Читать книгу «Изделие из зеркал» - Петр Альшевский - Страница 6

я не такой, как ты,

неживая материя доминирует в обладающей оборонным значением усыпальнице кеглевидного человека-тунца, чье лицо стало умнее;

серебряные изделия навалены без меры, затравленные фурии из мегупитского фаянса оживают для совместной молитвы с Плящущим Старцем Рутуллом, не утратившим вкус к жизни у укрепленных на крюках лампад.

Изогнутый металл выпирает, стены его выпускают, Силгор Емельянович ГОТОВИТ ДЕЛО в Ярионе,

нож в загривке подразумевается,

тебе сказали, приходить еще?

Не сказали. Заезжая забрать свое, я чувствую, когда причиняю боль, но в бою я буду зверски желать победы и не удивлюсь, если мне заявят, что у меня прическа начала девятого века,

разросшиеся волосы спутаны и присыпаны пылью – это КОНСПИРАТИВНЫЙ ПАРИК. Под ним испещренная шрамами лысина, на которой столь же длинные волосы вырастут прямо при вас;

вы не в курсе ситуации,

начинаете психовать… мысли вслух. Публикантный оболочник Журакс заготовил для меня нож с желтой рукояткой, и нож теперь в болоте Холпо, а Журакс в чистейшем озере Ламнере,

неужели ему не поможешь?

он поменял стиль. Письма к нему возвращаются нераспечатанными.

Журакс вел переписку с учившимся на живодера Галшем Тимо, и рыцарь-богатырь посетил Ярион, чтобы, не вступая с Галшем Тимо в бурную полемику, забить этого выдвиженца из крестьянской среды тяжелым сельскохозяйственным предметом.

А вы, коммунары, не вмешивайтесь. Кто пригнал Галшу танк, тот мне и враг – я определю безошибочно.

Видя сношающихся со старухой трех скелетов, я расслабляюсь

помню не все мои сегодняшние сны,

это мне не нравится,

ОТ МЕНЯ ЧТО-ТО УТАИВАЮТ,

ощущение подлинности пронзает подошву, заколдованный царевич мочится в постель и разжимает могучие челюсти, выпуская встающих друг за другом одичалых автогонщиков;

мужской голос взывает ко мне: полюби меня сзади.

Выяснилось, низкий женский голос.

Принарядившаяся цирковым бойцом дама, не внося негатив, завоевывала популярность, отпихивала и притягивала склочных партнеров,

сначала появилась ее тень, отсутствие остального послужит нам ценным уроком,

большего Силгор Емельянович от нее не ожидал,

на народных гуляниях в Ярионе он отходил в прилесок и проявлял неразборчивость в связях, но преимущественно он держался особняком,

отнимать у себя отведенное на размышления время было бы расточительством,

на какой же из дорог ПОДКАРАУЛИТ МЕНЯ ДЬЯВОЛ… дефективная Алагрена бросила меня в трудную минуту?

что же заставило меня задуматься? Продавливаемые пальцем стекла, вставленный в окно бани шланг,

пустить похолоднее меня не упрашивали, завопившие махинаторы выскочили под обстрел,

расправа велась НЕМИЛОСЕРДНО,

по остаточному принципу выкашивались поджаривавшие телятину слуги,

рыцарство, господа, не вырождается,

на поселковой дискотеке в Кропранде изнуренный техно-музыкой Силгор Емельянович веско сказал отбитой им у верблюдоводов женщине: я, милая, не сопьюсь.

И не покончишь с собой? – спросила она.

Это возможно. Ты грызешь чипсы, а я думаю о корпорациях, тратящих украденные деньги на тщету;

ты, дорогуша, присядь, без меня ты никуда не полетишь. Когда я жил на острове Холпс, я вылавливал тонувших девушек и выслушивал сбивчивые словоизлияния о том, что я – номер один,

действительность объективна, и в ней наличествует уйма изолирующих от нее материалов.

В сезон урожая рыцаря-богатыря встряхнет МГНОВЕННОЕ ОЗАРЕНИЕ, для выхода дыма полагается кое-где продолбить,

привязанность к разбудившему меня Магияхрусту позволяет подкормить его языческими батонами кукурузного хлеба,

подпевки исполинского атица сформируют нездоровое духоглото, и избавьте от церемоний – при подобном сочетании дерваниса и богочета ничьи финансовые гарантии не выбьют из меня ссуду на излечение того, кто всех имел и рано поседел.

