Читать книгу Страшная граница 2000. Часть 1 - Петр Илюшкин - Страница 4

В моей голове плыли величественные, мощные аккорды «Полета кондора». Я сам – эта гордая огромная птица! И зорко вглядываюсь в раскаленные туркменские горы. Гигантская паутина мрачных ущелий опутывает знаменитый район «Золотого треугольника».

Этому методу меня научил Иван Дорохов, мой лучший друг. Метод очень странный и загадочный, но позволяющий наверняка вычислять время и место контрабандных наркокараванов, ползущих по тайным тропам на стыке границ Туркмении, Ирана и Афганистана.

«Золотой треугольник» успешно использовали всегда, еще со времен Советского Союза. Метод был прост, как все гениальное. Если на пути каравана выставляли засаду туркменская сторона, караван уходил к иранцам. Если иранцы готовили бой, наркокурьеры уходили в Афганистан. И так – до бесконечности!

Однако «лафа» их закончилась с появлением на границе русского Ивана. Моего друга. Его странный метод поставил под угрозу всю, налаженную десятилетиями, стройную систему поставки наркотиков. Угроза была такая, что нещадно расстреливались любые наркокурьеры, заподозренные в предательстве.

Может, это предательство имело место быть, но только неумышленное. Не зря добродушный голубоглазый увалень Ваня превращался в крепкого бородача-афганца и пропадал неделю, а то и больше, в одному ему ведомых пуштунских кочевьях. И ни одна контрразведочная «баба Яга» не могла учуять его русского духа.

Наверное, судьба миловала Дорохова. Но скорее всего, выручали его острый ум и высочайшая подготовка, наблюдательность, глубочайшие знания восточных обычаев и языков, интуиция и звериное чутье.

Все эти качества, а также способности Ивана к гипнозу позволяли их разведгруппе решать боевые задачи зачастую без всякого боя. Как было, например, в тот жаркий июльский день, когда неизвестные, прорезав кусачками дыру в сигнализационной системе на участке Тагтабазарского погранотряда, на мощном мотоцикле прорвались далеко вглубь туркменской пустыни.

Дорохов долго изучал карту местности, испещренную еле заметными ниточками верблюжьих троп. Советовался с ребятами из туркменского Комитета Госбезопасности. К удивлению туркмен, закрывал глаза и молча держал ладони над картой. Потом резко встал:

– Гит! («Едем»)!

И точно! Он вывел свою группу прямо к полуразрушенной ферме, жители которой рассказали о двух неизвестных, пару часов назад подходивших в поисках воды. И транспорт просили. А потом эти люди, похожие на афганских моджахедов, ушли на кошару к Амангельды, у которого имелся старенький «УАЗик».

– Ребята, похоже, очень серьезные! И задача у них более сложная и важная, чем простая перевозка наркоты! – сделал вывод Иван, выслушав местных и задав несколько вопросов, не относящихся, казалось бы, к теме.

Палящее жестокое солнце упало за дальние серо-желтые барханы. Пограничники, укрываясь за полупрозрачными кривыми деревцами саксаула, перебежками и ползком окружили войлочную юрту посреди пустыни.

Дорохов, став благодаря чабанскому халату настоящим туркменом, зашагал к белеющим у загона овцам. Выскочившие было навстречу огромные лохматые алабаи (туркменские овчарки -волкодавы) были остановлены криками подбежавшего подпаска. Следом вышел и Амангельды. Пригласил, согласно мусульманского Адата, ночного путника в юрту.

Бойцы, сжимая автоматы, с напряжением вслушивались в ночные шорохи пустыни, готовые в любую секунду сорваться на помощь командиру. Но приказ был железный: «Лежать тихо и ждать меня!»

Прошло много томительных минут, пока из юрты не послышался звук удара и следом за ним – условный свист.

