спальни, щипал себя за щёку, и мысленно давал себе соответствующую команду. Почему, тогда он не проснулся? Возможно, в тот момент он не до конца осознал, что находится в сновидении, или нет? А если, например, он не хочет просыпаться и возвращаться в реальность, где его ждало ничтожное и печальное существование, как ему продлить своё пребывание во сне? Всё равно рано или поздно он проснётся. В идеале – лучше бы вообще не просыпаться, например, впасть в кому, но вопрос – как это сделать?

Попытка ответить на главный вопрос, рождала новые вопросы, ответов на которые у него не было. От всего этого псевдонаучного абсурда боль беспощадно терзала уже оба виска, сильно отдавая в затылок. Он глубоко вздохнул и произнёс вслух:

– Стою на асфальте я в лыжи обутый. Толи лыжи не едут, то ли я… в смысле тронулся умом!

Он положил таблетку в рот, проглотил и хотел запить, как в коридоре зазвонил мобильный телефон. Поставив стакан с водой на кухонный гарнитур, он вышел в коридор. Взяв телефон, провёл большим пальцем по сенсорному экрану и, приложив к уху, сказал:

– Внимательно!

В ухо чирикнул Надин голос:

– Слава, всё хорошо? Ты как себя чувствуешь?

– Уже намного лучше, не переживай.

– Таблетку выпил?

– Да. Ты не опоздала на работу?

– Нет. Таксист домчал с ветерком, – ответила Надя, – поэтому зашла в актовый зал перед самым началом педсовета. Успела даже перекинуться парой слов с коллегами из начальных классов.

– Даже так?!

– Ага. Представь себе, – раздражённо сказала Надя, – эти вездесущие кулёмы увидели, как я подъезжаю к школе на незнакомой им машине, и тут же завалили меня кучей вопросов. А что это за машина? А кто этот молодой человек, сидевший на водительском сиденье? А почему я приехала на такси? Ну, вот всё им надо! Как будто дел других на работе нет?! Детей бы лучше учили, чем сплетничать и перемывать кости окружающим.

– Извини, – сказал он удручённо, – не знаю, что на меня нашло в машине? Этот ночной кошмар, о котором я говорил тебе утром, просто выбил меня из колеи.

– Слава, – сказала Надя успокаивающе, – тебе не за что извиняться. Я думаю, что не сон в этом виноват, а твоя работа. Ты пашешь, как вол, уже скоро жить на заводе будешь. Вот и сдают нервы от сильного физического и эмоционального перенапряжения.

«Твои слова, Наденька, да Богу бы в уши» – подумал он. Как же хотелось, чтобы слова жены были правдой. Уж лучше стократно сгореть на работе, вкусив все «прелести» восхождения по карьерной лестнице, чем проснуться и возвратиться в жестокую реальность. Но он знал, что жена не права и работа здесь не причём. Виною было, непонимание сложившейся ситуации, когда он как жнец в одной из самых знаменитых притчей Евангелия не мог отделить пшеницу от плевел, не соображая, где заканчивается сон и начинается реальность.

– Тебе надо отдохнуть от работы, Слава, – сказала наставительно Надя, – никуда она от тебя не денется. Уж за несколько дней твоего отсутствия завод не встанет.

Он не любил, когда жена периодически заводила разговор о его трудовой деятельности, поэтому раздражённо сказал:

– Не говори глупости, Надя. Ты прекрасно знаешь, что я не за спасибо хожу на работу, а за вполне достойное денежное вознаграждение, которое приходиться добросовестно отрабатывать до последней копейки.

– То, Слава, – спокойно сказала Надя, – что было сегодня утром в машине, нельзя назвать глупостью. Это была далеко не глупость! Я, к слову сказать, впервые увидела тебя в таком ужасном состоянии, а мы не первый год женаты.

«Ох, Надюша, то, что было сегодня утром в машине – это цветочки, по сравнению с тем, что со мной творилось, когда ты с детьми ушла от меня. Я таких дров наломал и до и после вашего ухода, что ты даже представить себе не можешь» – сказал он про себя печально.

На миг повисло молчание, которое оборвала Надя, нежно сказав:

– Я люблю тебя, Слава, и мне не безразлично твоё физическое здоровье и эмоциональное состояние. К тому же через пару дней ты мне и детям нужен здоровым и полным сил. И не только нам.

– А что должно произойти через пару дней? – озадаченно спросил он. – И кому это кроме своей семьи я ещё нужен?

– Слава, ты сейчас серьёзно говоришь или специально дразнишь меня? – рассмеявшись, спросила Надя.

– Надя, я не понимаю, о чём ты говоришь? Честно!

– Слава, – весёлым голосом спросила Надя, – ты разве не помнишь, что мы празднуем двадцать пятого мая каждый год?

Он почувствовал, как холод пробрался вовнутрь его грудной клетки и, заморозив сердце, остановил его работу. То, что произошло утром, можно было сопоставить с тяжёлой контузией. Произошедшее в машине – тяжёлым ранением не совместимым с жизнью. Сейчас же был контрольный выстрел в голову. Он был мёртв!

Черты лица его мгновенно заострились, как у покойника. Сгорбившись, как старый дед, и съёжившись, как от мороза, он проковылял в кухню, подволакивая за собой правую ногу. Подойдя к кухонному гарнитуру, схватил трясущимися руками стакан с водой и моментально его осушил. Вода, попав не в то горло, вызвала приступ сильно кашля.

– Слава, что там у тебя случилось? – тревожно спросила Надя.

– Повтори ещё раз, что ты сказала, – прокашлявшись, сказал он.

– Слава, ты же прекрасно знаешь, – удивлённо сказала Надя, – что двадцать пятого мая день рождения моей мамы. Более того у неё юбилей в этом году – шестидесятилетие! Мы с детьми обязательно должны лично её поздравить.

Он, почувствовав слабость в ногах, присел на стул и, закрыв свободной рукой глаза, произнёс:

– Двадцать пятого мая… День рождения твоей мамы…

– Ага, – отозвалась Надя. – Завтра с утра, если ты не забыл, нужно забрать подарок, а послезавтра поедем на дачу к маме. В этом году она решила отпраздновать свой юбилей на природе.

– Двадцать пятое мая… Решила отпраздновать на природе…

– Ладно, Слава, перемена заканчивается, сейчас прозвенит звонок. Мне надо идти в класс. Давай до вечера, целую!

– До вечера, – ответил он и убрал телефон от уха.

Злость и обида нарастали в нём с каждой секундой всё сильнее. Сердце бухало, как молот в наковальню, нагнетая запредельное давление в артериях малого и большого кровяных кругов. Дыхание с хрипами вырывалось из горла. От переизбытка кислорода кружилась голова. Перед глазами всё поплыло. Одновременно со слезами из глаз, покатившимися по щекам, с кончика носа сорвалась капля крови и упала на пол.

Он со злостью швырнул стакан, который ударившись о стену, разлетелся мельчайшими осколками по кухне. Сжал телефон в руке с такой силой, что костяшки пальцев побелев, захрустели, а экран пошёл мелкими трещинами. Утираясь другой рукой, он, размазав кровь со слезами по лицу, гневно прорычал сквозь стиснутые зубы:

– Юбилея не будет! Только через мой труп!