Пребывание под универсальной капельницей я ему не оплачу и помолюсь, чтобы и вы не вздумали.

Господь ответит на мои молитвы.

Жизнь во мне не остановиться, и я, обхватив коня, положусь на Та-Друна;

я на нем растянулся,

мы с ним ПЕРЕДВИГАМСЯ ЗА СКАЛАМИ,

два мира разделены коридором, по которому мы и движемся, демонстрируя показную бесконфликтность;

рыцарь-богатырь видит землю и чувствует небо, еще не отплывший корабль в сон с усилием тащат по суше, в спину упирается голова,

да кто ко мне…

поднявшие ладони черти в них захлопали: славно сработано, блестяще,

пронизывающий Силгора Емельяновича трепет не фиктивен, приспособление для инфернальных сновидений нами спущено, и оно эффективно,

я как кричал, так и кричу, но я ничего от вас не хочу.

В насылаемом ваши кошмаре я красивее, чем я есть, и ко мне семенит высокая леди.

Прыщавая алкоголичка.

Она меня успокаивает: ты на обширных плантациях полюбившихся тебе растений, рождающих И ДУРЬ, И СПИРТ

основы гармонии в этом,

ты меня обнимаешь, и мои кости трещат,

серый страх мы с тобой преодолели, провал мужчин и триумф женщин мы воспринимает одинаково восторженно,

я говорю через узкую щель, раскрывать рот до конца мне больно,

ты видишь, куда я тебя веду? Они бывают такие и такие, узнавание обязательно придет,

я о кладбищах… свинге… твой смысл!

Заорала – очнулся. Я крепко спал? Я вообще не спал. ДНИ ВЫПАДАЮТ, пояс с кобурой становится ультрамариновым,

я не всегда столь примитивно прямолинеен, альфатени впотьмах отступают без радости,

прыщавая алкоголичка Ливяда заявила, что целовалась бы с Силгором Емельяновичем на холоде, но не на жаре,

он не уяснил. Переспрашивать о нюансах передумал, сексуального движения к даме не сделал,

на песчаном плато у водопада Абродильо к рыцарю-богатырю вышло полсотни невест, убедившихся в его преданности трудноуправляемой Фернандине Лобас, предлагавшей услуги по групповому удовлетворению неочевидных лоцманов из межпланетного пространства.

Не поднимай крик. Не открывай глаза. Тебя не интересовали мужчины, И ТУТ МЫ, но я не с ними, и моя атака неотразима,

я спрашиваю себя, бывает ли все гораздо лучше и утвердительно киваю, однако доказательств мне не привести,

бессодержательное кивание продолжительных репетиций не требует, многозначительные взгляды на скинутого с горы лавинщика Стадония вводят общественность в заблуждение;

для нее я достаточно загадочный, и куда бы мне пойти ТЕРНИСТОЙ ТРОПОЙ В НАДВИНУТОЙ ШЛЯПЕ – не в загробную ли раздольность, где я бы топтался кровожадной фигурой на ухоженной почве хронического перевозбуждения: втыкаются шесты. На них натягивается походная палатка.

Поменяв тактику, возлегший рыцарь-богатырь вышептывает гимны маститым богам и попутно посматривает, какая же здесь обстановка.

Силгор Емельянович не в океане. Он не лежит с раскинутыми руками лицом вниз, ожидая нападения из-под воды.

Я вижу милые черты, и МЕНЯ ТРЯСЕТ. Кошка прыгает на голубя, не достает и принюхивается к тому, что он ел.

Порядок рассмотрения заполнения мозжечковых лоханок безнадежно устаревает при учитывании психомоторики закрученной интриги,

пока искал спички, все вспыхнуло само.

Овладение болевыми приемами укрепило готовность к контактам. Пресс-служба не отстающего от века фабриканта Бентона распространила заявление, в котором говорилось о правомерности действий Сильвании Адсон, хлеставшей пощечинами труп умертвленного ею Силгора Емельяновича.