Ворвавшись в юрту, бойцы увидели сладко храпевшего бородача, освещаемого отблесками костра. Чуть в стороне Иван связывал кому-то руки. Старик Амангельды сидел, свернув калачиком ноги, и невозмутимо пил чай.

– Как я и думал, птички эти – очень важные. Залетели аж из Пакистана! – говорил потом Дорохов, когда все сидели за дастарханом гостеприимного чабана. – И прошли, видать, хорошую спецподготовку. Особенно один. Его я не смог усыпить! Он сразу понял, что никакой я не чабан! Вот и сидели мы с ним, смотрели в глаза. Кто кого осилит, переборет. Тяжело нам, ребята, придется. Такие спецы повадились ходить! Думаю, этими спецами разбрасываться не станут, слишком они ценные!

Эх, Иван! Ты и сам был слишком ценным специалистом, чтобы голова твоя не была оценена. Пришла информация, что нужен ты мождахедам только живой. Но это обстоятельство и губило «охотников», потому что пленить тебя было невозможно.

Пятнадцатое августа 1995 года мы с Иваном встречали на погранзаставе «Инджирли- Чешме», упрятанной в блиндажи еще со времен советско-афганской войны. Данных о готовящихся перейти границу караванах не было, но душа Ивана чувствовала беспокойство.

Неожиданно из погранотряда поступила команда: встретиться с очень надежным, как подчеркивалось в телефонограмме, афганским информатором. Встреча – в одном из отрогов Зюльфагарского хребта. Ивана настораживало, что информатор был незнакомым. Это вызывало тревогу.

Дорохов не раз бывал на той стороне, и никогда спокойствие и уверенность его не покидали. Теперь-то что тревожиться? Территория – своя, хоть и на стыке трех границ. Чего волноваться?

– Да ты, брат, просто устал! -пытался я отвлечь друга. – Давай лучше споем! А? Любо братцы, любо, любо братцы жить…

– Подожди! Дай подумать! – Иван достал карту местности, которую он давно изучил вдоль и поперек. Почесывая подбородок, всмотрелся.

– Что-то не так! – задумчиво произнес он. – Непонятно, зачем афганцу выходить именно в эту точку! Очень подозрительно!

Подозрение усилилось после сообщения о серьезной неисправности заставского «УАЗика», еще вчера резво карабкавшегося по самым крутых склонам.

Но времени на глубокие размышления не оставалось. Время поджимало, требовало немедленного выезда.

Иван привычно сел за руль. Я – рядом. Сзади – четыре солдата (пулеметный расчет, гранатометчик и снайпер). И машина разведотдела рванула в горы.

Часа полтора мы петляли по узкому серпантину дороги, привычно и спокойно заглядывая в бездонные пропасти ущелий, разинувшие злобную пасть в сантиметре от колес. А солнце все сильнее раскаляло и расплавляло это древнее мертвое пространство.

Иван знал дорогу как свои пять пальцев. Поэтому наш «УАЗик», вывернув за очередную скалу, чуть не врезался в невесть откуда взявшуюся глыбу. Тормози!

И тут же под задними колесами прогремел взрыв. Ударной волной нас с Иваном выбросило на дорогу.

Мы перекатились за камни, изготовившись к бою. Бойцы лежали возле горящего «УАЗ"а, не подавали признаков жизни.

Понятно, что засада – именно на Ивана. Но почему нет града пуль? Лишь трещит горящая машина.

Не переставая внимательно оглядывать горные склоны, мы быстро разрывали перевязочные пакеты. Ивану осколками раздробило правую ступню, а мне срезало палец на левой руке.

Перевязаться мы не успели. Рядом с моим носом камень раскрошила снайперская пуля. У Ивана – та же песня! Били прицельно, сразу с двух сторон узкого ущелья.

– Странно! Почему не попадают? – крикнул я. – Мы – как в тире!

– Живыми брать будут! – ответил Иван, перетягивая жгутом ногу. – Значит, выберемся! Давай сюда! Рука твоя в крови!