Подобная дезинформация на вашей совести.

Семь часов со ртом, наполненным водкой – не сглатывал и не сплевывал, дышал через нос,

ТВОРЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ меня бы поняли,

у воинственной Сильвании Остаус лобковые вши и свиное лицо,

я бы ее отбросил, но меня остановила мысль о сострадании, и я сказал ей: не вскакивай,

ночь еще не закончилась. Я поведую тебе о наемной коннице, спонсируемой консервной промышленностью,

с первыми лучами солнца я ускачу на Та-Друне топтать и отстреливать.

После разгрома они вышлют на меня очередную ораву. Я буду иметь честь уничтожить и их. Я спуртую,

мне на роду написано становиться триумфатором, отпуская себя не для того, чтобы витать в облаках;

я активен, однако КАТАРСИС ИСПЫТЫВАЮТ И В АНАБИОЗЕ, и если бы не порабощающие вас власти, я бы тянулся к этому, жил без фантазий,

завел семью и игрался с детишками, беседуя с Создателем не в паузе между битвами, а беспрерывно: за детей я Тебя поблагодарил? А за жену?

У меня жена и дети… я Тебя поблагодарил? Жена у меня чудесная, дети румяные, прими мою благодарность… я Тебя благодарю.

ОСМЫСЛИЛ, ВОЗРАДОВАЛСЯ и вновь благодарю. Выражаю Тебе благодарность за жену, за детей… у меня жена и дети,

я не один – благодарю Тебя. Как я могу не благодарить, если Ты наградил меня чудесной женой и румяными детьми,

не могу не благодарить. Не поблагодарив Тебя, я бы выказал неблагодарность, но я Тебя благодарю, и Ты мне… надоел я Тебе? И Тебе, и себе… извини. Я неизлечим… я неизлечим.

Разобравшего завал Силгора Емельяновича передернуло от наития, что возвышенности попадаются и на равнине, нагнетая напряжение, не поддающееся измельчению невыверенными утверждениями;

мусор я выношу ради удовольствия,

этого я сдам полиции, этого пристрелю,

темные стороны жизни меня крайне печалят – в расширяющейся Вселенной я ПОД РУКУ С ТОСКОЙ ИДУ К СВЕТУ НАОЩУПЬ,

брови нависают и губы шевелятся, подсевшее зрение накладывает ограничения,

минусовая температура на окраине Зиваура в порядке исключения принимается за пекло, и исчезновение зимы вызывает чувство утраты;

прорвав оцепление, рыцарь-богатырь сказал: вреда не будет.

На щеках обладающей дворянским обликом женщины заметны следы пыток.

Разум обрабатывает увиденное. ЧЕРЕДА КОРОТКИХ ВСПЫШЕК И ПОДРАГИВАНИЙ,

почему ваш город окружен? ты в меня влюбилась… зиваурское гражданство я не приму, а у вас без него не останешься – того, кто тебя мучил, я убью. Простая учтивость.

Он уже ушел в партизаны?

Силгору Емельяновичу надлежит распутать целый клубок призывов к оружию и непродуманных вбросов бутылок с зажигальной смесью;

на стене ее спальни его телефонный номер, однако он в партизанах, и это номер в лесу, где засели потенциальные сподвижники и действующие охотники за солдатами революции, вскружившей голову производящим оповещающий шум подносчикам снарядов.

ТУТ ВСЕ ПРОВОКАЦИЯ, прессующая авиация опасна и в малых количествах,

она налетит и отбомбится – показавшийся механизм пилотирует сгорбленный майор Энхуанос, который знает, что вас ждет, если вы не возьметесь за ум и не вернетесь трудится на сильных мира сего после восстания, как после загула.

Рыцарь-богатырь говорит со всей убедительностью, Силгор Емельянович покупает продукты в магазине здоровой пищи и выступает на придворном празднике с соглашательской пантомимой, но почему в зале столько изуродованных тел? Не вызвался ли я посетить мероприятие В ВОЕННЫХ ЦЕЛЯХ?

В вопросах, касающихся возмездия, Силгор Емельянович допускает первичное трюкачество.