Но тут же, многократно отраженное горным эхом, раздалось просительно-мяукающее:

– Ванья! Доганым («брат»)! Сдавайся! Ты наш гость! Бросай автомат! На дорога иди!

– Смотри! По-русски как шпарит! – удивился я. И тут же получил пулю – в ногу, выше колена.

Схватив меня за здоровую руку, Иван бросился в сторону, за чахлый куст. Внизу, совсем рядом, начиналась крутая осыпь.

Мы ринулись вниз. Пока стремительно скользили в густой пыли, по нам открыли огонь «духи», засевшие где-то поблизости. Но стреляли, похоже, беспокояще, выжидая окончания спуска «шурави».

А внизу было спасение, хоть и временное! Осыпь притащила нас на скальный выступ, козырьком выступавший вперед.

Козырек был изрезан ресщелинами, в которых можно было укрыться. И даже заползти под сам выступ.

От большой потери крови, жары и напряжения у меня кружилась голова. Иван, несмотря на серьезное ранение, открыл по возникающим сверху фигуркам огонь. Заставив их спрятаться, он быстро перевязал мне кисть руки. Рану ноги пришлось пока оставить.

– Давай вниз! Там пещера! – прошептал Иван. – Качай энергию! Качай! А теперь – вниз! Я держу!

Отстегнув от автомата ремень, он лег на кромку обрыва, помогая мне медленно спускаться вниз.

Уцепившись здоровой рукой за ствол автомата, морщась от боли, я нащупывал точку опоры.

– Есть пещера! – воскликнул я, став на узенький, но устойчивый выступ скалы. Быстро глянул. Совсем рядом темнел узкий лаз. А внизу, чуть в стороне, бушевал огромный водопад.

«Вот оно, спасение!» – думал я, подставляя здоровую руку под каблук начавшего спуск друга.

– Ниже уходим! Здесь опасно! – прошипел Дорохов, когда спустился к пещерке. – Теперь я полезу. Мне легче. Чтоб на спуске тебя держать. Я ж толще тебя! Я пошел! Держи!

Иван, осторожно нащупывая опору на почти отвесной скале, полез туда, где темнела узкая щель. Я держал его, вцепившись правой рукой в ремень автомата. Левой, раненой, я ухватился за каменный выступ. Кровь сочилась сквозь бинт. Сильная боль пульсировала в оторванном пальце. Но я. матерясь про себя, держал друга!

И вдруг – резкий рывок! Я чуть не соскользнул в бездну! Это Иван неудачно наступил на предательски скользкий камень. И сорвался вниз!

Но страховка, хоть и примитивная, спасла его. Он держался за ремень и ногами пытался найти опору. И не мог.

Я удерживал друга, вжимаясь в скальную полку. Но медленно и верно скользил к обрыву. Рыча и матерясь, я тщетно хватался искореженной и мокрой от крови рукой за глыбу известняка.

Еще чуть-чуть, и мы вместе рухнем вниз. Прямо в ревущий водопад!

Ивану хватило доли секунды. чтобы принять решение.

– За меня… не бойся! – прохрипел он. И выпустил из рук автомат.

Дальнейшее я не помнил. На второй день меня нашли в пещере пограничники разведпоисковой группы.

Потом был госпиталь. И страшный психический срыв из-за самообвинения в гибели друга. И седина, нежданно побелившая голову.

А Ивана найти так и не смогли. Да и поисковую операцию, выполняя приказ свыше, свернули очень уж рано.

А потом у пуштунов в Афганистане появился какой-то сверхзасекреченный инструктор с голубыми глазами. Наверное, американец. Благодаря его работе пуштуны потеснили дустумовцев по всем фронтам.

«Может, это Иван?» – думал я. И готовился «самоходом» перебраться в Афган и проверить это. Но сразу после госпиталя меня неожиданно перевели сюда, на Кавказ.

глава 4