Затем он берется кончать и предводителей, и сопереживающих, в разгоряченном состоянии рыцарь-богатырь обеспечивает нужный ему результат и, побив дорогие бокалы, употребляет алкоголь из чаши прокаженного Леонарда Слонка.

Когда Силгор Емельянович наводит свои порядки, он помнит о Леонарде Слонке, сажавшем кактусы в бетистирском захолустье, улучая минуту и на страдальческие воззвания к заезжающего к нему побеседовать рыцарю-богатырю:

ты, Силгор Емельянович, раздирай, казни, вешай… слабых они прогоняют, и ты дави, топчи, расплющивай – СТАВ МЕРТВЫМИ, МЫ СТАНЕМ ДУХОВНЕЕ.

Ты, Слонок, не умничай. Не распаляй себя, а осаживай… прошли годы, прежде чем я разработал подходящий мне метод ведения огня по нашим оппонентам, прикидывающимся филантропами и меценатами: многочисленные убийства,

невинные прегрешения,

изображения черепа я на одежде не ношу и далеко внутрь заразу не пропускаю.

Во мне нет болезни. Сейчас я думаю так.

Заявившийся за благородной любовью уйдет ни с чем, привычная участь осветится СОЛНЕЧНЫМИ БЛИКАМИ ШУТОВСКОГО ОТЧАЯНИЯ;

совесть нечиста,

психосоматические осложнения вбрасывают неуверенность особого типа, отрывающую у заиндевевшего во мне спрута щупальце за щупальцем под страстные вопли покореженного там же железа. Королева Мугу и ее паж Раннибал превзошли сами себя,

как ты узнал?

Сросшиеся с бородой усы перекрыли тебе рот, и ты, Слонок, не допытывайся,

непобедимым я им не казался, никаких неприятностей я не создам;

пристроившись к королеве на ночлег, я имел с ней разговор, а потом лег в ванну, и ко мне, полагая послушать мои причитания, без формальностей пришли вычерпывать воду ведрами, но я сохранил душевное спокойствие и БЕЗУСЛОВНО ПРИБАВИЛ в респектабельности, что и было замечено впорхнувшей ко мне в национальном костюме королевой Мугу.

Свои действия она не контролирует. Сменивший имя Раннибал теперь Йорг Пуппель.

В кожаных шлемах и в отделанной горностаями бордельной форме они разыгрывали сцены из «Шлюхогарда» – депрессивной пьесы нестойкого камердинера и драматурга Флача, увезенного на рыбачьем судне в лапы народности юва, чье обращение с попавшими к ним интеллектуалами вызывало противоречивые отклики.

Флач проповедует либерализм,

королева Мугу ублажает строительного рабочего Дерихона,

досужие сплетни Силгора Емельяновича не занимают, и он со всеми его пороками зажигает благовония,

МЕДИТИРУЕТ НА НЕЗАВИСИМОСТЬ от окружающей среды;

ударивший в джунглях мороз выборочно прошибает, самоумаление не достойно осуждения,

рыцарь-богатырь в благоухающем розарии.

Подброшенный маковый букет мне не переоценить.

В клоаке раздумий о наркосиндикате, удерживающем в заложницах троюродную сестру, Силгора Емельяновича заволокло сногсшибательными воплощениями драконьих отступниц, смущенно улыбающихся в переполненных подворотнях из-за неимения постоянных партнеров.

Поскачем же, Та-Друн, на Полярную звезду. Для обобщения случившегося в дальних плаваниях я нынче непригоден, и наши блуждающие тени отбивают у меня охоту осознавать, что мы ДУША В ДУШУ СТОИМ НА МЕСТЕ, строя грандиозные планы;

расправы врагам не избежать,

остатки здоровья пойдут на преследование и размазывание,

анонимные угрозы идут непрерывно: ты – рыцарь-богатырь, и ты сдохнешь,

ты пьешь монвольскую текилу, и мы насыплем в нее исфальской отравы,

мы прощупаем тебя на счет бесстрашия перед микробами, терактами, виселицами;

компания развернута наркосиндикатом.

Сочная груша пропитана циянибулохулом. Между невинными травинками натянута нить, задев которую, я подорвусь, и вы увидите мою дальнейшую реакцию. Возрастание гнева,